постепенно возрастала. - Уж не хочешь ли ты сказать, хозяин, что в святой
субботний вечер или, вернее, в утро святого воскресенья твой гарпунщик
занимается тем, что ходит по всему городу и торгует своей головой?
удастся продать ее здесь: рынок забит ими.
угостить этими россказнями кого-нибудь другого - я не такой уж зеленый
простачок.
только думается мне, быть вам не зеленым, а синим, если этот гарпунщик
услышит, как вы хулите его голову.
невразумительной болтовней хозяина.
время снежной бури. - Хозяин, перестаньте затачивать зубочистки. Нам с вами
нужно понять друг друга и притом без промедления. Я прихожу к вам в
гостиницу и спрашиваю постель, а вы говорите, что можете предложить мне
только половину и что вторая половина принадлежит какому-то гарпунщику. И об
этом самом гарпунщике, которого я даже еще не видел, вы упорно рассказываете
мне самые загадочные и возмутительные истории, словно нарочно стараетесь
возбудить во мне неприязненное чувство по отношению к человеку, с которым
мне предстоит спать в одной кровати и с которым поэтому меня будут связывать
отношения близкие и в высшей степени конфиденциальные. Поэтому я требую,
хозяин, чтобы вы оставили недомолвки и объяснили мне, кто такой этот
гарпунщик и что он собой представляет и буду ли я в полной безопасности,
если соглашусь провести с ним ночь. И прежде всего, хозяин, будьте добры
признать, что эта история с продажей головы вымышленная, ибо, в противном
случае, я считаю ее очевидным доказательством того, что ваш гарпунщик
совершенно не в своем уме, а я вовсе не желаю спать с помешанным; а вас,
сэр, да-да, хозяин, именно вас, за сознательную попытку принудить меня к
этому я с полным правом смогу привлечь к судебной ответственности.
проповедь, особливо если кто и чертыхается еще понемножку. Да только зря вы
волнуетесь. Этот гарпунщик, о котором я вам говорю, только недавно вернулся
из рейса по Южным морям, где он накупил целую кучу новозеландских
бальзамированных голов (они здесь ценятся как большая редкость), и распродал
уже все, кроме одной: сегодня он хотел обязательно продать последнюю, потому
что завтра воскресенье, а это уж неподходящее дело торговать человеческими
головами на улицах, по которым люди идут мимо тебя в церковь. В прошлое
воскресенье я как раз остановил его, когда он собирался выйти за порог с
четырьмя головами, нанизанными на веревочку, ну что твоя связка луковиц,
ей-богу.
и доказало, что хозяин, в общем-то, не имел намерения дурачить меня, но в то
же время, что мог я подумать о гарпунщике, который всю ночь с субботы на
святое воскресенье проводил на улице за таким людоедским делом, как торговля
головами мертвых идолопоклонников?
поздно, пора и на боковую. Ей-богу, послушайте вы меня, это отличная
кровать. Салли и я спали на этой самой кровати с той ночи, когда нас
окрутили. Для двоих в этой кровати места за глаза - кувыркайся как хочешь.
Отличнейшая просторная кровать. Да что там говорить, пока мы спали на ней,
Сал еще укладывала в ногах нашего Сэма и нашего маленького Джонни. Но потом
мне однажды приснился какой-то сон, я стал брыкаться и спихнул Сэма на пол,
так что он едва не сломал руку. После этого Сал сказала, что так не годится.
Да вот пойдемте-ка, взгляните сами.
стоял в нерешительности, и тут он, взглянув на часы в углу комнаты,
воскликнул:
гарпунщика. Видно, он стал на якорь где-то в другом месте. Да пошли же,
пошли! Идете вы или нет?
очутился в небольшой, холодной, как устричная раковина, комнатке, посреди
которой действительно стояла чудовищная кровать, настолько большая, что в
ней спокойно уместились бы четыре спящих гарпунщика.
служивший здесь одновременно и подставкой для умывального таза, и столом, -
теперь устраивайтесь поудобнее. Спокойной вам ночи.
ни было изысканности, она тем не менее оказалась при ближайшем рассмотрении
вполне сносной. Тогда я стал оглядывать комнату, но, помимо кровати и
сундука-стола, не обнаружил здесь никакой другой мебели, кроме грубо
сколоченной полки, четырех стен и каминного экрана, обклеенного бумагой с
изображением человека, поражающего кита. Из предметов, не входящих
непосредственно в обстановку этой комнаты, здесь была скатанная и
перевязанная койка, брошенная на пол в углу, а вместо сухопутного чемодана
большой матросский мешок, содержащий, без сомнения, гардероб гарпунщика.
Сверх того, на полке над камином лежала связка костяных рыболовных крючков
диковинного вида, а у изголовья кровати стоял длинный гарпун.
щупал, нюхал и всяческими способами пытался прийти относительно него к
какому-нибудь вразумительному заключению. Я могу сравнить его только с
большим половиком, украшенным по краям позвякивающими висюльками, наподобие
игл пятнистого дикобраза на отворотах индейских мокасин. В центре этого
половика была дыра, вернее, узкий разрез, вроде того, что мы видим в
плащах-пончо. Но возможно ли, чтобы здравомыслящий гарпунщик нацепил на себя
половик и в подобном одеянии расхаживал по улицам христианского города? Я
примерил его из любопытства, и он, словно тюк с провизией, так и пригнул
меня книзу, толстый, косматый и, как показалось мне, слегка влажный, как
будто загадочный гарпунщик носил его под дождем. Не снимая его, я подошел к
осколку зеркала, приставленного к стене, - никогда в жизни не видел я
подобного зрелища. Я с такой поспешностью выдирался из него, что едва не
удавил себя.
гарпунщике и его половике. Поразмыслив некоторое время на краю кровати, я
встал, снял бушлат и стал размышлять посреди комнаты. Потом снял куртку и
малость поразмыслил в одной рубашке. Но почувствовав, что полураздетый я
начинаю замерзать, и вспомнив, как хозяин уверял меня, что гарпунщик сегодня
вовсе не вернется домой, потому что час уже слишком поздний, я без
дальнейших колебаний разулся и скинул панталоны, а затем, задув свечу,
повалился на кровать и поручил себя заботам провидения.
посудой, - сказать трудно, но я долго ворочался в постели и все никак не мог
заснуть. Наконец, я забылся легкой дремотой и готов был уже отплыть с
попутным ветром в сонное царство, как вдруг в коридоре раздались тяжелые
шаги и в щели под дверью замерцал слабый свет.
проклятый торговец головами. А сам лежу совершенно неподвижно,
преисполнившись решением не произнести ни слова, покуда ко мне не обратятся.
Держа в одной руке свечу, а в другой - ту самую новозеландскую голову,
незнакомец вошел в комнату и, даже не взглянув на кровать, поставил свечу
прямо на пол в дальнем углу, а сам принялся возиться с веревками,
перевязывавшими большой мешок, о котором я уже упоминал. Я горел желанием
рассмотреть его лицо, но, занятый развязыванием мешка, он некоторое время
стоял, отвернувшись от меня. Однако, справившись наконец с веревками, он
обернулся и, о небо! Что я увидел! Какая рожа! Цвета темно-багрового с
прожелтью, это лицо было усеяно большими черными квадратами. Ну вот, так я и
знал: эдакое пугало мне в сотоварищи! Он, видно, подрался с кем-то, ему
изрезали все лицо, и хирург наклеил пластырей. Но в этот самый момент он как
раз обратил лицо к свету, и я отчетливо увидел, что это у него вовсе не
пластыри, эти черные квадраты на щеках. Это были какие-то пятна на коже.
Вначале я не знал, что и подумать, но скоро стал подозревать истину. Мне
припомнился рассказ о белом человеке - тоже китобое, - который попал к
каннибалам и был подвергнут ими татуировке. И я решил, что и этот гарпунщик
во время своих дальних плаваний пережил подобное приключение. Ну и что с
того, в конце концов подумал я. Ведь это всего лишь его внешний облик, можно
под всякой кожей быть честным человеком. Однако как же объяснить
нечеловеческий цвет его лица, вернее, цвет тех участков кожи, которые лежат
по краям черных квадратов и не затронуты татуировкой? Возможно, правда, что
это - лишь сильный тропический загар, но, право же, я никогда не слыхал,
чтобы в лучах жаркого солнца белый человек загорал до багрово-желтого цвета.
Впрочем, ведь я никогда не бывал в Южных морях; быть может, южное солнце там
оказывает на кожу подобное невероятное воздействие. Между тем как все эти
мысли, словно молнии, проносились у меня в голове, гарпунщик по-прежнему не
замечал меня. Повозившись с мешком, он открыл его, порылся там и вскоре
извлек нечто вроде томагавка и какую-то сумку из тюленьей шкуры мехом
наружу. Положив все это на старый сундук в центре комнаты, он взял
новозеландскую голову - вещь достаточно отвратительную - и запихал ее в
мешок. Затем он снял шапку - новую бобровую шапку, - и тут я чуть было не
взвыл от изумления. На голове у него не было волос, во всяком случае ничего
такого, о чем бы стоило говорить, только небольшой черный узелок, скрученный
Самойлова Елена
Каменистый Артем
Курылев Олег
Каргалов Вадим
Прозоров Александр
Шилова Юлия