-- любой разговор доступен. Он пользовался неограни-ченным доверием
Елизаветы еще и потому, что был в числе немно-гих, кто посадил ее на
престол.
делах, вел самые тайные переговоры, и хоть дорогой ценой (взятки в те
благостные времена назывались пенсией), но добивался успеха там, где другой
отступился бы, считая дело невозможным.
Боже избавь, ему нужна была дружба, самая тесная дружба между Францией и
Россией. При такой ситуации он был бы на пер-вых ролях в государстве.
Шетарди. Кроме обязанностей посла, в его задачу входило все-ми силами
ослабить Россию, дабы не вмешивалась она в политику Европы и не диктовала
своих условий. Воцарение на престол Елиза-веты тоже произошло не без участия
Шетарди. Вдохновленные успехами маркиз и его правая рука Лесток были
уверены, что смогут навязать России политику, угодную Франции.
смог помешать России заключить мир со Швецией на вы-годных для Франции
условиях и был со скандалом отозван в Париж.
Шетарди решил взять реванш и отправился в Россию вто-рой раз, уже как
частное лицо. Он не мог поверить, что не вернет расположение императрицы.
Тем более (вопрос крайне деликатный) Елизавета не была равнодушна к чарам
красавца-маркиза. Балы, танцы, карточная игра -- все было пущено в ход.
Шетарди сопровож-дал государыню на молебен, ездил с ней в Троице-Сергиеву
Лавру, а поскольку Елизавета ходила в святые места пешком, путь этот за-нял
не один день.
активного улучшения отношений России с Францией, он позво-лил себе в
дипломатических депешах беззастенчиво жаловаться на Елизавету: она и ленива,
и беспечна, помешана на своей красоте, чулках да бантах... Депеши попали на
стол Бестужеву, как и прочая дипломатическая почта, были расшифрованы,
отсортированы, подо-браны в нужном порядке и поданы государыне.
сохранилась эта дата--б июня 1744 года. На квартиру Ше-тарди явились генерал
Ушаков, князь Петр Голицын и чиновники Иностранной коллегии Неплюев и
Веселовский. Они объявили Шетарди волю императрицы. Маркиз не поверил,
изволил артачиться, тогда ему предъявили экстракты из его же собственных
писем.
испытание ждало его в Новгороде. Специальный курьер с депешей от Бестужева
потребовал, чтобы он вернул подарок госуда-рыни -- усыпанную алмазами
табакерку с ее портретом. Сей подарок Шетарди получил из царственных рук в
самые дорогие для него ми-нуты, в шелковом шатре, где он провел ночь с
Елизаветой во время богомолья. Шетарди решил, что это подвох, что Бестужев
нарочно хочет вырвать у него изображение государыни, чтобы потом веролом-но
сообщить Елизавете, что он сам отказался от дорогого подарка.
петербургской квартире, а сам тайно переправил ее Лестоку с надле-жащими
указаниями.
табакерка не сыграла в нашем повествовании отведенную ей ис-торией роль.
страшном поражении, которое потерпела в России французская политика.
Бестужев мог нашептать государыне все, что ему за-благорассудится, и в конце
концов состоялся разговор, который мож-но было предвидеть. Бестужев всегда
обвинял Лестока, что тот берет взятки и от французов, и от пруссаков, то
есть ото всех, кто ему их предлагает. Знала об этом и Елизавета, но смотрела
на иностранный пенсион своего лейб-медика сквозь пальцы. Пусть уж лучше
получает чужие деньги (не обеднеют там--в Европе!), чем грабит русскую
казну. Но на этот раз канцлер сумел убедить Елизавету, что подоб-ная
неразборчивость в выборе средств Лестоком -- вещь опасная. Уж кто-кто, а
Бестужев умел и мыслить логически, и придать разговору высокий политический
смысл.
знает, каких услуг требуют от лейб-медика иностранные мини-стры? -- И
добавил угрюмо: -- В этой ситуации я не могу поручиться за ваше здоровье.
который когда-то был ее верным другом, советником и, как ут-верждают
некоторые документы, любовником. Лесток сделал послед-нее кровопускание,
получил за это 5000 рублей, вдвое больше обыч-ного, и вышел в отставку.
глядя мимо Лестока, говорил с усмешкой: "Да, нет теперь достойных лекарей,
все неучи и плуты, то ли дело покойный Блюментрост, врач Петра I". Лесток
зубами скрежетал от негодования, но не возражал. Придет время, и он свое
возьмет!
Лесток в свое время даже пробовал у него учиться и делал выписки из
рукописного лечебника. Найти теперь эти выписки стоило большого труда, и
Шавюзо переворошил груду старых бумаг. Зачем они понадобились, Лесток и сам
толком не знал, но в глубине души теплилась надежда на внезапный недуг
государыни. Новая, неведо-мая болезнь, и он будет признан, и предложит уже
не кровопускание, нет, а совсем новую методу.
его с рейнским или с водкой коричной по пять зерен. От лихо-радки сухотной
лечат составы олова, в рвотный порошок входит не только сулема ртутная, но и
загадочный "меркуриум дулцие" и еще водка с лягушачьим млеком. Но где их
взять, новые заболевания го-сударыни? Разве что меланхолическая болезнь и
печали, которые хоть и редко, но настигают ее среди пиров и маскарадов.
для государыни, упаси Бог, но уж Бестужеву, доведись ему врачевать, он бы
изготовил рецепт, даже если бы ему понадо-билось не лягушачье млеко, а
птичье. Но ядов в записках он не на-шел, может, неприлежно учился, а может
быть, у Блюментроста не было такого раздела в лечебнике.
"лейб", но это только по старой привычке. Государыню теперь пользует
голландец Бургав, а Лесток довольствуется практи-кой у великой княгини
Екатерины и ее царственного супруга. Но Екатерина редко болеет, Петр
предпочитает других лекарей, и теперь у Лестока масса свободного времени.
День он начинает с проклятия Бестужеву, этим же и кончает его.
присланным в Россию вместо Мардефельда, изгнанного за шпионаж, женился на
девице Менгден, с Екатериной он давно нашел общий язык, придворные
продолжают быть почтительны... Он может появиться при дворе в любое время
суток, вот только в покои госу-дарыни не смеет как прежде войти без стука.
Но отношения у них остались теплые, Елизавета верит в его преданность, верит
и, черт побери, в Бестужева!
и Лесток пригласил его к столу. Тот охотно согласился: о поваре Лестока
ходили по Петербургу легенды.
обладал отменным вкусом. Благородная бледность лица и надменность его
выражения придавали рыцарю загадочность, из-за которой Лесток при каждой
встрече одергивал себя: "Друг мой Гер-ман -- осторожнее... Этот человек --
черная лошадка!"
фактически -- знакомстве, рыцарь отвел Лестока за штору и вручил в несколько
раз сложенную плотненькую записку, которая ока-залась письмом от высланного
из России Брюммера, бывшего вос-питателя великого князя Петра Федоровича.
Брюммер был выслан со скандалом, на имя его был наложен запрет, а теперь в
письме он сообщал ничего не значащие банальности. Главным было то, что он
рекомендовал господина Сакромозо как человека надежного и по-рядочного. Но
помилуйте, зачем рыцарю Мальтийского ордена реко-мендательное письмо, да еще
вынутое из потайного кармашка?
Мальту, дабы защитить в Средиземном море хрис-тианский мир от турков и
африканских корсаров. Рыцари с честью выполнили возложенную на них задачу,
слава Мальтийского ордена столь безупречна, что они не нуждаются в чьей-либо
рекомендации, тем более в протекции бывшего обер-гофмаршала Голштинского
дво-ра. Лестоку пришла в голову мысль, что в недрах модного костюма
Сакромозо кармашков не меньше, чем потайных ящиков в бюро, и что если
славного рыцаря взять за ноги и потрясти, то на пол посыпятся не только
записки из Германии или, скажем, Франции, но так-же от турок и африканских
корсаров.
бы, чего он добивается, чего хочет? И какая ему может быть выгода от бывшего
лейб-медика? Лесток сейчас не та фигура, на ко-торую ставят в большой
политической игре. Но очень скоро Лесток понял, что Сакромозо послан ему
самим небом. Рыцарь был как раз тем человеком, через которого можно будет
возобновить обрубленные связи с европейскими домами. Только надобно
закрутить хорошую интригу и доказать Елизавете, что без его, лестоковых,
услуг ей не обойтись. А если будет чуть-чуть шпионства, так это только во
благо России.