Чтение 9–й страницы книги ~Кадилак Долана~

идеальными из первых трех рядов. Но стоило отойти на несколько ярдов,
и брезент полностью сливался с дорожным покрытием. Это была
темно-серая полоса, ничем не отличающаяся от действительного покрытия
шоссе 71. С краю, слева (если смотреть на запад), на брезентовой
полосе была нанесена прерывистая желтая линия, разрешающая обгон.

Я раскатал длинную полосу брезента по деревянным планкам, прошел
вдоль нее, поправил и еще раз прошел вдоль, прикрепляя брезент к
деревянным полоскам проволочным сшивателем. Мне трудно было заставить
руки исполнять эту работу, но я заставил их.

Когда брезент был закреплен, я вернулся к фургону, сел за руль,
испытав при этом еще один короткий, но мучительный спазм, и проехал к
вершине подъема. Там я сидел целую минуту, глядя на свои изуродованные
руки, лежащие на коленях. Затем я вышел из машины и небрежным взглядом
окинул полотно шоссе 71. Мне не хотелось обращать внимания на
конкретные детали, нет, мне хотелось получить общее впечатление. Я
стремился, насколько это возможно, запечатлеть в памяти картину, какой
ее увидят

Долан и его спутники, выехав на вершину подъема. Мне хотелось
убедиться, насколько она естественна.

То, что я увидел, было лучше того, на что я мог рассчитывать.
Дорожные машины, выстроившиеся вдоль обочины на дальнем конце прямого
отрезка, дополняли кучи грунта, вываленные мной в кювет, когда я копал
траншею. Куски асфальта были почти скрыты грунтом, хотя порой и
высовывались. Усиливавшийся ветер сдувал с них грунт, однако и они
казались остатками прежних работ. Компрессор, который я привез в своем
(фургоне, ничем не отличался от дорожных машин.

Если смотреть отсюда, иллюзия была полной - шоссе казалось
совершенно нетронутым.

Транспортный поток был особенно напряженным в пятницу, в субботу
он чуть спал - гул автомобилей, сворачивающих в объезд, почти не
стихал. Однако этим утром шума моторов совсем не было слышно.
Большинство автомобилистов уже приехали туда, где собирались проводить
Четвертое июля, или воспользовались другим шоссе в сорока милях к югу.
Меня это вполне устраивало.

Я поставил фургон в стороне, за вершиной холма, и повалялся в нем
на животе до без четверти одиннадцать. Затем, когда большой молоковоз
медленно и неуклюже въехал на объездную дорогу, я подал фургон задом,
открыл двери и побросал внутрь все ярко окрашенные конусы,
перегораживающие шоссе.

Справиться с мигающей стрелкой оказалось гораздо труднее. Сначала
я не мог догадаться, как отсоединить ее от запертого стального ящика с
аккумуляторами внутри, не подвергаясь опасности погибнуть от
электрошока. Затем я увидел вилку, подсоединенную к розетке. Она была
спрятана под кольцом из жесткой резины - страховка, судя по всему, от
шутников, которые могут решить, что будет весьма забавно выдернуть
вилку и отключить стрелку, указывающую направление объезда.

Я достал из своего инструментального ящика молоток и стамеску, и
четырех резких ударов оказалось достаточно, чтобы сбить резиновое
кольцо. Плоскогубцами я сорвал его и выдернул кабель. Стрелка
перестала мигать и потухла. Я столкнул ящик с аккумуляторами в кювет и
засыпал его песком. Было как-то странно стоять и слушать жужжание под
слоем грунта. Но это напомнило мне о Долане, и я рассмеялся. Долан
вряд ли станет жужжать.

Он может кричать и просить о пощаде, но жужжать он не будет.

Стрелка была прикреплена к стойке четырьмя болтами. Я ослабил их,
стараясь работать как можно быстрее, все время прислушиваясь к шуму
мотора. Прошло достаточно времени, и можно было ждать еще один
автомобиль - но пока не "кадиллак" Додана, это уж точно.

***

И тут снова заговорил мой внутренний пессимист.

Что, если он решит все-таки лететь? Но он не любит летать на
самолете. Ну а если он поедет, но другой дорогой? Например, по
магистральному шоссе? Сегодня все... Он всегда ездит по семьдесят
первому. Да, но вдруг...

- Заткнись, - прошептал я. - Заткнись, черт тебя побери, закрой
свой говенный рот!

Успокойся, милый, успокойся! Все будет в порядке, - услышал я
голос Элизабет.

Я отнес стрелку в фургон. Она ударилась о борт, и несколько
лампочек разбилось. Остальные лопнули, когда я бросил на нее стальную
стойку.

Покончив с этим, я снова въехал на подъем и остановился на
вершине, чтобы оглядеться вокруг. Я убрал стрелку и аварийные конусы;
остался только большой оранжевый знак, предупреждающий: "Дорога
закрыта. Пользуйтесь объездным путем".

Я услышал шум приближающегося автомобиля. И тут мне пришла в
голову мысль, что если Долан приедет слишком рано, все мои усилия
пойдут прахом - бандит, сидящий за рулем, просто свернет в объезд,
оставив меня сходить с ума в пустыне. Но приближался "шевроле".

Мое сердце успокоилось, и я глубоко, с дрожью вздохнул. Но
нервничать сейчас - непозволительная роскошь.

Я вернулся на то место, где останавливался, чтобы оценить мой
камуфляж. Протянув руку, я покопался в куче всякого барахла и достал
домкрат. Напрягая все силы, не обращая внимания на горящую от боли
спину, я поднял заднее колесо фургона, ослабил на нем гайки. Они
увидят его, когда... (если) приедут. И я забросил колесо внутрь
фургона, услышав звон бьющегося стекла и надеясь, что покрышка
останется целой. Запаски у меня не было.

Подойдя к капоту, я достал свой старый бинокль и направился
обратно, в сторону объездной дороги. Миновал ее и поднялся на вершину
следующей возвышенности, стараясь двигаться как можно быстрее. Лучшее,
на что я оказался способен, был старческий бег трусцой.

Поднявшись на возвышенность, я направил бинокль на восток.

Передо мной открылось трехмильное поле видимости, а позади него
еще отрезки шоссе на протяжении пары миль. Сейчас по нему двигалось
шесть автомобилей, вытянувшихся подобно бусинкам, нанизанным на
длинную нитку. Первой, меньше чем в миле от меня, ехала какая-то
иностранная марка, "датсун" или "субару". Далее следовал пикап, за ним
- машина, похожая на "мустанг". Остальные автомобили обозначались
всего лишь отблесками солнечных лучей на хроме и стекле.

Когда ко мне приблизился первый автомобиль, это был "субару", я
встал и вытянул руку с поднятым вверх большим пальцем. Отдавая должное
своему внешнему виду, я не рассчитывал, что меня подвезут, и не был
разочарован. Сидящая за рулем женщина с изысканной прической, бросив
на меня взгляд, полный ужаса, тут же отвернулась, и машина исчезла,
скользнув вниз по склону и направилась в объезд.

- Сначала умойся, приятель! - крикнул мне водитель пикапа
полминуты спустя.

"Мустанг", оказалось, открывал "эскорт": за ним последовал
"плимут", за "плимутом" - "виннебаго", полный детишек, увлеченных
дракой подушками. Никаких признаков Додана.

Я посмотрел на часы. Двадцать пять минут двенадцатого. Если
"кадиллак" появится, то очень скоро. Самое время.

Стрелки моих часов медленно передвинулись. Без двадцати двенадцать
- и все еще никаких признаков Додана. Мимо проехали новенький "форд" и
катафалк, черный, как дождевая туча.

Он не приедет. Отправился по магистральному шоссе. Или полетел
самолетом. Нет. Приедет.

Не приедет. Ты боялся, что он учует тебя, и он учуял. Вот почему
изменил свой маршрут.

Вдалеке солнечный луч блеснул на хромовой облицовке машины.
Большой автомобиль. Похож на "кадиллак".

Я лежал на животе, упершись локтями в песок обочины, прижимая
бинокль к глазам. Автомобиль исчез за возвышенностью шоссе.., снова
появился.., скрылся за поворотом.., и выехал опять.

Это действительно был "кадиллак", но не серебристо-серый, а цвета
темно-зеленой мяты.

Далее последовали тридцать самых ужасных секунд в моей жизни:
тридцать секунд, растянувшихся на тридцать лет, Что-то в моем сознании
ясно и бесповоротно заявило, что Долан поменял старый "кадиллак" на
новый. Разумеется, он делал это и раньше, и хотя еще ни разу не
приобретал зеленого автомобиля, это отнюдь не запрещено законом.

Другая половина моего рассудка настойчиво твердила, что по шоссе и
дорогам, соединяющим Лас-Вегас и Лос-Анджелес, ездят десятки - нет,
сотни - "кадиллаков" и вероятность того, что этот, зеленый,
принадлежит Долану, не больше одной сотой.

Глаза застилало потом, мешая смотреть, и я опустил бинокль. Он все
равно ничем не сможет мне помочь. К тому времени, когда я увижу
пассажиров, будет слишком поздно.

Уже сейчас слишком поздно! Беги вниз и опрокинь знак объезда! Ты
упустишь его!

Давай-ка я скажу тебе, кто "окажется в твоей ловушке, если ты
уберешь знак объезда: двое старых богатых людей, едущих в Лос-Анджелес
повидаться с детьми и съездить с внуками в Диснейленд. Да нет же! Это
он! Не упусти свой единственный шанс! Совершенно верно. Единственный
шанс. Так что используй его и не поймай в ловушку невинных людей. Но
это Долан! Нет, не он.

- Прекратите, - застонал я, хватаясь за голову. - Прекратите,