— По-моему, ты очень хорошо справился. Но что же получается? Сейчас она думает, что ты знаешь, за чем она гоняется. А ты и представления об этом не имеешь?
— Совершенно никакого.
— Вот какой расклад я вижу: ей придется или быть чертовски хитрой, чтобы отнять это у тебя, или ужасно грубой, или заплатить тебе полную цену, или стать твоим партнером. Какого рода вещь вырисовывается из такого расклада?
— Ну, это какое-нибудь изобретение, больше мне ничего не приходит в голову.
— Я тоже так думаю. Много лет назад он действительно пытался изобретать всякие штуки. И вдруг разбогател. У него, наверно, появилось что-то такое, что действовало.
Думаю, Шарла и Джозеф сами все это просчитали. Они могут и не знать в точности, что это. Но предполагают, что все записи содержатся в его личных бумагах.
— И они уверены, что уж я-то осведомлен полностью.
— Знаешь, сейчас было бы очень кстати, если бы ты смог прибрать эту штуку к рукам, Кирби.
Он закрыл глаза.
— Я уже на пределе. Все в мире думают, что я припрятал двадцать семь миллионов долларов, и все хотят завладеть этими деньгами. Только шесть человек знают, что я их раздал. Ты, я, Уилма, Уинтермор, Шарла и Джозеф. А Шарле я позволил думать, будто оставил кое-что себе. Но им нужно что-то еще, и я не знаю, что именно, и ты не знаешь — они, вероятно, не знают тоже.
— Остается Уилма, так ведь?
Он открыл глаза.
— Она может знать?
— Да, она может располагать этой информацией, сама того не подозревая.
— Нужно к ней поехать.
Подумав, решили, что ехать лучше Бетси, потому что Кирби могли узнать на улице.
* * *
Проверив, заперта ли дверь, и выключив весь свет, Кирби Уинтер заполз на середину гигантской кровати. Подушка источала волнительное благоухание Бетси. Долго не мог уснуть, но потом сон ему привиделся дивный.
Из тьмы ночной неслышно появилась девушка, она нежно целовала его в губы, обнимала, он отвечал ей сначала робко, потом осмелел, как никогда не смог бы наяву… они слились в очень крепком объятии… Кирби затопил поток восхитительных ощущений… тут он и проснулся.
Рядом на подушке лежала голова.
— Ну-у-у… — прошептала девушка. — Ну, Верни, ты хорош. Обалдеть!
— Гм, — ответил Кирби, у которого сердце еще бешено колотилось.
— Суп-риз, суп-риз, а, милый? Хороший суп-риз?
— Гм.
— Сначала ключ никак не хотел открывать. Я уж думала, ты замок сменил. Да я б тебя убила, если бы ты устроил такой фокус Бонни Ли! Потом дверь открылась, и я потихоньку вошла сюда. Если б я нашла в постели две пары ног, Берни — мой мальчик, я бы тебе такое устроила!..
— Э.
— Ты не очень-то разговорчив с девушкой, по которой так скучал.
— Гм.
Она пробежала пальцами по его верхней губе.
— Эй! Да ты сбрил усы! Интересно, как ты сейчас выглядишь, любовничек?
Она спрыгнула с кровати, и через несколько мгновений вспыхнул яркий верхний свет. Кирби закрыл глаза, потом чуть приоткрыл и, прищурившись, взглянул на девушку.
Она стояла на коленях рядом и смотрела на него сверху вниз, загорелая, длинноногая, с огромными карими глазами. Рот сложился в букву О — от удивления. Груди были большие и тоже загорелые, с яркой белой полосой поперек. Белые вьющиеся волосы обрамляли тонкое ангельское лицо.
— Ты кто такой, сукин сын?! — завопил ангел. — Что это за фокусы? Глаза выколю!
— Не нужно!
— Почему?
И за кого ты вообще меня принимаешь? Где Верни?
— Не знаю.
— Ты должен быть им, черт возьми!
— Мне об этом ничего не известно.
— Да за то, что ты отколол, мистер, надо взять ржавый нож и…
Он сел, наконец, возмутившись.
— Да будь ты проклята, вот что я тебе скажу! Я крепко спал! Я не знал, кто ты, и сейчас не знаю.
У нее дернулся угол рта.
— Ты мог догадаться, что я девушка.
— Это я заметил!
— Не ори на меня, подлый тип! Ты проснулся, ты быстро проснулся, и мог бы сам сообразить, что если ты в кровати Верни, то, возможно, происходит какая-то ошибка. Но сказал ли ты хоть слово?
Он изумленно уставился на нее.
— Когда?
И что я должен был сказать? Боже мой, девушка, это же примерно как потребовать от человека, падающего с крыши дома, чтобы он по пути завязал шнурки и завел часы.
У нее опять дернулся уголок рта, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Почему ты плачешь?
— Что ты со мной с-сделал. У меня никогда в жизни не было связи с человеком, которого я не з-знаю. А теперь я как ш-шлюха!..
— Тише ты, как бы тебя ни звали.
— Даже не знает моего имени! — завопила она. — Бонни Ли Бомонт, будь ты проклят!
— Меня зовут… — он заколебался, — э… Кирк Уиннер.
И, знаешь, успокойся наконец. Ты думала, что я Верни, зачем же винить себя?
Она молчала несколько мгновений.
— Наверное, надо думать об этом так, как ты говоришь. Ладно. Так как тебя зовут, ты сказал?
— Кирк Уиннер.
— Друг Верни?
— Друг друга.
— Тоже на телевидении?
— Нет.
— Женатый?
— Нет.
Она склонила голову набок.
— А ты неплохо смотришься вообще-то.
— Сколько тебе лет, Бонни Ли?
— Двадцать — почти.
— Боже милостивый, живешь с родителями?
— Ну, ты скажешь! Они у меня фермерствуют в Южной Каролине, а я сбежала в четырнадцать лет на конкурс красоты, сказала, что мне шестнадцать, места не заняла, конечно, но не пропала, была один раз замужем, быстро его бросила, он играл на кларнете и пил, сейчас я в одном заведении в Северном Майами, пою и немного стриптиза, но не до конца, и еще играю на барабанах бонго, у меня есть машина…
Кирби улыбнулся. У него было легко на душе.
* * *
Звонил телефон. Он звонил долго, вырывая Кирби из глубин сна. В комнате было уже довольно светло — солнце пробивалось во все щели. Рядом на подушке лежала изящная головка Бонни Ли.
Кирби чуть покраснел, вспомнив, какими жаркими объятиями кончились их ночные разговоры. Засыпая, Бонни Ли пробормотала, что, кажется, начинает в него влюбляться…
Березин Федор
Херберт Фрэнк
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Сертаков Виталий