Чтение 9–й страницы книги ~Дурак умер, да здравствует дурак!~

толковую рекламную кампанию, Уилкинс, чего доброго, еще сумеет взять свое.

Но нет, надо подойти к делу разумно. В конце концов, теперь я при
деньгах, больших деньгах, и если я хочу научиться обращаться с ними, беречь
их, начинать надо сей же час. Уилкинс -- не мошенник, это верно, но его
роман вполне может оказаться чугунной чушкой, а не золотым слитком.

Прежде чем думать о вложении денег, я должен поговорить с упомянутым
Уилкинсом издателем, послушать, что он скажет, как оценит виды на будущее
книги. Недаром правило гласит: всегда обращайтесь к знатоку дела.

-- Вы уже подписали какой-нибудь договор с этим издателем? -- спросил
я.

-- Это невозможно, -- ответил Уилкинс. -- Необходимо поручительство,
что наличные будут уплачены. В конце концов, парень тоже несет расходы. Не
может же он заключать договор с каждым чокнутым, который заглянет к нему в
контору. Надо выложить деньги на бочку, доказать серьезность своих
намерений.

-- Иными словами, вы должны снова встретиться с ним?

-- Мы оставили вопрос открытым, -- пылко прошептал Уилкинс. -- Я должен
позвонить, если найду человека, который войдет со мной в долю.

-- Полагаю, вам следует... -- начал я, и тут раздался громовой стук в
дверь. -- Минутку, -- попросил я Уилкинса, вышел в прихожую и распахнул
дверь.

Я уже напрочь позабыл о Герти Дивайн. Но разом вспомнил, когда она,
подтверждая мои опасения, вошла в дом с двумя мешками съестных припасов.

-- С тебя три доллара, -- сообщила мне Герти и с некоторым изумлением
взглянула на Уилкинса, который стоял на коленях над разверстым чемоданом. --
У тебя тут молельный дом? -- спросила она.

-- Мой сосед мистер Уилкинс, -- сказал я. -- Мистер Уилкинс, это...
хм... мисс Дивайн. Она была другом моего дяди.

Не выпуская из рук мешков, Герти оглядела Уилкинса и спросила:

-- Что это там у вас, отче? Конец прошлой проповеди?

Уилкинс поспешно захлопнул чемодан и повернулся ко мне.

-- Ей можно доверять?

Герти отплатила ему за подозрительность той же монетой, и отплатила
сполна. Глядя на меня сквозь щель между мешками, она осведомилась:

-- Что замышляет этот старикашка, Фред?

-- Нас с мистером Фитчем связывают партнерские отношения, -- ледяным
тоном ответил ей Уилкинс. -- Их содержание пока не подлежит разглашению.

-- Да что вы!

-- Мистер Уилкинс написал роман... -- начал я.

-- И хочет его издать, -- договорила за меня Герти. -- А ты должен
оплатить его тщеславие, выложив доллары галантерейщику.

Я захлопал глазами.

-- Галантерейщику?

-- Когда творец сотворит какую-нибудь галиматью, которая никому не
нужна, -- пояснила она, -- он идет к издателю графомании, и тот обирает
творца до нитки. У меня была подружка, которая настрочила "Правду и истину о
подлинной жизни настоящей стриптизерки, как на духу". Издание обошлось ей в
шесть с половиной тысяч долларов. Было продано аж восемьсот экземпляров,
кто-то даже написал дурацкую рецензию, а читатели плевались.

Лицо Уилкинса окаменело, и он холодно проговорил:

-- Господин, с которым я встречался, занимает должность главы почтенной
фирмы с давними традициями. Они издают целый спектр...

-- Сивого бреда, -- сказала Герти, потом повернулась ко мне и, кивнув
на Уилкинса, добавила: -- Выкини отсюда этого старого дармоеда.

-- Вот что, послушайте-ка... -- начал Уилкинс, с кряхтением и хрустом
поднимаясь с колен.

-- А впрочем, не надо, лучше подержи, -- с этими словами Герти всучила
мне оба мешка, развернулась, схватила Уилкинса за руку и стремительно
потащила к двери. Когда он мчался мимо меня, я мельком увидел его
обескураженную физиономию. Он был так изумлен, что обрел дар речи, лишь
очутившись на лестничной клетке.

-- Моя рукопись! -- взвизгнул Уилкинс.

-- Терпение, терпение, -- сказала Герти. Она вернулась в гостиную,
сгребла в охапку чемодан, словно ящик с пивными банками, вынесла его в
прихожую и швырнула на ступеньки. Кажется, я слышал несколько глухих
шлепков: что-то тяжелое кубарем летело вниз по лестнице. Потом, вроде бы,
донеслось шуршание, похожее на шелест тысяч маленьких крыльев, и Герти
захлопнула дверь, оборвав исполненный отчаяния вопль Уилкинса.

Я знал, что должен как-то вмешаться, остановить Герти, помочь Уилкинсу,
защитить свои хозяйские права, но вместо этого стоял истуканом и наблюдал за
происходящим. Мое поведение лишь частично объяснялось трусостью, хотя,
конечно, не обошлось и без нее. Но, кроме боязни, я чувствовал облегчение
оттого, что решение по роману Уилкинса принято кем-то другим. Сам я ни за
что не смог бы сказать Уилкинсу "нет", хотя в глубине души знал, что просто
обязан отказать ему, и когда Герти взяла это на себя, я испытал смешанное
чувство облегчения, вины и удовлетворения.

Герти вернулась в квартиру, отряхивая пыль с ладоней. У нее был очень
довольный вид. Взглянув на меня, она остановилась, подбоченилась и сказала:

-- Ну, и что ты стоишь, будто столб? Поди разложи покупки.

-- А вы не сорвете шторы с окон? -- жалобно спросил я.

-- На кой черт мне сдались твои шторы?

-- Бог знает, -- ответил я и потащил мешки со снедью на кухню.

¶7§

Во всей этой кутерьме я напрочь позабыл о сотрудниках отдела по
расследованию убийств, которые, как сказал Райли, должны были заглянуть ко
мне. Поэтому, когда в четыре часа послышался стук в дверь, я поначалу решил
не открывать, боясь, что пришел Уилкинс с дробовиком.

К несчастью, а может, и к счастью, мои решения больше ничего в этом
доме не значили. Я сидел в гостиной, силясь распутать клубок своих мыслей.
Герти прошагала мимо меня, помахивая зажатым в правой руке острым ножом,
облепленным сельдереем, и распахнула дверь, прежде чем я успел придумать
какой-нибудь предлог, способный удержать ее от этого действия.

Бог знает, что подумали сыщики, когда дверь им открыла вооруженная
тесаком женщина. Но они тотчас же узнали ее, и я подозреваю, что лишь это
обстоятельство помогло им довольно быстро преодолеть оцепенение. Как бы там
ни было, я услышал мужской голос, который произнес:

-- Ба, да это Герти. Ты -- тоже часть имущества наследодателя, милочка?

-- Вот именно, Стив, -- ответила Герти и, в свою очередь, осведомилась:
-- Вы по делу, мальчики?

-- Скорее, по долгу службы, -- отвечал голос, принадлежавший Стиву.

-- Тогда заходите, -- пригласила Герти и посторонилась, пропуская в мое
жилище двух мужчин, вид которых почти в точности совпадал с

обликом самозванного легавого, кинувшего меня нынче утром.

-- Вот Стив и Ральф, -- сообщила мне Герти. -- Они шпики. -- Указав на
меня, она добавила: -- А это Фред Фитч, племянник Мэтта. Полагаю, к нему-то
вы и пришли.

-- Лично мне хочется видеть только тебя одну, Герти, -- молвил Стив не
более игриво, чем это мог бы сделать бульдозер. -- А вот с Фредом мне
хотелось бы побеседовать.

-- Я стряпаю, -- сообщила Герти. -- Надеюсь, вы меня извините, господа.

-- Почти за любое прегрешение, Герти, -- грубовато-льстивым тоном
ответил Стив.

Герти лукаво улыбнулась ему и вышла, а Стив повернулся ко мне и вдруг
превратился в прусского солдафона.

-- Вы и есть Фред Фитч? -- спросил он.

-- Совершенно верно, -- я поднялся. -- Не угодно ли присесть?

Оба пришельца охотно уселись. Я сделал то же самое и внезапно
почувствовал себя дурачком.

-- Э... -- начал я, -- Джек Райли сказал, что вы зайдете.

-- Мы получили рапорт, -- ответил Стив. -- Насколько мы понимаем, до
сегодняшнего дня вы и знать не знали о наследстве, так?

-- Так, -- подтвердил я. -- Хотя и не совсем так. Слухи дошли до меня
еще вчера, но поверил я им только сегодня.

-- Да, скверно, -- удрученно молвил Стив. -- А то могли бы стать нашим
главным подозреваемым.

Тут в разговор впервые вступил Ральф.

-- Понимаете, -- объяснил он, -- у вас -- самая веская из всех мыслимых
побудительных причин.

-- Единственный известный нам мотив, -- дополнил Стив.

-- Поэтому мы, естественно, разочарованы вашим неведением относительно
наследства, -- добавил Ральф.

-- И, естественно, -- подхватил Стив, -- нам хотелось бы опровергнуть
ваше заявление, чтобы у нас опять появился главный подозреваемый.

Я ощутил легкий зуд в животе, словно там трепыхалась бабочка, и
спросил:

-- Неужели вы и впрямь подозревали меня?

-- В том-то все и дело, что теперь мы не можем вас подозревать, --
ответил Стив.

-- Даже как вариант, -- добавил Ральф. -- Вот что нас так огорчает.

-- И, разумеется, -- вставил Стив, -- в этом деле есть некоторые так
называемые странности.

-- Что нам тоже не нравится, -- пояснил Ральф.

-- Странности всегда действуют на нервы, -- заключил Стив.

-- Не понимаю, какие странности вы имеете в виду, -- признался я.

-- По имеющимся у нас сведениям, -- сказал Стив, -- вы ни разу не
встречались с вашим дядюшкой Мэттом, верно?

-- Да, верно.

-- Даже никогда не слыхали о нем.