все равно, все и везде одно и то же, как того и требует логика вечности.
направленность событий, и потому внешняя бессвязность эпоса особенно ярко
бросается в глаза. Изображаемый героический индивидуум ставит перед собой
индивидуальные цели, которые могут достигаться как с большой легкостью, так
и с большими трудностями.
действительности, потому что самого-то индивидуума не существовало в
определенном виде. В эпосе же выступает индивидуальный герой, который чаще
всего встречает на своем пути массу всякого рода препятствий, так что эти
препятствия, полные пестроты и бессвязности, как раз теперь и выступают на
первый план и сознательно фиксируются как самим эпическим героем, так и тем
эпическим творцом и поэтом, который рассказывает о героях и их подвигах.
Ведь без этих разнообразных препятствий не могли бы возникнуть и подвиги
героя, а без героических подвигов не было бы и самого героя.
событий, необходимых для героических подвигов, является особенностью
эпического времени, потому что в мифологическом времени пестрота и
бессвязность хотя и присутствовали, но никем не осознавались.
то, что эпический певец или слушатель, несмотря на весь повествовательный
сумбур, получает от него утешение и художественное удовольствие. Так,
действие в "Илиаде" начинается с какого-то вполне случайного и
несущественного для троянской войны инцидента, а именно с раздора и ссоры
двух греческих царей. Затем происходит невероятное число различных событий,
не имеющих никакого отношения к этой ссоре. Даже и об Ахилле нет никакого
упоминания вплоть до девятой песни, после которой в нескольких последующих
песнях опять нет никакого упоминания ни об Ахилле, ни об его ссоре с
Агамемноном [13]. И тем не менее при всей этой эпической пестроте и
непоследовательности у слушателя и читателя "Илиады" возникает неизменное
чувство внутреннего спокойствия, уравновешенности и художественной
удовлетворенности, объяснимые только тем, что перед нами все же остается
прежнее мифологическое время, хотя и показанное с помощью изображения
героических подвигов и окружающих всякого эпического героя бесконечного
неустройства и обеспокоенности человеческого существования.
время, но с показом всякого неустройства и пестроты жизни, без чего
невозможны были бы и самые подвиги эпического героя. Эпическое утешение,
эпическое спокойствие, эпическая бесстрастность являются прямым результатом
именно этой всеобщей пестроты и дисгармоничности, покрываемых такой же
бесстрастностью мифологического времени.
характеристике эпического времени главную роль играет учет всех особенностей
социально-экономической формации, но на этот раз именно того ее
знаменательного завершения, которое в науке именуется "патриархатом".
временем почти во всех существенных пунктах, кроме одного, который в корне
меняет весь стиль мифологически слитного историзма. Этот пункт заключается в
том выдвижении главной особенности эпоса, который мы назвали эпическим
героизмом. И поскольку появилась эта самостоятельная героическая личность,
то как бы ни оставались нетронутыми прочие особенности мифологического
историзма, последнее уже теряло свой абсолютный синтетизм и слитость всех
категорий человеческого мышления в одно нераздельное целое.
только находится в гармонии со всеми другими элементами мифологического
историзма, но и весьма часто ощущает самый настоящий с ними антагонизм.
Эпический герой совершает свои подвиги, правда, пока еще в защиту своей
родовой общины или союза родовых общин. Но его поступкам свойственна уже
небывалая самостоятельность, предприимчивость и постоянная возможность
принципиального расхождения как с любым другим представителем его
собственной родовой общины, так иной раз и со всей своей родовой общиной или
союзом таких общин, взятых в целом.
противопоставляет себя времени и пространству, могущими быть для его
подвигов то препятствием, то подмогой. В значительной мере эпический герой
отличает себя и от демонов, и от богов, вступает в конфликт с судьбой или,
наоборот, является ее героическим исполнителем.
последовательность, чем это было в период мифологического историзма, который
представляется нам как бы вне всякого времени. Появляется с виду как бы
самый настоящий историзм, хотя покамест и не очень четкий в понимании
отдельных моментов истории. Этот историзм, или, как мы сейчас могли бы
назвать, псевдоисторизм, касается самых главных мифологических фигур, т.е.
богов и демонов, не говоря уже о земных событиях, как, например,
представление о похищении Елены, о приготовлениях к войне, о протекании
девяти лет Троянской войны, о разных событиях в десятый год войны и о прочих
событиях, вплоть до разрушения Трои.
Небо - Урана; в браке с этим Ураном она порождает титанов, циклопов,
сторуких. Происходит низвержение Урана в Тартар, а заступивший его место
Кронос побежден своим же сыном Зевсом. Зевс воюет с другими претендентами на
космический престол: с титанами, гигантами, Тифоном.
мифологией. Тем не менее в эту мифологию уже внесен момент постепенного
развития, так как "история" здесь шаг за шагом переходит от хаотической
плодовитости Урана к разумно-волевому порядку, который устанавливается
Зевсом и его союзниками - богами-олимпийцами - во всем мире. Это, конечно,
не имеет ничего общего с той историей, которую мы себе представляем. Однако
прогресс от хаотического мироуправления к его разумно-волевой и героической
упорядоченности ясен сам собой. И все это происходит потому, что появилось
представление о героической личности, которая любой хаос может превратить в
космический порядок. Мифологическое время здесь налицо. Но после появления
героической личности, сохраняя в основном все особенности мифологического
времени, оно тем не менее во многом меняет их и часто меняет в самом корне.
необходимости появления иных типов историзма, направленных на использование
всяких других моментов мифологического времени, покамест не появится
потребность в их новом и уже, конечно, не в столь сказочном, а в
рефлективном воссоединении.
героический индивидуум очень скоро начинает вкушать, как мы уже сказали,
сладость полной свободы от родовой общины, от ее исконных родовых
авторитетов. Этому способствует и то, что в социально-экономическом
отношении только небольшие родовые общины могли кое-как обслужить себя и
обеспечить свое существование. С ростом производительных сил и прежде всего
с ростом населения старые формы патриархальной и эпической жизни становятся
малопродуктивными, неповоротливыми и неуклюжими и прямо уже не
обеспечивающими материального существования родовой общины. Становится
гораздо выгоднее освободить человеческий индивидуум от родовых авторитетов и
дать ему хотя бы некоторую свободу в его предпринимательстве и в овладении
жизненными ресурсами. Вместо родовой общины абсолютным авторитетом
становится гражданская община, или полис, основанный не на родственных, а
лишь на соседских связях. Отсюда и вытекают особенности нового понимания
времени.
свое бессилие перед окружающими стихиями жизни и принужден вступать в
социально-экономическую связь с другими, такими же свободными индивидуумами.
Возникает полис, который заступает место прежнего общинно-родового
авторитета и является не меньшим абсолютным императивом для каждого
входящего в его состав индивидуума.
далека от полной самостоятельности и полного развития своих внутренних сил.
Превратившись из члена родовой общины в гражданина, личность выступает
поэтому покамест лишь как принцип без всякого внутреннего развития своей
самостоятельности, т.е. выступает более или менее абстрактно, вне всякой
своей внутренней полноты.
материального обеспечения и, следовательно, для социально-экономического
обеспечения самого полиса. Кроме тех индивидуумов, которые вошли в состав
полиса и стали друг другу "своими", оказывается необходимым использование
труда "чужих", в отношении которых полисный гражданин оказывался только
организующей силой, а они, эти "чужие", - только безгласной и лишенной
всякой самостоятельности организуемой массой фактических производителей. Так
возникает необходимое для классического полиса рабовладение, сначала
незначительное и выступающее только в качестве подмоги для мелкого
земельного и свободного собственника, а потом быстро растущее и уже к концу
V в. до н.э. взрывающее этот полис изнутри.
только при условии возникновения двух весьма значительных диалектических
скачков.
только при условии своей плотнейшей спайки с другими такими же
индивидуумами. Но это обозначало возникновение вместо общинно-родовой
организации новой организации, в пределах которой новый индивидуум