Чтение 9–й страницы книги ~Звери в моей жизни~

она явно упивалась своей властью над супругом и продолжала водить его за
собой.

Прошло еще полчаса, движения Джама с каждой минутой становились все
более порывистыми и нетерпеливыми. Но вот я заметил, что Морин замедлила шаг
и обмякла; спина ее прогнулась так, что светло-медовое брюхо почти
волочилось по земле. Тигрица вихляла всем телом, и тоскливая озабоченность в
ее взгляде сменилась таинственной задумчивостью, присущей тиграм, когда они
дремлют после кормления. Ленивой походкой она не столько прошла, сколько
проплыла из зарослей вниз к высокой густой траве возле пруда. И остановилась
там, повесив голову. Джам жадно следил за ней от опушки; глаза его сверкали
зелеными льдинками на грозной морде. Морин ласково замурлыкала, и кончик ее
хвоста черным шмелем заметался по траве. Потом она аккуратно зевнула,
обнажив розовую пасть в волнистой кайме темных губ. Медленно расслабилась и
упала боком на траву. Джам затрусил к ней, вопросительно урча, и она
отозвалась глухим воркованием. Тогда он, не мешкая, оседлал Морин, выгнув
спину дугой и загребая лапами по ее бокам. Голова тигрицы поднялась, и он
страстно впился зубами в ее изогнутую шею. Морин словно таяла под ним,
словно расплывалась и почти совсем исчезла в траве. И вот уже они лежат
рядышком и спят на солнце.

У Джама была одна повадка, которой я никогда не наблюдал у других наших
тигров: получив мясо, он принимался его лизать. Язык тигра работает что твоя
терка. Однажды мы кормили Джама в клетке, и я смог проследить, как он ест,
на расстоянии вытянутой руки. Сначала Джам зубами очистил мясо от пленок и
торчащих волокон. Потом, зажав его между лапами, принялся облизывать гладкую
красную поверхность. Длинный язык шоркал, точно наждак по дереву, буквально
истирая мясо, так что гладкая поверхность становилась шершавой, как коверный
ворс. Минут десять продолжалась эта процедура, и за это время Джам слизнул
сантиметровый слой мяса. С таким языком тигру для еды и зубы-то не нужны!

Единственное, что затрудняло последовательные наблюдения над нравами и
повадками Джама и Морин,- обширная территория с густыми зарослями. Вместе с
тем именно эту пару стоило наблюдать, так как из наших тигров они вели
наиболее естественный образ жизни. Поди угадай у Поля и Рани, какие черты
поведения нормальны для них, а какие - результат противоестественного образа
жизни в большой бетонной яме. Взять хотя бы купание. Я никогда не видел,
чтобы Джам или Морин купались, да и Поль тоже сторонился воды. А вот Рани в
знойную погоду спускалась к бассейну и погружалась в прохладную воду
целиком, высунув только голову и кончик хвоста. До получаса беззаботно
нежилась она в бассейне, время от времени дергая хвостом так, что на голову
летели брызги. Столь необычное для тигра поведение неизменно вызывало
оживленные комментарии и догадки зрителей.

- Агнесса, пойди сюда, посмотри - тигр в воде!

- О! Какой милый, правда?

- Интересно, зачем он туда забрался?

- Кто его знает. Может быть, пить хочет.

- Хорошо, а лежать-то зачем?

- Не знаю. Может, он больной.

- Не говори глупостей, Берт.

- Может быть, это водяной тигр. Особая порода, ну?

- Наверно, так и есть. Правда, он милый?

- Кинь ему хлеба, Берт.

Большая корка хлеба ударяет Рани по макушке, и тигрица с недовольным
ворчанием поднимает голову.

- Не станет он его есть.

- Попробуй кинуть орех.

Честное слово, этот разговор не плод моего воображения. Я записал его
дословно, и у меня есть свидетели. Зрелище распростертой в воде Рани рождало
самые нелепые гипотезы в головах благородной британской публики. Теснясь
вдоль отжима, посетители с напряженным вниманием глазели на тигрицу. Даже
уличное происшествие не могло бы вызвать более жадного интереса.

До моей работы в Уипснейде я не представлял себе, как мало люди
осведомлены даже о простейших фактах в жизни животных. Зато служителям
полагалось знать все на свете. Тигры так и рождаются полосатыми? А львы
укусят, если к ним войти? Почему у тигра есть полосы, а у льва нет? Почему у
льва есть грива, а у тигра нет? А тигры укусят, если к ним войти? Почему
белый медведь белый? Где водятся белые медведи? А они укусят, если к ним
войти? Такие вопросы и сотни других нам задавали во все дни недели, иногда
по двадцать-тридцать раз на дню. Когда наплыв посетителей бывал особенно
велик, наша выдержка подвергалась серьезному испытанию.

Многие посетители, с которыми я разговаривал, удивлялись и явно
разочаровывались, выяснив, что мы не ходим весь день на волосок от смерти в
когтях льва или медведя. Поскольку я не мог похвастаться живописными
шрамами, посетители считали меня чуть ли не шарлатаном. Попробуй убедить их,
что жить среди этих зверей в общем-то совершенно безопасно,- воспримут как
оскорбление. Одежда разорвана в клочья, голова окровавлена, но гордо поднята
- таким они хотели бы меня видеть; в их представлении мой рабочий день
должен был являть собой сплошную череду страшных испытаний. Вспоминая ту
пору, я чувствую, что упустил отличный случай сколотить состояние. Мне бы
располосовать свой халат, вымазаться кровью и каждые полчаса выходить,
шатаясь, из тигровой ямы и небрежно замечать: "Адская работенка - чистить
этого тигра", - я теперь был бы богачом.

Посетители в массе были для нас источником изрядных хлопот, а иногда и
веселья. Два случая врезались в мою память на всю жизнь. Первый - когда один
мальчуган, посмотрев, как я кормлю тигров, подошел ко мне с округлившимися
глазами и полушепотом спросил:

- Мистер, а вас эти зверюги ели хоть раз?

И второй: красный от возбуждения мальчишка, подбежав к тигровой яме,
глянул через барьер, увидел рыскающего взад-вперед Поля, повернулся к своей
родительнице и крикнул:

- Мам! Мам, скорей иди сюда, погляди на эту зебру!

Через несколько дней после моего знакомства с Билли я снова встретил
его. Он катил на дребезжащем древнем велосипеде по каменистой дорожке,
ведущей к вольеру львов. Я только что расправился с густой крапивой, которая
норовила заполонить дорожку, и устроил долгожданный перекур.

- Привет!- пронзительным голосом крикнул Билли, резко нажимая на
тормоза, так что чуть не вылетел из седла.

Его длинные неуклюжие ноги уперлись в землю, губы растянулись в
дурацкой улыбке.

- Привет,- осторожно отозвался я.

- Чем ты тут занят?

- С крапивой сражаюсь.

- Ненавижу эту работенку,- заявил Билли.- Обязательно обстрекаюсь,
притом в самых неожиданных местах.

- Я тоже,- с чувством ответил я.

Билли беспокойно оглянулся по сторонам.

- Послушай,- произнес он заговорщицким шепотом,- у тебя сигаретки не
найдется?

- Найдется.- Я протянул ему сигарету.

Он неумело закурил и принялся отчаянно дымить.

- Только никому не говори, ладно? Мне не разрешают курить.

- Далеко направляешься?- спросил я.

Билли поперхнулся дымом и закашлялся, из глаз его покатились слезы.

- Хорошая сигарета - это здорово,- хрипло вымолвил он.

- Не вижу, чтобы тебе было так уж здорово.

- Что ты, отлично!

- Ну, так куда же ты направляешься? - повторил я.

- Да вот тебя решил проведать,- ответил он, показывая на меня размокшей
от слюны сигаретой.

- В самом деле? А зачем же я тебе понадобился?

- Старикан приглашает тебя сегодня вечером на стаканчик.

Я вытаращил глаза от удивления.

- Твой отец приглашает меня на стаканчик?- озадаченно переспросил я.-
Ты серьезно?

Одержимый повторным приступом кашля после новой затяжки. Билли только
лихорадочно закивал в ответ, тряся рыжей шевелюрой.

- Допустим, но с какой стати он приглашает меня на стаканчик?-
продолжал я недоумевать.

- Полагает...- через силу выговорил Билли,- полагает, что ты будешь
оказывать на меня благотворное влияние.

- Господи, я не собираюсь ни на кого оказывать благотворное влияние. И
вообще, где же тут благотворное влияние, если я дал тебе сигарету, хотя тебе
не разрешают курить.

- Никому не говори,- прохрипел Билли.- Секрет. Ну, пока - до половины
седьмого.

Продолжая давиться и кашлять, он скрылся в кустах на своем ржавом
велосипеде.

Итак, в шесть часов вечера я натянул свои единственные приличные брюки,
повязал галстук, надел пиджак и явился в апартаменты семейства Билов,
которые занимали часть здания дирекции. Хотя другие работники зоопарка
заверили меня, что под грубой внешностью капитана Била скрывается золотое
сердце, мне все же было страшновато: как-никак, он директор, в я самая
мелкая сошка.

Дверь открыла миссис Бил, очаровательная женщина, излучающая нерушимое
спокойствие.

- Входите, входите,- сказала она, ласково улыбаясь - Вы разрешите
называть вас просто Джерри? Билли вас только так называет. Проходите...
капитан в гостиной.

Она проводила меня в уютную просторную комнату. В углу, в огромном
кресле, почти совершенно скрытое вечерней газетой, было простерто могучее
тело капитана Била. Под глухой рокот, предвещавший вулканическое извержение,
газета шуршала и шелестела, вздымаясь и опадая в лад капитанскому дыханию.