тысяч экземпляров.
Говоря об этом жанре, я читал студентам некоторые злоключения Мемозова из
"Литературной газеты", а они, как оказалось полагали, что это "подстольная
литература".
авангардные поиски первой четверти ХХ, очень плохо знакомы с сегодняшним
днем нашей живой прозы. Анкета давала мне возможность и для информации.
том, что я читаю сейчас лекции где-то за двенадцать тысяч километров от дома
перед какими-то там американцами, и предлагал рассуждать вместе, потому что
и мне самому был крайне интересен предмет спора "как из ничего возникает
нечто?", потому что нельзя в этом деле найти никаких научных истин, ничего
неоспоримого, и это как раз замечательно, а ценность всего этого дела
состоит лишь в шевелении мозгами.
была всегда открыта на галерею, в условный воздух зимнего сада.
полнейшую пустоту? Конечно. Катаев прав - ведь пустоты не существует, ведь
мир же материален. Вы помните, он приводит надпись на памятнике Канту,
появившуюся сразу после взятия Кенигсберга: "Теперь ты видишь, Кант, что мир
материален". Однако мне кажется, что у господина Катаева сквозь продуманный
материализм просвечивает стихийный идеализм... Но почему же? Ведь фантазия
художника - это тоже реальность. Фантазия, быть может, не менее реальна, чем
шелест листвы. Простите, но это более таинственное явление! Более или менее,
не правда ли? Вы шутите, сэр? О, нет, я иногда полагаю, что реальные
явления, окружающие нас, такие, как закаты, течение рек, камни, птицы,
песок, не менее таинственны, чем фантазия. Здесь упоминается также ю-эф-оу,
то есть "неопознанный летающий объект". Вы ведь знаете, что существует
гипотеза, по которой UFO - это знаки или тела, проникающие к нам из иного
измерения. Одной талантливой поэтессе и не менее талантливому прозаику
кажется, что наши сочинения уже существуют в мире, и даже без нашего
участия. Художник лишь называет еще неназванное, он проникает в иное
измерение и называет прежде невидимые тела, дает им форму, цвет и звук. Он
подменяет ими жизнь, по мнению некоторых. Литература не всегда этична.
Иногда она дурачит и подменяет собою жизнь. Литература девятнадцатого века
заменила сам девятнадцатый век. Кто согласен? Я согласна! Я не согласен, мы
не согласны! Я полагаю, что предметы искусства не подменяют жизнь, но
становятся в ней новыми телами, то есть украшают жизнь и раздвигают ее
границы.
или наоборот - правда? Быть может, названные, они становятся еще более
таинственными? Кто сказал, что названные нами предметы менее таинственны,
чем неназванные? Вы называете небольшое существо с длинной шерстью, хвостом
и круглыми глазами cat, мы называем это существо кот, но разве менее
таинственным становится это пушистое существо от названий? Нам (еще, пока)
не под силу проникнуть до конца в истинную суть предмета - в этом и есть
главное мучение искусства...
поэме на бетонном заборе новую строфу. Однажды ночью я заметил, что буквы
светятся в темноте. Последняя строфа выплывала из густого воздуха слово за
словом и ложилась на бетон:
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА В СУТКИ НОН-СТОП
пустыню Невада без остановки, если бы вдруг на горизонте не запылал
раскаленными до ярости углями игорный город Лас-Вегас.
самолета, как бы уходя от соблазна повыше, потом дернулся вправо, влево и
наконец, словно отбросив все сомнения, гикнулся вниз.
него пустынные улицы призрачного города и вся бесшумная, но ослепительная
конкурентная борьба мировых фирм бензина, алкоголя, табака, парфюмерии,
костром полыхающая в сердце Невады. "Крышка", однако, оказалась просто
крышей гигантского здания. Пилот приземлился точно на три точки, но потом,
видимо не рассчитав дистанции торможения, стал валить одну за другой
античные статуи, которыми крыша была в изобилии украшена.
чего-то величественного. Оказалось, что они стоят у подножия скульптуры
Цезаря. Он оглянулся - кто ж держит его под белы руки? Оказалось, что держат
две мускулистые девицы в шлемах легионеров и в коротких римских туниках.
Третья "римлянка" стояла перед ним, предлагая на подносе ключ, рюмку
коньяка, счет за рюмку, а также какую-то таблицу, как впоследствии
выяснилось, игру "кено".
warp (переводится примерно как "временной барьер" по аналогии со "звуковым
барьером" в авиации) подобно герою Курта Воннегута Стони Стивенсону и сейчас
действительно находится в Древнем Риме. "Что же, - с некоторой тоской
подумал он, - выходит, мы и Древний Рим задним числом облагородили, а на
деле значит - безвкусица?"
увидел в зеркале самого себя, мускулистых девиц, за ними строй фонтанов, за
фонтанами огромный бескрайний автопаркинг и понял, что он все еще в
современной Америке. Наконец и название дворца увидел на огромной вывеске:
ОТЕЛЬ "ДВОРЕЦ ЦЕЗАРЯ"
уже в тоге римского патриция и с лавровым веночком на седых кудрях. Любезно
и многообещающе улыбаясь, он приглашал Москвича последовать за ним внутрь
цезарских чертогов. Без всяких колебаний - вот ведь что делает с людьми
"пограничная ситуация"! - Москвич направился вслед за Боссом и через секунду
попал - в капитализм! Да-да, в тот самый классический "мир чистогана",
именно такой капитализм, какой представлялся ростовскому домушнику,
капитализм, где
Они играли на сотнях игральных автоматов, тянущихся правильными рядами,
словно станки на заводе. Ближе к центру открылись огромные пространства с
зеркальными потолками, в которых отражались зеленое сукно десятков игральных
столов, катящиеся кости, фишки, веерами разворачивающиеся карты, крутящиеся
рулетки, бесчисленное множество человеческих рук, снующих, трепещущих,
неподвижных, предлагающих, приглашающих, вызывающих, просящих... головы же
сливались в одну массу, похожую на сгустки какой-то глубоководной, может
быть даже и одушевленной, протоплазмы.
в общем царил некий многозначительно уютный полумрак. Главная пещера имела
ответвления, ниши, заливы, проливы, и оттуда выплывали навстречу Москвичу то
витрины с бриллиантами, то многотысячные меха, то приглашение на грандиозное
шоу с Томом Джонсом, то вдруг маленькая Япония эпохи Мэйдзи, то маленькая
елизаветинская Англия и наконец, конечно же, корабль Клеопатры собственной
персоной, то есть в натуральную величину и с бразильским самба-бэндом на
корме.
обвел рукой гигантский вертеп, обвел с некоторой вроде бы и гордостью, как
будто свою собственность. - Ну вот, дружище Москвич, вы в мире, где все
продается и покупается, в царстве доллара. Вот вам наши нравы, можете и
миллион выиграть, можете и голову потерять. Take care!
меня в это логово? Я и играть-то не умею ни в какие игры, и никогда у меня
не было ни вкуса к этому делу, ни азарта. Никогда я не мечтал о миллионе, и
вообще никогда и мыслей не было о богатстве, о роскоши..."
и он тогда решил, что весь этот Caesar-palace с его чудовищной роскошью в
стиле "кич", и игровые лабиринты, и вот это гнусное подмигиванье - все это
штучки антиавтора Мемозова, его вкус, его ухмылка, его "приключение".
Лучше уж миллион выиграть, чем голову потерять."