как-то отвлекся и ушел в сторону) - как материал для твоей обо мне заметки,
коя меня заранее радует..." Вот тебе твоя коя трубка и его коя заметка. Вы
вообще знакомы были? Ты ему что, чем-то насолил?
слава выглядит совсем не так, как ее обычно себе представляют, а выражается
преимущественно в безудержной ругани на всех углах.
"Радуге".
безнаказанным. Про "Радугу" тут тоже есть... в соседнем письме:
печатать эмигрантов... - так. - Я ждал 25 лет. готов ждать еще... - Вот: -
Но если да, то возникают (уже возникли, например, в таллиннской "Радуге")
проблемы". Что за проблемы-то?
письме?
в первом номере печатаем.
хотел получить напечатанными свои рассказы, а вовсе не твои.
подорвать веру в людей, если у кого есть вера в людей. Я вытащил с полки "Не
только Бродского" и прочитал: "Михаилу Веллеру с уважением и благодарностью.
С. Довлатов. 2 (5) 89. Нью-Йорк".
образом, нас позна-комил Довлатов. Не могу сказать, с какой целью я звонил.
Тем более этого понять не мог Арьев.
ему услугу в публикации этого письма.
объяснил Арьев мягко.- Здесь содержится такая некая ирония.
Из его статьи я узнал, что в сочинениях Довлатова все слова но фразе
обязательно начинаются с разных букв. И никогда еще ни один литературовед не
делал замечания более верного. Можете проверить. Я не знаю, какой смысл в
этой особенности, но за ней, видимо, таится большая скрытая работа, являя
посвященному за внешней простотой свидетельство настоящего искусства.
Правда, все фразы очень короткие.
искусство лейтенанта Шайскопфа из "Уловки-22". Огромной и скрытой работой он
добился от кадет своей роты церемониального шага с руками, неподвижно
прижатыми к бокам. И когда на параде изумленное невиданным зрелищем
командование вопросительно воззрилось на Шайскопфа, он звенящим от торжества
голосом известил:
произведений. Годом спустя я обсуждал с художником оформление своей книжки
"Легенды Невского проспекта".
и умел делать прекрасные гравюры на заглавие, в общем самоценные, а в
остальном предпочитал идти по кратчайшей линии наименьшего сопротивления. И
подкрепил позицию эаботой о моей пользе: - Книга должна выглядеть
рекламисто. У тебя есть всякие там рецензии о тебе?
Верхняя из четырех беспощадных цитат гласила:
Довлатов. Нью-Йорк". Угадайте, чья фамилия была обведена скорбной рамочкой.
Дай-ка поглядеть... вот: "некий М.Веллер".
чекой. Отзынь. Мы не в армии, ты не сержант.
выслушал историю и пришел в негодование.
знал, кто некий, а кто какий. Во-вторых, справедливость должна
торжествовать. В-третьих, Довлатов тоже ленинградец, на ленинградской книге
это очень уместно: я долго думал. В-четвертых, с паршивой овцы хоть шерсти
клок. Отходы - в производство. В-пятых, он бы оценил, я думаю, изящество
ситуации.
циники сентиментальны.
Довлатова, писавшего это письмо. Чужой в Америке. Без языка. Эмигрантский
круг. Признание на родине еще не пришло. А кто-то, моложе, приехал после
него из того же Ленинграда в тот же Таллинн, и издал книги, печатается,
принят в СП, удачливый ловкач, и звонит ему в Нью-Йорк, и публикует его в
таллиннском журнале, и пьет с его бывшими друзьями, откуда взялся, стал там
своим, и посылает свою книжку, вышедшую в издательстве, где двенадцать лет
назад, в прошлой неудавшейся жизни, должны были издать его...- так мало
того, еще и в Нью-Йорке, в его теперешних кругах, этот самый еще и чего-то
прогремел. Все мы все понимаем, а все-таки горько бывает, господа...
ты продолжаешь относиться к нему как к живому, просто отсутствующему.
Продолжаешь говорить о нем, как и раньше, и шутить, и разговаривать с ним, и
спорить. Только он уже не скажет тебе ничего нового. Поэтому оставлять за
собой последнее слово в споре с тем, кто уже не сможет возразить, нехорошо.
рассказ, где покойник на похоронах последнее слово оставляет за собой.
Нью-Йорк, ля-ля - шарк-шарк, общие знакомые: узкий круг и тонкий слой.
Довлатов!
отзывался хорошо о прочитанных вещах, знаете...
вас там очень хвалит, просто очень.
опубликовано письмо Арьеву, где он обо мне упоминал.
выходит, они ведь в Питере погорели всем домом), был "Московский
литератор"...
заинтересованностью.
литературы, еще не все в картотеке рассортировано.
подозревал игру в испорченный телефон. Уточнил:
лапками колышет: сдох. Свет погасшей звезды. Клевещешь, Перси, на него:
клевещешь! Но представляю мнение Гениса о моем взыгравшем тщеславии после
этого занудства.
литератора еврейской национальности и заграничного местожительства.
и в них не толкаются, что улицу переходят только ни зеленый, что при этом
идущая с поворота машина всегда тебя пропускает, а давая тебе дорогу на
"зебре", тормозит трамвай, что все спокойны и нигде не лезут без очереди;
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Каменистый Артем
Акунин Борис
Бажанов Олег
Курылев Олег