ралась дышать как можно тише.
лизирую?
ходили около плотной изгороди.
лосе.
лась его рыжая борода, и решительно повел девушку к изгороди за обочи-
ной. Они юркнули в узкий тернистый лаз - колючий кустарник расчехвостил
красивый жакморовский костюм, - и выбрались на огороженную со всех сто-
рон поляну.
я вся зеленая буду, ежели мы прямо здесь, на траве...
зу единственно возможной.
вздрагивает и обмякает короткая девичья шея. Из плохо уложенных волос
выбилось несколько светлых прядей, волнующихся на ветру. От служанки
сильно пахло, но Жакмор за все время проживания в доме на скале еще ни
разу не практиковался, да и этот немного животный запах не был ему неп-
риятен. Из чисто человеческих - вполне понятных - побуждений он позабо-
тился о том, чтобы не сделать ей ребенка.
количеству стоящих у входа машин и телег, овальный неф был наверняка за-
полнен до отказа. Перед тем как подняться по ступенькам, Жакмор взглянул
на еще красное и немного смущенное лицо девушки.
нула, так ничего и не поняв. Они вошли и сразу же смешались с густой
толпой прихорошившихся прихожан. В толчее Жакмора прижало к девушке, ее
животный запах снова ударил ему в нос. У нее под мышками проступали кру-
ги пота.
жане изнывали от духоты: еще чуть-чуть - и душа вон. Женщины расстегива-
ли корсажи, но мужчины оставались в наглухо задраенных черных тужурках с
косыми воротниками. Жакмор оглядел окружающие его лица: живые, волевые,
дубленные ветрами и солнцем, и все - с выражением непоколебимой уверен-
ности... Кюре поднялся по лесенке на белый амвон с открытыми ставнями.
Странный все-таки амвон. Жакмор вспомнил столяра, маленького подмас-
терья, и озноб прошел по его коже. При мысли о подмастерье запах служан-
ки становился противным до омерзения.
ба, какой-то мужчина вскочил на скамью и громким голосом потребовал ти-
шины. Гул толпы спал. В нефе воцарилась настороженная тишина. Взгляд
Жакмора скользил по голубому витражу над алтарем, цеплялся за бесчислен-
ные мерцающие огоньки, освещающие нагромождение переплетенных тел, вы-
лепленных на несущей конструкции свода.
слова. Ропот стих. Утреннее солнце жарило что есть мочи по витражу. Ды-
шалось неимоверно трудно.
что все дело в системе ловко скрытых динамиков. Головы прихожан заверте-
лись в разные стороны.
вот, вы его вообще не получите. Сегодня вы пришли в церковь, раздуваясь
от чванства и высокомерия, как леггорны, распухая от удовлетворения и
успокоенности плотской жизнью вашей. Вы пришли как назойливые попрошай-
ки, требуя то, чего вы совершенно не заслуживаете. Дождя не будет. Богу
до вашего святокоса, как до лампочки! Согните тела ваши, склоните головы
ваши, ущемите души ваши - и я окроплю вас словом Божьим. А на дождь не
рассчитывайте! Вы не получите ни капли! Здесь храм, а не дождевальня!
ворно слабым, и присутствующие, признавая временное превосходство про-
тивника, замолчали.
Только потому, что вы ходите по воскресеньям в церковь, жестоко относи-
тесь к своему ближнему, стыда не ведаете и угрызениями совести не стра-
даете...
ясь от стен и усиливаясь, звуки сложились в единый вопль возмущения.
Мужчины сжимали кулаки и топали ногами. Молчаливые женщины кривили рты и
злобно смотрели на кюре. Жакмор растерянно переминался с ноги на ногу.
Рев прекратился, кюре воспользовался наступившей тишиной.
ваших детей! - завопил он. - Вы ведете жизнь плотскую и скабрезную. Вам
неведома роскошь! Я дарю вам ее: я дарую вам Бога... Но Богу не нужен
дождь... Богу не нужен святокос. Ему безразличны ваши грязные грядки и
ваши праздные блядки. Бог - это подушечка, вышитая золотой парчой, это
бриллиант в солнечной оправе, это бесценный узор из кружев Любви, это
царственные усадьбы в Отэй и Пасси, шелковые сутаны, расшитые носки,
ожерелья, перстни, безделушки, прелестюшки, электрические монстранцы для
агнцев... Дождя не будет!
лась настоящим громовым раскатом.
Возвращайтесь на свои фермы! Бог - это наслаждение бесполезным. А вы ду-
маете только о необходимом. Для Него вы потеряны.
лы метнул в сторону амвона увесистый булыжник. Ставни уже захлопнулись,
голос священника продолжал вещать, но уже изнутри. С глухим стуком бу-
лыжник отрикошетил прямо в большое панно.
праздничный подарок, безвозмездный дар, платиновый слиток, художествен-
ный образ, сладкая карамелька. Бог - в придачу. Бог - добавка. Бог -
прибавка. Бог - ни против, и ни за.
что его голос вливается в общий хор. Вокруг него топали ногами, и гром-
кий стук крестьянских башмаков в церкви резонировал, как топот солдатс-
ких сапог по железному мосту. Толпа вытолкнула вперед нескольких чело-
век, они принялись раскачивать четыре мощных столба, на которых держался
амвон.
насколько можно было судить по его голосу - в полный транс. - Пойдет
дождь из крыл ангельских! Пойдет дождь из пуха изумрудного, из ваз але-
бастровых, из картин изумительных... но только не из воды! Богу напле-
вать на святокос, овес, пшеницу, рожь, ячмень, хмель, гречиху, клевер,
люцерну, белую орпинию и шалфей...
ре дубовые подпорки одновременно подломились, а у кюре, ударившегося при
падении головой, вырвалось грязное ругательство, отчетливо разглашенное
коварными динамиками.
внезапно покрылось тучами, и первые капли расползлись по ступеням, как
раздавленные лягушки. Затем хлынул ливень, настоящий потоп, низвергшийся
на крытую шифером крышу. Амвон кое-как водрузили на прежнее место, и кю-
ре открыл ставни.
ли, и все потянулись к выходу. Жакмор направился к ризнице; ему приходи-
лось цепляться за деревянные скамьи, чтобы толпа не вынесла его на ули-
цу. Продираясь вперед, психиатр столкнулся со столяром, которого он уз-
нал по большому рту и свекольному носу. Столяр злорадно ухмыльнулся.
думать, знает, для чего на свете Бог.
бят. С кюре или без. Что бы там ни было, а мои ставни выдержали.
решил ее не искать. Людской поток редел, и он смог протиснуться к двери
в ризничную. Он открыл дверь и прошел во вторую комнату.
который выплескивал на него ризничий - рыжеватый человечек, настолько
неприметный, что Жакмор с трудом вспомнил о его присутствии во время
предыдущего посещения церкви.
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Акунин Борис