этом есть что-то красивое и трогательное.
железные бруски, и мы идем дальше. Нести все это неудобно и тяжело.
цепи: "Внимание, слева глубокая воронка", "Осторожно, траншея".
принять на себя вес нашего тела. Внезапно колонна останавливается; неко-
торые налетают лицом на моток проволоки, который несут перед нами. Слы-
шится брань.
подошли вплотную к окопам.
ми открывается участок передовой.
Оно в непрестанном движении, там и сям его прорезают вспышки пламени над
стволами батарей. Высоко в небе взлетают осветительные ракеты - сереб-
ристые и красные шары; они лопаются и осыпаются дождем белых, зеленых и
красных звезд. Время от времени в воздух взмывают французские ракеты,
которые выбрасывают шелковый парашютик и медленно-медленно опускаются на
нем к земле. От них все вокруг освещено как днем, их свет доходит до
нас, мы видим на земле резкие контуры наших теней. Ракеты висят в возду-
хе несколько минут, потом догорают. Тотчас же повсюду взлетают новые, и
вперемешку с ними - опять зеленые, красные и синие.
хота, потом он снова распадается на отдельные группы разрывов. Сухим
треском пощелкивают пулеметные очереди. Над нашими головами мчится, во-
ет, свистит и шипит что-то невидимое, заполняющее весь воздух. Это сна-
ряды мелких калибров, но между ними в ночи уже слышится басовитое пение
крупнокалиберных "тяжелых чемоданов", которые падают где-то далеко поза-
ди. Они издают хриплый трубный звук, всегда идущий откуда-то издалека,
как зов оленей во время течки, и их путь пролегает высоко над воем и
свистом обычных снарядов.
как гигантские, суживающиеся на конце линейки. Один из них стоит непод-
вижно и только чуть подрагивает. Тотчас же рядом с ним появляется вто-
рой; они скрещиваются, между ними виднеется черное насекомое, оно пыта-
ется уйти: это аэроплан. Лучи сбивают его с курса, ослепляют его, и он
падает.
га. Каждый моток держат двое, а двое других разматывают колючую проволо-
ку. Это отвратительная проволока с густо насаженными длинными остриями.
Я разучился разматывать ее и расцарапал себе руку.
бытия машин. Большинство из нас ложится спать. Я тоже пытаюсь заснуть.
Однако для этого слишком свежо. Чувствуется, что мы недалеко от моря:
холод то и дело будит нас.
го толчка, и не могу понять, где я. Я вижу звезды, вижу ракеты, и на
мгновение мне кажется, будто я уснул на каком-то празднике в саду. Я не
знаю, утро ли сейчас или вечер, я лежу в белой колыбели рассвета и ожи-
даю ласковых слов, которые вот-вот должны прозвучать, - слов ласковых,
домашних, - уж не плачу ли я? Я подношу руку к глазам, - как странно,
разве я ребенок? Кожа у меня нежная... Все это длится лишь одно мгнове-
ние, затем я узнаю силуэт Катчинского. Он сидит спокойно, как и подобает
старому служаке, и курит трубку, - разумеется, трубку с крышечкой. Заме-
тив, что я проснулся, он говорит:
Он упал вон в те кусты.
шо, что рядом со мной Кат. Он задумчиво смотрит в сторону переднего края
и говорит:
Через несколько минут разрывается еще один, на этот раз ближе. Кат выби-
вает свою трубку:
лать в спешке. Следующий снаряд уже накрывает нас.
взлетает грязь, свистят осколки. Шлепающий звук их падения слышен еще
долгое время после того, как стихает шум разрывов.
сами. Он закрыл лицо руками. Его каска откатилась в сторону. Я подтяги-
ваю ее и собираюсь нахлобучить ему на голову. Он поднимает глаза, оттал-
кивает каску и, как ребенок, лезет головой мне под мышку, крепко прижи-
маясь к моей груди. Его узкие плечи вздрагивают. Такие плечи были у Кем-
мериха.
раиваю ее новобранцу на заднюю часть, - не для того чтобы подурачиться,
а просто из тех соображений, что сейчас это самая уязвимая точка его те-
ла. Правда, там толстый слой мяса, но ранение в это место - ужасно бо-
лезненная штука, к тому же приходится несколько месяцев лежать в лазаре-
те, все время на животе, а после выписки почти наверняка будешь хромать.
рывами слышны чьи-то крики.
на самые дальние запасные позиции. Мы решаемся поднять голову и осмот-
реться. В небе трепещут красные ракеты. Наверно сейчас будет атака.
ранца по плечу:
Вдруг он краснеет как маков цвет, на лице его написано смущение. Он ос-
торожно дотрагивается рукой до штанов и жалобно смотрит на меня. Я сразу
же соображаю, в чем дело: у него пушечная болезнь. Я, правда, вовсе не
за этим подставил ему каску как раз туда, куда надо, но теперь я все же
стараюсь утешить его:
штаны, когда они впервые попадали под огонь. Зайди за куст, сними
кальсоны, и дело с концом.
щаются.
ся. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки
живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели. Детеринг встает во
весь рост:
стрельба как нарочно почти совсем стихла. От этого их крики слышны еще
отчетливее. Мы уже не понимаем, откуда они берутся в этом внезапно при-
тихшем серебристом мире; невидимые, призрачные, они повсюду, где-то меж-
ду небом и землей, они становятся все пронзительнее, этому, кажется, не
будет конца, - Детеринг уже вне себя от ярости и громко кричит:
лошадей, нам будет не так невыносимо тяжело слышать их крики. У Майера
есть с собой бинокль. Мы смутно видим темный клубок - группу санитаров с
носилками и еще какие-то черные большие движущиеся комья. Это раненые
лошади. Но не все. Некоторые носятся еще дальше впереди, валятся на зем-
лю и снова мчатся галопом. У одной разорвано брюхо, из него длинным жгу-
том свисают кишки. Лошадь запутывается в них и падает, но снова встает
на ноги.
ствол вверх:
оземь.
раздирающего стона, этого вопля отчаяния, - от него нигде не укроешься.
встать и бежать без оглядки, все равно куда, лишь бы не слышать больше
этого крика. А ведь это только лошади, это не люди.
раздается несколько одиночных выстрелов. Черные комья дергаются и стано-
вятся более плоскими. Наконец-то! Но еще не все кончено. Люди не могут
подобраться к тем раненым животным, которые в страхе бегают по лугу, всю
свою боль вложив в крик, вырывающийся из широко разинутой пасти. Одна из
фигур опускается на колено... Выстрел. Лошадь свалилась, а вот и еще од-
на. Последняя уперлась передними ногами в землю и кружится как карусель.
Присев на круп и высоко задрав голову, она ходит по кругу, опираясь на
передние ноги, - наверно, у нее раздроблен хребет. Солдат бежит к лошади
и приканчивает ее выстрелом. Медленно, покорно она опускается на землю.
Сертаков Виталий
Березин Федор
Маркелов Олег
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Андреев Николай