Чтение 9–й страницы книги ~Звездный час Уилта~

показалось, будто... -- но ректор не успел свалить вину на нездоровое
воображение секретарши. Проректор перебил его:

-- Девушки нет, но вот что я нашел в урне.

С этими словами он показал присутствующим скомканное бумажное
полотенце. Как и платок Уилта, оно было пропитано кровью.

Ректор поморщился:

-- Ну и что? У женщин такие кровотечения не редкость.

-- Вот и чудненько. -- окрысился Уилт. -- Будем считать, что это
обтирочные концы для дамских прелестей, и поставим точку. -- С него хватало
вида собственной крови.

Тут же завелась мисс Зайц:

-- Что можно ждать от похабника и женоненавистника!

-- Я всего-навсего по-своему передал слова ректора.

-- А что вы на это скажете? -- и проректор достал шприц.

-- Ага, я же говорила! -- оживилась миссис Бристол. -- А вы не
поверили. Я своими глазами видела, как девушка колется шприцем. Так что же
нам теперь делать?

Ректор упрямо гнул свою линию:

-- Не будем спешить с выводами...

-- Зовите полицию! Я требую! -- разорялась мисс Зайц. Ей не терпелось
поведать миру о скабрезных повадках Уилта.

-- Мисс Берк, -- от волнения ректор незаметно для себя стал смотреть на
физкультурницу глазами Уилта. -- В таком деле нельзя горячиться.

-- К вашему сведению, меня зовут мисс Зайц, и если вы настолько
обнаглели... Эй, куда это вы?

Вопрос был обращен к Уилту, который решил под шумок смыться.

-- Сперва в мужской туалет, осмотреть телесные повреждения, которые вы
нанесли. Потом -- на ближайшую станцию переливания крови, восполнить потерю.
Потом -- к врачу, а заодно подыщу самого что ни на есть свирепого адвоката,
чтобы привлечь вас за избиение.

И не успела мисс Зайц снова задать ему перцу, как Уилт пулей вылетел в
коридор и укрылся в мужской уборной.

Оскорбленная физкультурница обрушила гнев на ректора:

-- Это уж такое издевательство, что дальше некуда! Звоните в полицию, а
не то я сама позвоню! Если этот сексуальный маньяк сунется к адвокату, я на
всех перекрестках буду кричать, какие паршивцы работают у нас в колледже.
Пусть все знают!

Подобный поворот дела ректора никак не устраивал.

-- Стоит ли? -- принялся он урезонивать мисс Зайц. -- Скорее всего,
Уилт совершил вполне простительную ошибку.

Но мисс Зайц была неумолима:

-- Такое не прощают. И не забудьте девицу, которая колола себе героин.
Миссис Бристол ее видела.

-- Уж сразу и героин. Может, все объясняется гораздо проще.

-- А вот полиция мигом разберется, что это за шприц, -- не сдавалась
мисс Зайц. -- Так вы будете звонить или мне придется самой?

---- Ну если вы так ставите вопрос, -- ректор волком посмотрел на мисс
Зайц и снял трубку.

4

В уборной Уилт долго разглядывал себя в зеркало. Так и есть: видок под
стать самочувствию. Нос раздулся, на подбородке кровь, шов над правой бровью
разошелся. Уилт умылся над раковинЬй, с содроганием думая о столбняке. Потом
он вынул челюсть и внимательно осмотрел в зеркале свой язык. Не так уж он и
распух, как показалось Уилту поначалу. Но вкус карболки не проходил. Уилт
прополоскал рот и утешил себя тем, что раз эта мерзость так обожгла язык, то
микробы-возбудители столбняка наверняка дадут дуба.

Уилт водрузил челюсть на место и снова попытался разобраться, отчего
его вечно преследуют недоразумения и неудачи. В поисках ответа он еще раз
посмотрелся в зеркало. Лицо как лицо, ничего особенного. Да Уилт и не мнил
себя красавцем. Однако за невзрачной наружностью скрывался недюжинный ум.
Прежде Уилт втайне величал свой ум оригинальным, по крайней мере
незаурядным. Но что с того? Всякий ум не похож на другие, но будь ты хоть
семи пядей во лбу, от случайностей не застрахован никто. Беда в другом:
Уилту недостает решительности.

-- Все ждешь, как карта ляжет, -- сказал он своему отражению. -- Нет
чтобы сдавать самому.

И в тот же миг он понял, что это невозможно. Никогда не стать ему
всевластным повелителем, никогда другие не будут плясать под его дудку. Не
тот у него характерного ему не хватает, так это нахрапа. привычки входить во
все тонкости, соблюдать все формальности, умения приобретать сторонников,
обштопывать противников -- короче, напряженная борьба за власть ему не по
плечу. Более того, он презирал нахрапистых властолюбцев. Они только собой и
заняты, а на всех остальных чихать они хотели. Спасу нет от этих
мелкотравчатых фюреров, особенно в Гуманитехе. Пора поставить их на место.
Как-нибудь он...

Тут размышления Уилта были прерваны. В уборной появился ректор.

-- А. Генри, вот вы где. Хочу вас предупредить: мне пришлось позвонить
в полицию.

-- Зачем? -- Уилт испугался. Что-то скажет Ева, когда узнает, что мисс
Зайц приписывает ему извращенные наклонности?

-- Наркотики в колледже -- не шутка.

-- А, из-за этого. Поздно хватились. Здесь они давно уже в ходу.

-- Вы что -- знали?

-- Кто же про это знает? Странно было бы, если бы среди такой уймы
студентов не оказалось хоть одного наркомана.

И пока ректор отводил душу у писсуара, Уилт украдкой выскользнул из
уборной.

Через пять минут, возвращаясь домой, Уилт предавался тем же мыслям,
которые одолевали его всякий раз. как он оставался один. И что он все время
думает о власти? Ведь палец о палец не ударит, чтобы ее достичь. Да и зачем?
Зарабатывает он неплохо. Если бы Ева не тратила столько на школу для
одаренных, семья могла бы ни в чем себе не отказывать. По большому счету.
Уилту грех жаловаться. "По большому счету". Чушь собачья. Главное -- каково
у тебя на душе. А на душе у Уилта бывало кисло -- даже в те дни, когда он
мог не опасаться, что мисс Зайц попортит ему физиономию.

То ли дело Питер Брейнтри. Не мучается собственной ущербностью, не
помышляет о власти. Он даже отказался от поста в руководстве колледжа,
потому что пришлось бы забросить преподавание. А учить английской литературе
Питеру нравится. Поработает -- и домой, к Бетти, к детишкам. Дома проверит
студенческие сочинения, а потом возится с игрушечной железной дорогой или
мастерит модели самолетов. По воскресеньям ходит на футбол, играет в крокет.
То же и во время отпуска. Иногда они всем семейством отправляются в турпоход
и отдыхают в свое удовольствие -- у Уилтов такие вылазки не обходятся без
скандалов и злоключений. Уилт отчасти завидовал Питеру и все-таки
посматривал на него свысока. Конечно, Питера не за что осуждать, но нельзя
же в наше время -- да и не только в наше -- останавливаться на достигнутом и
ждать, что судьба за здорово живешь осыплет тебя милостями. Уилта в таких
случаях она осыпала оплеухами -- вспомнить ту же мисс Зайц. А когда он
начинал искушать судьбу, ему приходилось и того хуже. Куда ни кинь -- все
клин.

Размышляя на эту тему, Уилт пересек Билтон-стрит и пошел по
Хиллброу-авеню. Сразу видно, что здесь тоже обитают люди, довольные своей
участью. Вишни стояли в цвету; бело-розовые лепестки усеяли мостовую, как
конфетти. Уилт разглядывал ухоженные садики, поросшие яркими желтофиолями.
Попадались и запущенные -- там жила ученая братия, университетские
преподаватели. В садике на углу Причард-стрит мистер Сэндз нянчился со
своими азалиями и вереском. Он задался целью доказать равнодушному
человечеству, что управляющий банком, выйдя на пенсию, способен обрести
блаженство, если посвятит себя выращиванию растений, предпочитающих
кислотную среду, на щелочной почве. Самое трудное, объяснял он как-то Уилту,
заменить верхние слои почвы торфом, чтобы понизить концентрацию водородных
ионов. Уилт ни бельмеса не смыслил в водородных ионах, и все рассуждения
мистера Сэндза были для него китайской грамотой. Его занимал сам мистер
Сэндз и его странный способ достичь счастья. Сорок лет кряду он предавался
любимому, по его словам, делу: следил, как деньги переводятся со счета на
счет, как колеблются процентные ставки, как выплачиваются ссуды, как
разбираются с превышением кредита. И вдруг как отрезало. Теперь мистер Сэндз
взахлеб рассказывает о прихотях камелий и крошечных елочек. Непостижимая
перемена. Такая же непостижимая, как преображение миссис Кренли, чье имя
однажды трепали в суде, когда слушалось дело о некоем борделе в престижной
части Лондона. И что же? Сейчас она поет в хоре церкви святого Стефана и
пишет книжки для детей, исполненные беспросветной фантазии и убийственной
невинности. Уилт не знал, что и думать. Правда, из этих наблюдений
напрашивался вывод: значит, можно в одночасье изменить свою жизнь, изменить
до неузнаваемости. И уж если это удается другим, почему бы не попробовать и
ему? Уилт приободрился, принял более уверенный вид и твердо решил, что
сегодня он близняшкам спуску не даст.

Увы, и на этот раз его ждала неудача. Едва он переступил порог,
девчушки пошли в наступление.

-- Ой, папочка, что у тебя с лицом? -- спросила Джозефина.

-- Ничего, -- чтобы избежать допроса с пристрастием, Уилт заспешил на
второй этаж. Надо поскорее скинуть одежду, пропахшую карболкой, и залезть в
ванну. Поднимаясь по лестнице, он наткнулся на Эммелину, которая играла с
хомячком.

-- Осторожно, папочка, -- защебетала Эммелина. -- Не наступи на
Персиваль. У нее будут детки.

-- Детки? -- Уилт на мгновение растерялся. -- Что за чушь? Как это у
него могут быть детки?