вать никаких неудобств в дальнейшем - сказал я. - А то начнете в суд вы-
зывать, посылать повестки.
туре компьютера, она наклонилась ко мне и таинственным шепотом произнес-
ла: - То, что я вам сейчас скажу, я говорить не должна. Но у вас особый
случай. Я не имею права принять у вас деньги.
двух с половиной лет и находился на территории Израиля во время войны,
от уплаты долгов освобождаются.
кому ничего не должны! Мы купили это право, сидя в противогазах и вздра-
гивая при звуках взрывов.
мне прекрасным, и мне стало жаль уезжать отсюда. Я смотрел на уютные ма-
газинчики, нагловатого парня, продававшего фалафель и зазывающего поку-
пателей, одновременно делая сомнительные комплименты проходящим девуш-
кам, всю эту уличную суету и чувствовал, что мне будет грустно без запа-
ха кофе и апельсинов, шума, гортанных звуков иврита, ребят и девочек в
военной форме с автоматами, гор, покрытых соснами и кипарисами, лазурно-
го моря, студентов с пытливыми глазами, улицы на которой мы жили, солнца
и яростных дождей зимой.
требовалась бумага, удостоверяющая то, что я не собираюсь уклониться от
армейского призыва. Обычно бумагу эту выдавали безо всякой волокиты, но
на этот раз мне не повезло, и меня послали на какую-то дополнительную
проверку.
буждающие воображение симпатичные белокурые девушки в военной форме. На
стене висели картины, как две капли воды напоминающие творения неизвест-
ного армейского художника, которые я на всю жизнь запомнил после первого
юношеского визита в районный военкомат города Москвы. Даже сюжеты этих
картин были совершенно неотличимыми. Под теми же серыми валами моря пе-
рекатывались зелеными боками пузатые подводные лодки, похожие на жирные
селедки, в голубом безоблачном небе парили самолеты, а по полю неслись
танки, поднимая за собой облака желтого цвета, по-видимому, пыль, сме-
шанную с выхлопными газами. Только на тех, давно виденных картинах, сия-
ла красная пятиконечная звезда, а не звезда Давида.
же художника. Они были одинаково непропорциональны, как будто нарисованы
детской рукой, и не имели точки перспективы.
по непонятной мне логике это неизбежно свидетельствовало о том, что я
был завербован уже несуществующим КГБ. В свете этого моя предстоящая по-
ездка в Америку выглядела как повод, скрывающий предстоящие встречи с
разведчиками-чекистами и выдачу им географических координат Министерства
внутренних дел, а также содержания моих лекций, прочитанных студентам в
течение последних двух лет.
вал меня признаться, как же именно и с какой целью я был завербован при
пересечении государственной границы в Шереметьево-2, а также куда и за-
чем я еду в Америку, с кем буду встречаться и где именно установлено
место явки для сношений с русскими. Разговаривал он со мной по-русски и
неодобрительно щурился.
именно в Америке у вас запланированы явки и встречи с агентами КГБ. -
Иногда он менял тактику: - Расскажите, как именно вас в Москве завербо-
вало ГРУ.
недоумка, отрабатывавщего на мне свое профессиональное мастерство или
просто вымещавшего на случайной жертве свое плохое настроение.
времена со мной разговаривали вежливее.
сомнение.
Москве? - спросил он.
и я с трудом сел за руль. Если бы еще вчера мне рассказали об этом, я бы
посмеялся и не поверил ничему подобному.
денные никогда террористы полили горный склон маслом и рассыпали на до-
роге шипы. Покрышки у моей старенькой машины сразу лопнули, и ее закру-
жило на склоне и выбросило в кусты. Идущие за мной машины столкнулись,
одна из них перевернулась, покатилась кубарем по склону и загорелась.
Тогда, и во время войны, когда рядом громыхали взрывы и взлетали ракеты
"Патриот", я чувствовал себя частью этой маленькой, окруженной врагами
страны, давшей прибежище сотням тысяч людей и надрывавшейся в попытках
обустроить их, в то время как огромная Америка, только что кричавшая о
правах человека, как-то вдруг стыдливо примолкла и ввела жесткую иммиг-
рационную квоту. Сейчас, после этого позорного допроса и унижения, я хо-
тел уехать отсюда...
бессмысленная операция по обмену их на доллары и вывозу назад для возв-
ращения Ефиму Пусику. По существующим правилам я мог вывезти из страны
весьма скромную сумму. К счастью, по соседству с факультетом в механи-
ческой мастерской, расположенной на разогретом солнцем, поросшем соснами
склоне горы, работал университетский пролетарий физического труда, зна-
менитый слесарь Изя.
шим в зеленоватой майке, вымазанной в ржавчине. Я часто видел его на
различных подсобных работах. Перед приездом важных правительственных де-
легаций или проведением международных симпозиумов главная аллея универ-
ситета украшалась бело-голубыми государственными флагами Израиля. Изя
был одним из основных действующих лиц в проведении этих предпраздничных
торжеств. Он бегал по территории с пачкой флажков под мышкой, суетился и
давал указания мрачной группе рабочих, нанятых для этого случая из числа
бывших советских специалистов.
лядно показывал ему, как флагшток попадает в предназначенное для него
отверстие в фонарном столбе. - Ни слова не понимает! - Он свысока и с
жалостью глядел на неразумного подопечного. - Что с ним говорить? Вот я,
рабочий, а все умею. А они, они все инженеры или доктора наук, двух слов
связать не могут! - и Изя с гордостью почесывал волосатую грудь.
кафе на небольшой площади с журчащим фонтаном, пил крепкий кофе, курил и
болтал с похожими на него крепкими биндюжниками, местными таксистами,
ожидающими клиентов, и владельцами маленьких магазинчиков.
человек и, слава Богу, - при упоминании Бога он на секунду замолкал, - у
меня все есть! - Он загибал пальцы: - Дети есть, квартира есть, машина
есть, работа есть. А эти, - он презрительно смотрел вокруг, - приехали,
все культурные, а двух слов связать не могут! - Изя был явно ошарашен
тем, что существуют вокруг темные люди, не разговаривающие на иврите.
Собравшиеся вокруг завсегдатаи кафе одобрительно кивали.
верстаки, лежала груда ржавых водопроводных труб и старого электрическо-
го хлама. У стены, в маленькой каморке за столом сидел Изя под фотогра-
фиями, изображающими гоночные мотоциклы, спортивные машины, голую девицу
с огромными розовыми грудями и бывшего министра обороны Моше Даяна с
черной повязкой на глазу.
заедая его спелым помидором. Всем давно было известно, что Изя подраба-
тывает подпольным обменом валюты, и сотрудники университета, от профес-
соров до студентов, частенько заглядывали в его обитель.
крупную сумму денег. Давайте назначим день, вы принесете доллары, и я
все обменяю.
меняли долларов двести-триста для помощи родственникам в России. Мне од-
нако и в голову не приходило, что в свободном обращении скромного слеса-
ря могут ходить тысячи.
рассмеялся, почесывая волосатую грудь. Деньги были при мне. Изя подошел
к небольшому сейфу, открыл его, и я увидел, что сейф весь забит банкно-
тами. Он достал тоненькую пачку бумажек, отсчитал ее и забрал мой бумаж-
ный пакет, набитый шекелями. - Желаю удачи! - Израильский пролетарий
осклабился и снова обмакнул лук в соль и аппетитно им захрустел.
отекарша, когда сотрудники факультета провожали меня в дорогу. - Там
слишком хорошо. Я уже многих друзей провожала, пока что никто не вернул-
ся. Купили дома, говорят, что вернутся в следующем году. Но продолжают
жить. Не забывай нас...
сящими через плечо автоматами. Этой ночью в небе летали реактивные само-
леты, а где-то на севере глухо бухали разрывы. Я чувствовал себя преда-