девицы шествует, граф со слугой следом идут. Гвардейцы, естественно, и
спереди, и сзади, причем на девиц уж и не смотрят - привыкли. Поравнялся
Жилло с девицей - тут платочек недошитый у нее из рук выскальзывает и на
пол падает. Жилло бы нагнулся поднять, да обе руки сундуком заняты. А
девица быстренько опускается на одно колено, но не сразу свой платок
берет, а снизу вверх смотрит, и тут уж слуге ясно, что именно на него
глядит.
а из-под шали - коса! Ну, такую косу Жилло и на картинках не видывал. В
руку толщиной и на полу змеиным хвостом легла. Девица шаль свою, впопыхах
накинутую, белой ручкой придерживает, другой вроде за платком тянется, а
сама глядит серыми глазищами из-под тонких бровей вразлет. Ну, соколица,
думает Жилло, соколица сероглазая взлетать собралась!
и слуге тоже отставать не приходится, потому что иначе гвардеец со шпагой
его подгонять вздумает. Так и прошел слуга мимо коленопреклоненной девицы.
на трех-четырех девиц, да и то, как слуга заметил, не совсем чтоб на
вышивальщиц. Больная-то, к которой лекаря вызвали, точно вышивальщицей
была, но те две зверообразные старушенции, что вместе с ней обитали, вряд
ли когда тонкую иголку в лапищах своих держали. Одно звание, что слабый и
прекрасный пол. Если такой зверюге позволить бороду с усами отрастить - в
точности тюремный стражник, даже голос менять не придется.
это такое с тобой приключилось?
прозрачные какие-то, выбились из-под серого чепца на лоб двумя прядками.
Но ротик маленький и упрямый. И глаза сердитые. На лице залегли глубокие
тени - то ли от болезни, а то ли от канделябра, в котором горят четыре
толстенные сальные свечи, другого же света в спаленке нет.
приказы. А по лицу видно - плохо девушке. Оказалось, второй день не ест,
не пьет, ни слова не говорит. Переглянулись лекарь с молодым графом -
ощупывать надо. Лекарь одеяло потянул - она не дает. Дурацкая картина,
особенно потому, что гвардейцы сурово таращатся. Без гвардейцев, может,
что и вышло бы.
башками помотали. Нет, и все тебе.
сундучки со снадобьями и за мной!
уперся.
который покрепче и поглавнее. - Ишь, умный выискался! Думает, раз
лекарства наизусть зазубрил, то и норов показывать может! А у нас все
равны, что лекарь, что дерьмовоз! Лечи, мерзавец.
сюда за лекарем увязались. Красавиц-то хваленых увидели, но и
неприятности, того гляди, начнутся основательные.
Впрочем, и винить его грешно - это граф со слугой в захолустье жили и горя
не знали, а он тут лет уж тридцать, знает, чего бояться...
лекарь и клинок от груди отвел. - Я не потому лечить отказываюсь, что у
меня норов, а потому, что против этой хворобы другие лекарства нужны.
Видите, сопротивляется девица лечению? Испортили ее, вот что! Порчу на нее
кто-то напустил! А ну, ведите меня к начальнику караульной службы! Пусть
разберется, кто из посторонних здесь дня этак за два побывал!
первая вышивальщица, позавидовала какая-то дура! Стой где стоишь! А ты,
Никлас, бегом за капралом! Обыск у девчонок делать надо! Давно пора! Я
знаю, как они порчу напускают, моей сестре как-то напустили! Это и пояса с
заговоренными узлами нужны, и горшки с дохлыми жабами, и прочий ихний
ведьмовской приклад! Живо!
эфес положил, а третий выскочил и вниз по лестнице понесся. Слышно -
пробежал по мастерской и поднялся там переполох! Ну, кто из девиц обыску
радоваться будет?
- Не думали не гадали, а прямо в змеиное гнездо попали. Того гляди,
заставят и нас тут ведьм ловить...
которые больную караулить приставлены. И впрямь - как есть ведьмы. Даже
клыки желтые - и те имеются. Однако двум балбесам, молодому графу и слуге,
не до шуток. Не думали, что проказа так несуразно завершится.
приказать ничего путного не может. Да и немудрено - графу-то двадцать лет,
что он, кроме родительского замка и умных книжек, видел? Решил Жилло
вмешаться - себя и господина спасти.
спрашивает. - Раз уж эти не годятся? Все равно ведь вам тут оставаться,
пока девицу не вылечите. Мы бы живенько! Мы бы нашли ларчик, который
велено, а я и один бы его сюда доставил...
отсюда живым и невредимым вывести. Уйти, значит, с ним вдвоем, а вернуться
уже одному.
месте, а ты, парень, держи...
потеряешь - насидишься в каземате... Пошел! Лети мухой! Да не оба, одного
хватит.
давайте деру! Но тот окаменел. Лекарь ему мохнатыми бровями знаки делает -
без толку! И дождались все трое - гвардеец чуть не силком Жилло эту бляху
в кулак вжал.
лекаря.
означал - Жилло так никогда и не узнал, да, правду сказать, и не пытался.
подошел и кому-то приказал его, Жилло, до лекарского дома и обратно в
карете сопроводить. Делать нечего - придется возвращаться...
дверь в девичью спальню - нараспашку. На пяльцах огромных стоячих -
вышивки начатые, корзинки с клубками опрокинуты, цветные клубки
разбежались по полу. Посмотрел на ближайшие пяльцы Жилло - чуть на пол не
плюнул. Девушкам бы цветы вышивать, а не многоцветной нежнейшей гладью -
топор с мотыгой!
посмотреть, что у девиц творится. А там уже вовсю сыскная служба старается
- ищут, чем порчу наводили! Такой кавардак устроили - перины с тюфяками на
дыбы, бельишко девичье убогое - все на виду, только что пух и перья по
воздуху не летают. Но, видно, не нашли еще горшка с дохлой жабой.
Вышивальщицы уж не визжат, не отнимают у сыскной службы вещички свои, а
покорно так встали - каждая, где ее суета эта застигла, и ждут, головы
повесив. Иногда разве что метнется испуганная девушка из угла в угол и там
замрет, словно каменная. Почему, отчего - у нее спроси... Весь шум и гам
сыщики творят.
видно, а, может, голову повесила, шаль до бровей опустила, спрятала гордое
лицо? Тут только вздохнуть остается и идти своей дорогой.
мимо дверей спальни к дверям, ведущим на галерею, откуда ему следовало
спуститься во двор и сесть в лекарскую карету. Вдруг на краткий миг
прижалось к нему горячее тело!
оброненный у его ног поднимала. Только стоит она уже у стены, прижавшись
спиной, и смотрит на разгром в спальне. Словно и не она его сейчас телом
да дыханием обожгла.
вылетел, потому что ног под собой он не чуял. Пропали ноги куда-то и
объявились, треклятые, когда галерея поворот сделала и из перил сломанная
балясина вылезла. Так двинула чуть пониже колена - Жилло сразу понял, на
каком он свете. Спустился, ругая себе под нос треклятую балясину, а тут
его гвардеец, которому из окна башни было приказано, перехватил и пошел
следом.
сопровождаемый гвардейцем, шел к карете, последними спокойными минутами за
вечер - впрочем, уже и не вечер, дело шло к полуночи.
подхватил его за шиворот и увлек. Потом подбородком на козлы указал -
занимай место, значит. Кабироль встряхнулся и перед тем, как лезть наверх,
к приятелю своему повернулся рукой помахать.
поместиться, услышал Жилло из Девичьей Башни шум какой-то несусветный.