и я понял, что настала пора.
бесстрашные монахи, ударяя в свой огромный колокол, стоящий на пьедестале
из цельного камня посреди их обители. И тогда я отступался от Кайаб-Сэба.
Этот глубокий звон наполнял меня яростью и жаждой разрушения и, скрывшись
в пустыне, я бесчинствовал вовсю. Впрочем, тогда я был подростком и
страдал всеми комплексами переходного возраста...
это ему поможет.
меня и чутко отзывался на мои призывы. Хороший ты мой, подумал я, словно
обращался к загнанному коню. Сейчас я устрою вам тут стихийное бедствие.
нас находился песчаный карьер. Дорогу они тут строили, что ли? Я вскинул
руки, собирая ветер, и деревья на холмах внезапно зашумели. Я послал его
на карьер, за песком, и велел вернуться.
нам с холмов. Я завил его так круто, что он почти не ронял песка.
взлетел над плечами, как драные крылья, шерсть встала дыбом. Я поднял руки
и с силой выбросил их вперед, указывая на бандитов. И вся ярость
стихийного бедствия обрушилась на них. Песок забивался в глаза, в нос, в
уши. Ветер швырял людей на деревья, тащил сквозь кусты, поднимал на высоту
десяти-двенадцати ярдов и отпускал. Давно я так не веселился. Не то, чтобы
мне доставляли особую радость чужие страдания. Просто люблю хорошую
работу. Приятно было видеть, что я не разучился еще соединять силы
природы, направляя их разрушительную мощь на врагов.
изрядная куча песка. Я буквально стер бандитов с лица земли. Несколько
деревьев, вырванные с корнем, лежали на берегу. Я был очень доволен собой.
я подбежал к нему и потрогал его за плечо.
знаю уж, кто они такие...
насилия, разрушения и зла. За кого ты меня принимаешь, человек? -
высокомерно произнес я, заворачиваясь в свой плащ. Уж очень я обозлился. -
Я Пустынный Кода. Я могу, если хочешь знать, вызвать такой ураган, что от
ваших дурацких Южных Окраин не останется даже воспоминания. Все будет
ровное, как сковородка. И присыпанное сверху песочком. Какой-то
примитивный смерч вообще не стоит упоминаний.
год меня знает, кажется, мог бы уже понять, что я вовсе не шучу, когда
характеризую себя как прибежище зла и сеятеля стихийных бедствий.
спас. Ты действительно великий злобный дух пустыни.
моргающим глазом. Я смерил ее взглядом. "Поняла, с кем имеешь дело?" -
подумал я, не скрывая своего торжества.
ковыряя щепочкой в зубах, а Имлах с Исангардом, стоя по колено в ключевой
воде, вдвоем оттирали котелок от подгоревшей каши.
еще одну ночь и как следует отдохнуть после пережитых потрясений. В конце
концов, торопиться нам было некуда.
которые Исангард в минуты философских раздумий называет "хламом жизни", и
теперь лениво потягивали чай, сидя у костерка. Вернее, сидели мы с Имлах,
а Исангард вообще перестал соблюдать правила хорошего тона и, развалившись
на травке, задумчиво смотрел в огонь. Жаркий свет костра заливал его
физиономию, и я думал о том, что чертовски привязался к нему за эти годы и
мне будет очень плохо и одиноко, когда его, наконец, убьют. Потому что
дело к тому шло.
потом поднялся на ноги и метнулся в кусты, росшие ярдах в пятнадцати от
нашего лежбища. Я ровным счетом ничего не слышал и теперь, привстав, изо
всех сил вытягивал шею, пытаясь разглядеть, что же там происходит в
темноте. Наконец, до меня докатилась такая волна чужого страха, что меня
чуть не стошнило - уж на что я ко всему привычный!
лоб лезли от ужаса, что придавало его роже, и без того
малопривлекательной, вид совершенно идиотский. Личность была выше
Исангарда почти на целую голову и шире ровно в два раза. Я предположил,
что это единственный, кто уцелел после моего стихийного бедствия.
и его добычи.
притащит.
своей безмозглости. С ним можно было особенно не возиться. Я откинул
капюшон, посмотрел на него своими круглыми светящимися в темноте глазами и
подергал немного носом - этого хватило. Я чуть не помер со смеху, когда он
разинул рот, поспешно зажал его ладонями (каждая размером с лопату) и
вытаращился на меня с диким ужасом. Потом он шарахнулся в сторону и снова
столкнулся с Исангардом, который стоял на границе светового круга с мечом
в руке, словно охраняя костер от ночного мрака. Белобрысый заметался,
теряя на ходу остатки своего (и без того не слишком мощного) рассудка.
Наконец, выбрав из нас двоих человека, он бросился Исангарду в ноги.
рявкнул на меня:
подниматься на ноги. Стоя на коленях, громила преданно мотал головой.
снова сел к костру. Пленник поспешно передвинулся так, чтобы стоять к нему
лицом. Я заметил, что несмотря на свое сугубо мирное поведение, Исангард
все же держал меч наготове. Умница он у меня все-таки, подумал я
растроганно.
кое-что выяснить.
глазела на него, по-детски приоткрыв рот, потом боязливо перевел взгляд на
меня, и его передернуло. Надо же, какой чувствительный.
спрашивают. Исангард вытащил из мешка кусок хлеба, немного подмокший, но
вполне съедобный.
принялся заталкивать в рот. Человек - ну что с него взять! Исангард
терпеливо ждал, пока он перестанет чавкать и, склонившись над мечом,
лежавшим поперек его колен, к огню, смотрел, как корчится и догорает
тонкая веточка. Мне показалось, что он был чем-то расстроен. Громила,
наконец, расправился с хлебом. Не отводя глаз от огня, Исангард заговорил
с ним.
том, что оно досталось полоумному убийце.
равнодушно, как будто речь шла о каких-то посторонних людях.
не собирался. Исангард машинально тронул свой меч. Этот жест не ускользнул
от внимания громилы, который вытянул вперед руки, словно отстраняясь, и
жалобно взвыл:
свихнулся... Где ты живешь?
Раньше по разным деревням жили, а теперь собрались в одну. Мало нас,
Сертаков Виталий
Ларссон Стиг
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Кервуд Оливер Дж.
Шилова Юлия