что - одни мослы. Ладно, ладно, я зря говорить не буду. Расчистите стол,
ужинать будете. А ты, дочка, помоги мне.
отказался, что бы его кормили в постели и, сославшись на то, что
самочувствие его окончательно поправилось, оделся в костюм, как будто
собирался пойти на работу. Хозяйка время от времени заходила что-нибудь
убрать или принести.
постояльца, спрашивала тетя Саша.
знакомое лицо. Уж не нашего ли учителя дочка?
бобылем прожил, куда же это годится - одному жить, а? Скажи, Евгений, куда
это годится?
Люди - они как деньги, попадется вот рубль изжеванный, заплеванный, тут и
думаешь, где ты, бедняга, только не побывал, в какие карманы тебя не
клали, кто тебя только не мусолил. Потому что рубль - так, чепуха,
бумажка, его не жалко. Рублей много. А дорогая купюра - она всегда
чистенькая приходит, хрустит, зелененькая, будто только что на свет
народилась. Ну, чего ты обижаешься? Может быть, я по темноте своей не то
говорю, так ты не сомневайся. Ты, Евгений, золото у меня, вот только
откормить тебя хорошенько, тебе ж цены не будет.
провалиться сквозь землю от иносказаний тети Саши. А та тем временем
продолжала:
прилавка, - хозяйка вдруг на минуту задумалась. - Помню я его жену, тоже
учителкой работала. Дорогая женщина была - твоя мать, получается.
Одевалась, правда, всегда скромно, но меня не обманешь, я сразу приметила:
эта не для нашей дыры. Высокого полета. Наши-то корячатся и так, и эдак, а
все одно, лапти. Как она руку протягивала с деньгами, - хозяйка попыталась
воспроизвести, получилось нелепо. - Эх, не могу. Я специально у нее спрошу
копейку или три, чтоб без сдачи, а на самом деле, чтобы лишний раз
посмотреть на ее руку. Она протянет эту несчастную копейку, а я беру
словно брильянт. Господи, думаю, чего же это она гниет в нашем болоте, ей
бы в столице королевой бал править. До того я ее уважала, что даже не
завидовала. Только угождала, всегда получше мяса оставлю или сладенького
чего-нибудь припасу. Помню, тогда с хлебом тяжело было, да и с сахаром,
так я ей даже печенья доставала на праздники. Причем она, конечно, из-под
полы бы не взяла, приходилось целый спектакль разыгрывать. В окошке как
увижу, что идет, выложу пару пачек на витрину, вроде как завезли на
праздник, пей-гуляй, народ. Она и брала, а я ей спасибо говорила. Дай-ка
ручку, - вдруг обратилась хозяйка к Соне. - Ну, точная копия, смотри-ка, -
она взяла Сонину ладонь и принялась ласково поглаживать изъеденными
торговой жизнью пальцами. - Вот, мраморная моя, синяя прожилка, а пальчики
- ах, пальчики! - я таких пальчиков и в кино ни разу не видела. А вот
здесь колечко было, тоненькое, золотое, и родинка есть, посмотри, вот на
мизинце намечается, глянь, глазочек черненький. То-то мужикам удовольствие
- такие пальчики целовать, да что мужикам, я бы сама прислугой пошла,
только чтобы... - Соня вдруг испуганно выдернула руку.
Сергеевна, Елена Сергеевна, я как будто в воду смотрела, - хозяйка опять
прервалась, обдумывая, продолжать ей или нет. - Тебя Соней зовут? Так вот,
Соня, ты приходи ко мне в магазин, он, конечно, поменьше нового, но зато к
покупателю отношение получше. Я тебе про маму много чего рассказать смогу,
ведь мы с ней потом в одном деле сошлись. А ты, Евгений, что же это суп не
доедаешь? Ладно, пойду, воркуйте тут.
господи, старая я дура, я не то хотела сказать. Разбирайтесь, в общем,
сами, я спать пошла.
Викторович, вам лучше стало?
ничего подобного не слышала о своей матери, и слова эти почему-то ее
испугали. - Что я хотела сказать? Забыла. Ладно, потом.
стоял глубокий вечер, с неба стекала осенняя влага, превращаясь в мелкую
снежную пыль. Она блуждала между небом и землей, стайками залетала под
фонари, превращаясь в белую мошкару, и наконец мягко оседала на черную
мокрую грязь. Соня взяла под руку Евгения, прислонила голову к его плечу и
они, не разбирая дороги, побрели через Северную Заставу. Снова нахлынуло
чувство обретенного счастья. Она теперь знала, что он ее любит. Он
взрослый человек, он знает жизнь, он пытался унизить себя в ее глазах,
значит, он ее любит больше, чем она могла надеяться. Значит, он желает для
нее добра в первую очередь и готов даже ничего для нее не значить, а лишь
быть рядом. Она знала, что такой любви не бывает, но раз вопреки всему
такая любовь возникла, то имеет ли она право не считать себя самой
счастливой женщиной на свете? Он зря боится, он не знает ее, он не знает,
как может она любить, да они оба - находка друг для друга. Слава богу,
она-то представляет реальную жизнь и чувствует, теперь уже наверняка, свое
истинное предназначение.
ничего больше сверх того, потому что чудо уже случилось. Но надо было
расходиться, и она его пошла проводить до библиотеки. Здесь Евгений вдруг
признался:
одна ворона. Вороны вообще очень умные, а эта, моя, особенно... Я даже
поначалу и не заметил. Жил себе, жил, и вдруг - на тебе, однажды утром
вышел я из дому на работу и чувствую: сзади шуршит что-то, как будто
кто-то идет за мной. Я оглянулся, никого. Иду дальше. Опять шелест
какой-то, теперь будто метлой по воздуху. Оборачиваюсь в удобный момент,
смотрю, а на меня черная ворона падает. Глазищи карие, лапы из
крокодиловой кожи и перо синее. Я еле успел портфелем прикрыться. Отлетела
ворона, но не далеко, рядышком на газоне села. Я думаю, всякое бывает,
может быть, голодная. Порылся в карманах - ничего. Потом вспомнил,
бутерброд в портфеле лежит, кинул ей. Но она даже как бы и не заметила
пищу, смотрит на меня исподлобья. Нет, думаю, все-таки мистика.
Повернулся, пошел как ни в чем не бывало. Она же - за мной. С тех пор
привязалась так, что страх. Куда бы я ни пошел, в кино, на работу, вообще,
просто в магазин, она все за мной, и все норовит со спины наскочить.
Спрячется где-нибудь в кустах и меня поджидает. Что же делать мне, думаю.
Сказать кому - стыдно, засмеют. Решил поменять квартиру и переехать в
другой район. Специально опыты ставил - сяду в метро, причем не задумывая
заранее, куда поеду, по подземным переходам запутаю следы, доберусь до
какой-нибудь радиальной, на самую последнюю остановку сбегу, выйду на
поверхность - а она уже тут как тут, сидит на табачном киоске, меня
поджидает, - странное дело, но, рассказывая, Евгений почти не заикался. -
Наконец понял я, - продолжал Евгений, - не жить мне больше в столице. Эта
самая ворона знак подает - не столичный я житель. Собрал вещи, уволился с
работы и уехал куда подальше. Так и попал к вам на Северную. Видите, Соня,
я трус, я беглец.
скрипел. В такт ему качались три глубокие тени на впалых щеках Евгения,
скрывая смысл странного признания. Соня повернула Евгения к свету, пытаясь
заглянуть ему в глаза, и спросила:
испугались? Ведь так? Вы надеетесь зачеркнуть себя, но вам не удастся,
слышите, глупый мой человек, - Соня вдруг скинула капюшон с головы. -
Говорите же хоть что-нибудь!
все-таки.
идти.
тогда она вскрикнула: - Нет, постойте! Я вам что-то хотела сказать... -
Шнитке опять запротестовал. - Нет, не о том, - успокоила его Соня. -
Дайте, я вас поцелую и все вспомню. - Они целомудренно ткнулись носами, и
она вспомнила: - Папа приглашал вас к нам в гости. Придете?
животными. Он не может понять, как сюда попал, но страшно пугается, потому
Панов Вадим
Корнев Павел
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей