верил, но поскорее увидеть земли Племени ему тоже хотелось, и он стал
спешить.
дождя забрезжили очертания низкого острого мыса - Жала Реки, и Хромой
поразился, как короток путь, казавшийся ему бесконечным.
обратно. И еще сказала, что когда Хромой плыл к Синим Холмам, Река мешала
ему, а теперь помогает. Кошка умная - Хромой всегда это знал. И Странный
говорил, что Кошка умнее всех стариков.
костей желтеют среди мокрой гальки там, где огромной бесформенной грудой
расплывался под неистовыми лучами Слепящего труп Корнееда. Хромой издали
показал Кошке, где он похоронил то, что сумел вытащить из-под зловонной
туши, велел отнести подарки: еду, украшения... А сам не пошел, остался у
челнока. Он не хотел, чтобы Кошка видела его слезы.
борт и зашлепала по мелкой воде к берегу.
застрял на отмели. Потом взял копье и, обойдя стоящую в воде Кошку,
выбрался на берег. Кошка сунулась было следом - он только глянул через
плечо, и она осталась на месте.
всматриваясь. Наконец, выставив перед собой копье, нырнул в темноту. Он
пробыл в пещере довольно долго, и Кошка переступала в воде озябшими
ногами, мерзла и волновалась. Наконец Хромой выглянул, буркнул:
отмахнулся. Он сердился. Сердился за то, что Кошка наотрез отказалась
выходить на берег у водопоя чтобы идти к Хижинам, и плакала, ныла,
канючила, колотила пятками по дну челнока, пока Хромой не согласился
ночевать в пещере Странного. Он уговаривал, убеждал, что пещера давно
пустая, что туда могли забраться ночные убийцы, трупоеды, ползучие, немые,
что дух Странного может обидеться - все было напрасно. Не мог же Хромой
сказать, что боится! Кошка дразнила бы его до самой смерти - это она умеет
лучше всех. Ей легко быть храброй. Привыкла, что Хромой защитит, ведь даже
от Духов Звенящих Камней ее спас. А каково Хромому, которому надо бояться
за двоих? А может, и за троих, если Кошка не врет - это она тоже умеет...
по углам.
хворост, и Породителя Огня, и в очаге уже разгорался костер, и тянуло
дымком, а Кошка все копошилась в сторонке, зачем-то ковыряла палкой стену,
покряхтывала. И вдруг засмеялась, запищала, заулюлюкала так звонко и
весело, что Хромой не выдержал и пошел посмотреть, что она там откопала.
Правда, жир прогорк, а какие-то маленькие добрались до этого горшка раньше
Кошки и многое съели, но осталось гораздо больше.
оторваться, пока не съели все. Кошка даже попыталась вылизать горшок, но
не вышло: не пролезла голова.
его клонилась на грудь, глаза слипались. Но Кошка вдруг сказала:
Узкоглазого" - вдруг неприязненно подумал Хромой. Он протянул руку,
пальцами раздвинул Кошкины веки так, как надо, как он привык. Она
потерлась щекой о ладонь, поурчала.
вздохнул, заговорил - медленно, пропуская и вспоминая подробности,
повторяясь, путаясь, но Кошка слушала внимательно, ни разу не перебила.
Когда Хромой замолчал, сказала:
так, что ты подумал: "Обогнал". Обманули.
мои. Ты рассказал - поняла. Не сны. Было. Значит, была в Долине. Еще
помню: глыба Звенящего Камня. Живая. Урчит. Стою у стены. Голая. В голове
- больно, но хорошо. Так не бывает, но было. От головы к глыбе - корешки.
Длинные, тонкие, цветные. Не могу двинуться, сказать. Но могу видеть.
Вижу. Мне интересно. Не что, не зачем, не где - интересно. Очень. Без
смысла. А глыба урчит, будто ест вкусное. Приходят духи. Приносят вещи.
Приводят немых или похожих. Глыба врастает в это корешками, урчит, кричит,
моргает цветом. Испражняется белым, плоским, как шкура. На этом белом -
рисунки. Непонятные. Как те, что выбивал Странный... Рисунки...
я убил, отнял. Не понимаю. Зачем?
зачем брали тебя? Не взяли бы - дети были бы раньше...
в очаг. Нетерпеливо топнула ногой: медленно загорается. - Рисунки...
Пойдем.
рисунки.
и страха, глядя на Странного, на непонятное, выбиваемое им на стене. Все
здесь было так же, как и тогда, и стены пещеры змеились трещинами, и росли
в этих трещинах тонкие прозрачные стебли - чахлые, белые, мерзкие, и с
потолка, закопченного факелом Странного, по-прежнему неторопливо стекали
мутные капли...
камнях. Вот только не смогли Кошка и Хромой найти на осклизлой стене ни
одного рисунка. Их не было. Казалось, что к стене и не притрагивалось
никогда рубило Странного, не выбивало на ней глубоких и четких знаков.
сражался с Чешуйчатыми, тонул в ледяных глазах Одинаково Странных, терял
Кошку, находил и снова терял, но понимал, что это просто сны и не боялся.
из шкур, и в ухо ему уютно сопит спящая рядом Кошка, а снаружи брезжит
рассвет - серый, холодный, тусклый. А в очаге потрескивают, разгораясь,
несколько тонких веточек и кусочки коры, и слабые отсветы дрожат на хмуром
лице Странного, и лицо это - смуглое, с резкими морщинами, с темными, как
бы пустыми впадинами глаз, кажется вырубленным из Звенящего Камня...
- Ты не боишься Духов Умерших, Хромой?
когда жил. Значит, и мертвый не обидишь. Скажи: что там, в Заоблачной
Пуще?
Холодно. Дождь. И одиноко. Не торопись в Заоблачную Пущу, Хромой.
вернулись. Мне было плохо, когда я послал тебя в Долину. Плохо. Очень
жалко тебя. Но иначе было нельзя.
Кошку. Я видел Людей Звенящих Камней, сражался с ними. Убил столько,
сколько пальцев на руке и еще одного.
слишком медленно, чтобы быть здесь. Ты видел их сны, их тени. Плоские
безликие тени живых людей. Тени послушно шевелятся, когда человек
поднимает руку, или идет... Но ведь это человек поднимает руку - не тень.
- И я пришел не затем, чтобы говорить непонятное. Я пришел сказать: не
ходите к Хижинам. Хижин нет. Когда ты был на Синих Холмах, Настоящим Людям
приснился сон. Одинаковый, страшный. Всем. Старики думали и решили: нужно
уйти от Реки. И Настоящие Люди сожгли Хижины и пошли в земли немых. Они
сражались с немыми, и Слепящее дважды всходило посмотреть на этот бой, и
многие умерли. Умерли Беспалый и Узкоглазый, и Вынувший Зуб, и Камнебой, и
почти все старики, и многие, многие, многие. И Настоящие Люди прогнали