"Правде" появилась статья, призывавшая людей "соблюдать умеренность в
мыслях"!) - за подобные разговоры людей расстреливали, а Чехова не могли
даже посадить на пароход и выслать заграницу, как это сделали с самим
Троцким. (Конечно, случались недоразумения - какой-то ГПУшный ялтинский
дурак однажды утром арестовал Лику Мизинову за политические разговоры в
хлебной очереди, но к вечеру, не дожидаясь звонка Кирова из Москвы,
приказал ее отпустить, а сам застрелился.) В чем тут дело? Боялись
международного скандала? Большевики никогда ничего не боялись, тем более,
они могли убрать Чехова всяких скандалов, например, медленно и успешно
залечить самыми обычными лекарствами - впрочем, Чехов уже не давался
врачам. В чем же дело? Прямого ответа нет. Останавливало ли их то, что
Чехов до революции "давал деньги на партию", а после гражданской войны
чеховский фонд субсидировал их сумасбродные программы? Вряд ли, тех же
Шаляпина и Савву Морозова большевики преспокойно ограбили [насчет Саввы
Морозова Моэм ошибается, он покончил с собой задолго до октябрьского
переворота], а без субсидий фонда большевики могли бы и обойтись, ограбив
взамен несколько дополнительных миллионов тех же колхозниц, студентов и
сталеваров. Может быть, просто: Бог хранил?.. Может быть Тот, Кто Выбрал
Чехова второго июля четвертого года, теперь чувствовал свою
ответственность за него?.. Чехова пытались ублажить, предлагали
руководящие посты. Представляю: Чехов - первый секретарь Союза Писателей
СССР! Помимо пионеров с барабанами, делегаций рабочих и колхозниц, они
подсылали в Ялту Ролана, Уэллса, Фейхвангера, Барбюса, других западных
визитеров. "Дурачки", - коротко сказал о них Чехов. Признаю, что западные
писатели, к которым я [Моэм] имею честь принадлежать (в Россию я уже не
рвался, большевики могли меня арестовать как английского шпиона, с них
станет), хотя и не были в прямом клиническом смысле дураками, но в своих
играх с большевиками вполне заслужили эту нелестную оценку. Мы не понимали
что происходит, нас легко было обмануть. Значит, и правда - дурачки.
ласково-сочувствующим оттенком].
потемкинская деревня для Екатерины Великой. "Чтобы снимать тут дам с
собачками", - прокомментировал он. [Непереводимый каламбур, слово
"снимать" в русском языке многозначно - "снимать [создавать] кинофильм" и
"снимать (подцепить) женщину"]. О художнике Налбандяне , о делегациях
пионеров, сталеваров и западных писателей мы уже говорили. Ялту вздумали
переименовать в Чеховск. Антон Павлович не согласился, потребовал назвать
город Антоново-Чеховском, наподобие Иваново-Франковска. Большевики
почесали в затылках и дали согласие. Но Чехов опять передумал и потребовал
назвать Ялту Красночеховском. Большевики заподозрили, что писатель над
ними издевается, но согласились и на Красночеховск. Тогда Чехов пригрозил
им грандиозным скандалом, и от переименования города отказались.
[Телеграммы с этими переговорами хранятся в чеховском фонде].
персонажа Ионыча. Характер здорово испортился - еще бы. Если что-то не
нравилось, мог сорваться на крик, сердито стучал тростью. Когда Ольга
напомнила ему о рассказе "Ионыч", Чехов заинтересовался, нашел в собрании
сочинений и перечитал его. Он забыл об этом рассказе. Персонаж был очень
похож на постаревшего Чехова.
Сходство с Ионычем было, но не более того. На Ионыча скорее походил биолог
Иван Павлов, второй русский нобелевский лауреат. Чехову и Павлову
большевики позволяли многое - впрочем, они их и не спрашивали, а ругали в
хвост и в гриву.
прикованным к креслу. Его старушки жили при нем, не ссорились и уже не
выясняли, кто из них "сделал Чехова". Приплыло, приехало, прилетело много
гостей, большевики объявили амнистию тем, за кого ходатайствовал Чехов -
громадный список.
Ялты, а Черчилль, Рузвельт и Киров предупредили немецкое командование, что
они собственноручно расстреляют того, кто позволит себе хоть словом
обидеть Чехова. Немецкие солдаты и офицеры боялись появляться в районе
чеховской дачи. Теперь вместо милиции дачу охранял пост полевой
жандармерии, и это была нелегкая служба: "Как бы чего не вышло!", говоря
по-чеховски. Генрих Белль, будущий знаменитый писатель, в то время
молоденький солдат вермахта, такой же дурачок, как и я [Моэм] в
семнадцатом году, решил навестить Чехова, поклониться своему идолу, даже
перелез через забор, но был изгнан с территории дачи разгневаными
старушками Ольгой, Марией и Лидией, которые так берегли покой Чехова, что
тот прикрепил у входа объявление: "Осторожно, злые старушки!". После войны
советская пропаганда попыталась сделать из Чехова чуть ли не командира
подпольной организации, спасавшей крымских партизан и евреев, но Киров
поморщился, это был сильный перебор - ведь "Фонд Чехова" спас жизнь пяти
миллионам советских военнопленных, исправляя преступную политику
правительства, не подписавшего конвенцию о "Красном Кресте".
сорок четвертого года, вскоре после открытия второго фронта. Он до конца
был в ясном житейском сознании, но вряд ли уже отчетливо понимал, что
происходит в стране и в мире. И слава Богу! У постели умирающего на этот
раз дежурил не глухонемой немец, а перепуганный консилиум из пяти
академиков. Перед смертью опять появился прищуренный японский матрос,
похожий на Ленина. Опять они спорили о железнодорожном вагоне с устрицами.
Чехов после смерти хотел улететь в Москву на самолете - "никогда не
летал". Матрос возражал:
строительство тоннеля с острова Сахалин в Азию под Татарским проливом.
пятого, Рузвельт, Черчилль и Киров перед тем как решать на Ялтинской
конференции судьбу послевоенного мира, пришли с цветами, постояли у его
могилы и проводили на аэродром в последний путь - тело Чехова доставили в
Москву на самолете в свинцовом гробу и перезахоронили на кладбище
Новодевичьего монастыря. Еще через три дня был подписан исторический
Ялтинский меморандум. Все было ясно. Миссия Чехова была выполнена. Фашизм
был раздавлен, а коммунизм решили тихо свернуть.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Сапковский Анджей
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс