Чтение 9–й страницы книги ~Несерьезные размышдения о жизни~

образов.

И все, и рыба у Вас в лапах, или в зубах.

Глава 6

Наша провинциальная жизнь вошла в русло и потекла неторопливой рекой.

Почти каждое утро я проводила в библиотеке, разбирая завалы книг и
повышая свой общеобразовательный уровень. За неделю мне удалось освободить
почти половину комнаты.

Несколько раз мы с Гошей ходили за грибами в ближний лес, приносили по
корзинке отборных боровиков. Дядя Осип баловал нас жульенами, грибными
солянками и курниками.

Мы пристрастились ловить рыбу на мостках. Гоша достиг в этом деле
виртуозности. Он угадывал поклев за две-три секунды того, как поплавок
уходил под воду. Обычно Гоша сидел рядом со мной, уставившись немигающим
взглядом на поверхность воды. Как это ему удавалось, я не знаю, но, если
Гоша начинал сопеть и перебирать лапами, можно было давать стопроцентную
гарантию, что рыба сейчас клюнет.

Дядя Осип готовил из нашего улова уху отменного качества и расстегаи,
каких и Гиляровский не едал.

По вечерам Эмма Францевна звала меня в малую гостиную, и мы
развлекались разговорами и пасьянсами в четыре руки. Эмма Францевна
вспоминала свою молодость, которая закончилась, по моим подсчетам, лет
десять назад. Особенно яркими были ее воспоминания о событиях начала века.
Причем выходило, что она была тесно связана с революционными кругами. Хотя в
этом, скорее всего, не было ничего удивительного. В то время все были
втянуты в водоворот политической борьбы, идеи всеобщего благоденствия
кружили головы барышням и воодушевляли молодых людей. Мода на изготовление
бомб в домашних условиях и содержание подпольных типографий на чердаках
жилых домов распространялась со скоростью и неотвратимостью инфлюэнцы. И как
это всегда бывает в переломные моменты истории, в умах царила мешанина из
экономических теорий и мистических предсказаний. Увлечение спиритизмом было
повальным, столоверчением занимались все - от аристократов до прислуги.
Общение с духами считалось хорошим тоном.

Мне нравилось слушать воспоминания Эммы Францевны, ибо они были
остроумны, и изобиловали интересными деталями, но отделить правду от вымысла
было трудно. Бабушка иногда увлекалась, и выходило, что ей приходилось
бывать одновременно в нескольких местах. Я делала скидку на ее возраст.

Несколько раз приезжал доктор, Аркадий Борисович, с визитами
вежливости. Он с удовольствием оставался отужинать, неизменно хвалил талант
дяди Осипа. Его круглое лицо розовело, глаза тонули в многочисленных
складочках, а пухлые ладошки оживленно жестикулировали под бравурные речи на
нейтральные темы.

Отец Митрофаний вернул с благодарностями граммофон. Меня он вроде бы и
не замечал, обращался только к Эмме Францевне. Я же рядом с ним робела и
боялась сказать что-нибудь невпопад, лишь смотрела на него во все глаза и
удивлялась, что он делает в таком захолустье? Ариадна ни разу не появилась.

Значительное событие приключилось в конце недели: пропал Мустафа.
Хватились его не сразу, так как мы с Эммой Францевной после памятного визита
в Трофимовку никуда не выезжали.

Татарин жил на конюшне, а столовался в летней кухне. Пропажу заметил
дядя Осип после того, как Мустафа два дня не появлялся со своим котелком.

Лошадь паслась стреноженной около хозяйственных построек, и ее пришлось
срочно эвакуировать в конюшню к Аркадию Борисовичу.

Мустафа, как это не странно, ничего с собой не прихватил. Вся лошадиная
сбруя осталась на месте.

Глаша ворчала:

- Нечего было нехристя в дом брать. Своих что ли не нашлось? Хорошо
хоть не ограбил и не убил, у-у-у, Шайтан!..

Мы дружно пожали плечами и поразводили руками и пришли к выводу, что
татарская натура кочевника позвала нашего конюха в дальние странствия.

А на следующий день прибежала женщина из деревни и сообщила, что за
мостом, в том месте, где бьют холодные ключи и речка Бездонка оправдывает
свое название, нашли шапку и ватник.

Дядя Осип и отец Митрофаний пошарили в тех местах баграми, но тела
татарина не нашли. С десяток женщин пенсионного возраста жались молчаливой
кучкой на берегу со стороны деревни, щуплый мужичонка с откровенно красным
носом давал поисковикам-добровольцам ценные советы слегка заплетающимся
языком.

Два сонных милиционера прибыли на ржавом "Жигуле" в конце рабочего дня.
Они лениво прогулялись по берегу и отказались составлять протокол в виду
отсутствия тела.

К ужину приехал Лев Бенедиктович на белом "Мерседесе". Его внешнему
виду - черный костюм, белая рубашка, черная бабочка, волосы зачесаны назад -
я совершенно не удивилась. Господин Галицкий поохал вместе с нами по поводу
исчезновения Мустафы и обещал найти ему замену.

На ночь я заперла дверь на ключ. Удивительное дело, как Эмма Францевна
не боится жить в таком диком месте без охраны? Ее дом полон ценных вещей.
Ведь что случись, нас некому защитить. Кроме дяди Осипа, мужчин в доме нет.
Береженого Бог бережет, здраво рассудила я, и придвинула кресло к двери.
Гоша одобрил мои действия.

Утром же мои страхи куда-то улетучились. Действительно, кто поедет в
такую глухомань, да еще решится нарушить границу радиоактивного могильника?!
Ловко Галицкий придумал!

Большим сюрпризом для меня стал визит какого-то военного чина, который
прибыл ближе к полудню на "ГАЗике" в сопровождении солдатиков в камуфляже и
с автоматами за спиной.

Мы с Гошей как раз возвращались из леса после очередной вылазки за
грибами. Первым их заметил Гоша. Он храбро зарычал и благоразумно укрылся за
березой. Я последовала его примеру, так как, напуганная заказными
убийствами, взрывами в метро и прочими прелестями разгула бандитизма в
родной стране, решила, что наше поместье взяли приступом, и Эмма Францевна
уже бьется в заложницах.

Солдатики с военноначальником пробыли у нас в гостях недолго. После их
отбытия, мы с Гошей еще немного посидели в кустах. Удостоверились, что все в
порядке, и вернулись домой. Дядя Осип задумал пустить собранные мною грибы в
паштет.

Воспользовавшись его благодушным настроением, (он исполнял новую
аранжировку арии Кармен, из одноименной оперы Бизе), я спросила:

- Дядя Осип, Вы не боитесь здесь жить?

- Нет, деточка, - ответил он, оторвавшись от процесса шинкования лука и
утерев рукавом слезы. - Мы здесь в большей безопасности, чем в большом
городе, где каждый второй видит в тебе конкурента. А, кроме того, Эмма
Францевна - женщина исключительной мудрости, она обо всем позаботилась. Не
даром к ней на поклон приходят такие люди.

Я не совсем поняла, что дядя Осип имел в виду, но волноваться
перестала, здраво рассудив, что с Мустафой мог приключиться несчастный
случай или он покончил жизнь самоубийством, не выдержав тепловой обработки
ватником и шапкой-ушанкой.

Храбрости мне прибавила Эмма Францевна. На мой недоуменный вопрос, что
здесь делали военные, заданный во время традиционного вечернего расклада
пасьянса с романтическим названием "Поцелуй фавна", она ответила, что
подружилась с командованием местного гарнизона, и бравые солдатики обходят
дозором ее владения за чисто символическую договорную плату. Время нынче
неспокойное и догляд профессионалов не помешает. После пропажи Мустафы
начальство пообещало проложить по периметру поместных владений
контрольно-следовую полосу и заминировать отдельные участки.

Предусмотрительность моей двоюродной бабушки подействовала на меня
благотворно, и ночь я спала без кошмарных сновидений, навеянных гибелью
конюха.

А утром произошло вот что.

Гоша разбудил меня ни свет, ни заря, в начале восьмого. Он тыкался
мокрым носом и шумно дышал. Я попробовала усовестить его и даже натянула
одеяло на голову, демонстрируя крепкий сон. Уловка не помогла, он раскусил
мою хитрость, и пришлось вставать.

Гоша уселся возле удочки, намекая, что соскучился по рыбалке, и смотрел
на меня умоляющими глазами. Я натянула майку, шорты и панамку, взяла
рыболовные снасти и поплелась на речку.

Утро было тихое, легкое и радостное. Мысленно я поблагодарила Гошу за
то, что он не дал мне проспать такую благодать, но вслух высказываться не
стала, чтобы он не задирал нос.

Мы сидели на мостках, сосредоточенно наблюдая за поплавком. В ведерке
уже плескались три пескаря средней упитанности. Солнце начинало припекать.

Кто-то шел со стороны плотины. Гоша глухо бухнул и пошевелил хвостом,
показывая, что пешеход ему известен и не представляет опасности.

Человек ступил на мостки и остановился. Я обернулась, чтобы
поздороваться, и застыла с открытым ртом. На берегу стоял совершенно
незнакомый турист мужской принадлежности. Здоровенный рюкзак за плечами
показывал, что турист снарядился не на шутку и пройдет свой маршрут до
конца.

Я покосилась на Гошу. Видимо, он совершенно разленился на свежем
воздухе, потерял квалификацию, и утратил способность отличать своего от
чужого. Гоша удивленно поднял брови, мол: "Ты чего, а?", и опять уставился
на поплавок.

- Эй, рыбаки! - крикнул турист. - Как в Трофимовку пройти?

Я уже было собралась подробно объяснить дорогу до моста и направление
на деревню, как Гоша шумно засопел и затоптался на месте. Перехватив
покрепче удилище, я приготовилась вытащить очередную рыбку.