Чтение 9–й страницы книги ~Ущелье Вверхтормашки~

Ванценрид забормотал, мол, Лихтенштейн ближе и потому он подумал...

- Осел не думает, а повинуется, - отрезал барон: он почувствовал, что
сторож врет.

На диване лежал кверху задом Джо-Марихуана и стонал.

- Где остальные? - спросил фон Кюксен, и, поскольку Ванценрид ничего не
ответил, барон приказал громким и властным голосом:

- Всем явиться!

Вестибюль медленно заполнился хмурыми субъектами, кое-кто из гангстеров
прихватил с собой автомат. Видимо, что-то не ладилось. Использовать зимой
пансионат как укрытие было гениальной идеей то ли "трубочиста" в пентхаузе
на берегу Гудзона, то ли адвокатской конторы "Рафаэль, Рафаэль и Рафаэль",
но надо было бы заранее предусмотреть возможность происшествия, о котором
сообщил Ванценрид. Следовало учесть скуку как негативный фактор. Может,
"трубочист" в Нью-Йорке или адвокаты с Минерваштрассе хотели таким способом
сдать всю банду. А может, просто не предусмотрели скуку, может, он сам, фон
Кюксен, виноват в происшедшем, прислав сюда книги классиков. Боже мой, какие
у них физиономии, эти не могли не озвереть со скуки. Может, стоило бы все же
известить троих Рафаэлей, но, с другой стороны, может, они как раз и хотели,
чтобы он действовал самостоятельно, может, адвокатская контора на
Минерваштрассе 33/а хотела, чтобы он вызвал полицию. Но тогда он, барон фон
Кюксен, взявший в аренду пустой пансионат, сгорит ярким пламенем. Нужно
поскорее вынуть шею из петли. В Нью-Йорке он кое-чему научился. И второй раз
не допустит, чтобы синдикат обвел его вокруг пальца. Джо-Марихуана застонал.

Граф приблизился к нему. Рана и впрямь была нешуточная. Видимо, пес был
настоящий кровопийца. Барон спросил, что он мог бы сделать для Джо, о
кантональной больнице, пожалуй, не может быть и речи.

- Боже упаси, - простонал Джо и назвал частную клинику в Асконе на
улице делла Коллина.

Но пес-кровопийца как-никак укусил человека, да и девочка была
изнасилована.

Удивительно, что полиция до сих пор не явилась. Оставался лишь один
выход.

Барон взял с собой добермана для своей личной безопасности, теперь
собака поможет ему выпутаться из неприятного положения, в котором он
оказался по милости синдиката. Закурил сигарету, огляделся и спросил:

- Кто?

Молчание.

Барон остановил взгляд на Ванценриде и приказал:

- Кругом!

Ванценрид повернулся к нему спиной.

Барон приказал:

- Спустить штаны!

Ванценрид повиновался.

Барон приказал:

- Нагнуться!

Ванценрид нагнулся. И тут его осенило. Он догадался, что скоро его
будут оперировать во второй раз, но не там, где в первый. Догадка оказалась
верной. Доберман впился в него зубами. Барон позвонил по телефону и сообщил
местному полицейскому, что пес деревенского старосты укусил сторожа
пансионата. Сторож сильно пострадал. Полицейский был не в курсе, что удивило
фон Кюксена, - может, и не стоило натравливать Берту - так звали суку - на
сторожа. Он посоветовал господам - так он выразился - запереться в погребе,
сел вместе с доберманом в машину и вернулся к себе в Лихтенштейн. Оскар
отвез Ванценрида в кантональную больницу, а Эдгар, бледный как смерть, на
втором "кадиллаке" повез Джо в Аскону. "Господа" последовали совету барона.

x x x

Между тем Эльзи уже давно была дома. Староста Претандер колол дрова в
сарае.

Человек он был замкнутый и грубоватый, но упорный, на его круглом как
блин лице бросались в глаза густые пшеничные усы, а жесткие волосы на голове
топорщились, как стерня. Он был бы веселым человеком, родись у него сын. Но
родилась дочка. Жена давно умерла, кроме Эльзи, у него никого не было, а
Эльзи - девочка, и потому он был груб и резок с ней, так что при виде ее
лишь спросил, где пес, где Мани, и не обратил особого внимания на
уклончивость ответа - не знаю. Решил, что пес никуда не денется, и когда тот
явился с кольтом "Смит и Вессон" в пасти, с грохотом волоча за собой
перевернутую тележку, он подумал только: слава Тебе, Господи, с Мани ничего
не случилось, видать, вспугнул браконьера, хороший пес, умный. И даже не
заметил, что Мани вернулся домой без бидона.

Около двух часов пополудни полицейский Лустенвюлер въехал в деревню на
джипе. Полицейским он сделался лишь благодаря протекции своего отца,
правительственного советника Лустенвюлера, поскольку был на 15 сантиметров
ниже нормы. Но всю свою жизнь он ровно ничего не делал, только жрал, а
потому и хотел стать полицейским или сторожем на железной дороге, чтобы и
впредь ничего не делать, кроме как жрать. Но поскольку железная дорога
наотрез отказала, оставалась одна полиция, где его в конце концов сплавили
на отдаленный полицейский участок в ущелье Вверхтормашки, что в двенадцати
километрах от деревни. Лустенвюлер притормозил перед домом старосты, но не
вышел из джипа, а только посигналил. Огромная голова Мани высунулась из
конуры и вновь скрылась. Дверь дома распахнулась, на крыльцо вышел староста.

- Привет, - поздоровался с ним полицейский.

- Чего надо? - спросил староста.

Из конуры опять появилась голова Мани.

- Ничего, - ответил полицейский.

- Значит, и говорить не о чем, - буркнул староста и вернулся в дом. Из
конуры вылез Мани, потянулся и потрусил к джипу. Лустенвюлер вдруг
перепугался и со страху окаменел за рулем. Пес обнюхал джип, повернулся и
трусцой вернулся в конуру. Лустенвюлер посигналил. Еще раз и еще. Староста
вновь вышел из дома.

- Теперь что? - спросил он.

- Надо с тобой поговорить, - ответил полицейский.

- Тогда входи, - сказал староста и хотел было вернуться в дом.

- Не могу, - замялся полицейский. - Твой пес...

- Что - Мани? - спросил староста. Пес опять вылез из конуры.

- Он кусается, - выдавил Лустенвюлер, с опаской глядя на
приближающегося пса.

- Чушь, - отрезал староста. Пес завилял хвостом, неожиданно прыгнул в
джип и облизал Лустенвюлеру лицо.

- Мани, на место! - спокойно скомандовал староста.

Пес поплелся в конуру.

- Видишь, какой послушный, - заметил староста.

Но Лустенвюлер настаивал на своем:

- Он укусил сторожа в пансионате.

Из дома вышла Эльзи.

- Неправда, - сказала она, - неправда, на меня напали двое парней, один
из них меня... в луже молока... Лустенвюлер видит, как я выгляжу, вся
взлохмаченная и исцарапанная. Только отец ничего не видит. А пес укусил
второго.

- Девка, - набросился на Эльзи староста, - что там у вас стряслось?

- Бидон перевернулся, - сказала Эльзи, - и я с первым парнем повалилась
в лужу...

Староста вошел в дом и вынес кольт.

- Его принес Мани, - сказал он и опять накинулся на Эльзи: - А ты
заткнись, пес имел дело с браконьером.

- Нет, со сторожем, - гнул свое Лустенвюлер. - Мне позвонили из
пансионата.

- Потом спросил: - А что, черт побери, случилось в луже молока? Полиция
должна знать все.

- То и случилось, что должно было случиться в луже молока, это и
полиция может сообразить, - ответила Эльзи.

Лустенвюлер задумался.

- Ты так полагаешь? - спросил он, помолчав.

- Не задавай глупых вопросов, - отрезала Эльзи.

- Так, значит, парней было двое? - опять спросил Лустенвюлер.

- Двое, - спокойно подтвердила Эльзи и вошла в дом.

- Двое, - повторил полицейский и покачал головой.

- Эльзи несет чушь, - сказал староста.

- Странно, - пробормотал Лустенвюлер и поехал вместе со старостой в
пансионат.

x x x

Главный вход был заперт, дверь на кухню тоже, рядом они обнаружили лишь
пустой бидон и остатки пролитого молока. Покричали. Никто не появился.

- Странно, - опять пробормотал полицейский, после чего оба поехали в
участок. За двадцать с лишним лет службы в полиции Лустенвюлер превратил
свой офис в кухню: стены увешаны колбасами и окороками, во всех углах что-то
булькало, варилось, жарилось, кипело, мариновалось, столы завалены фаршем,
луком, чесноком, зеленью, крутыми яйцами, кочанами салата вперемешку с
полицейскими донесениями, фотографиями преступников, наручниками и
револьвером, а также заставлены открытыми банками с тунцом, сардинами и
анчоусами.

- Я приготовил мясной суп с сельдереем, репчатым луком, чесноком и
белокочанной капустой, - сказал Лустенвюлер и налил себе полную тарелку из
клокочущей на плите кастрюли, потом поставил ее на письменный стол и начал
есть, прерываясь только для того, чтобы печатать на машинке протокол, а