Чтение 9–й страницы книги ~Миссия выполнима~

Глава 7

Это была третья встреча Президента с Посредником. И была такая же
бестолковая, как первые две. Посредник говорил о чем угодно, по сути, не
говоря ни о чем. Ни о чем, что интересовало его собеседника.

- Я не верю, что сегодня можно кого-нибудь заставить работать за идею, то
есть фактически за просто так.

Что вы получаете за свою службу? Деньги? Но вы говорите, что добываете их
сами. Звания? У вас их нет. Ордена? Их никто не видит.

Невозможно управлять тем, кто ничего не имеет.

- Возможно. Например, если по законам военного времени.

- Это когда расстрел на месте за отступление?

- Или признательность потомков.

- Но теперь не война.

- У нас всегда война...

Посредник не лгал, Контора задумывалась как очень жесткая и
самоорганизующаяся система. Отцом всех народов задумывалась, который хотел
иметь противовес против НКВД. И лучше, чем кто-либо, понимал, что сила
только тогда сила, когда о ней никто не знает. И еще понимал, что люди по
натуре своей болтливы и ни уговоры, ни деньги заставить их держать язык за
зубами не могут. Может только страх. Страх за свою жизнь. И еще более за
жизнь близких людей.

Когда стоит выбор - умереть героем и одному или предателем и вместе с
семьей, все выбирают первое. Так выигрываются войны. В том числе тайные.

Еще тогда, полвека назад, Отец народов вывел главный закон Конторы:
сохранение тайны существования организации - выше жизни ее сотрудников! И
набросал шкалу наказаний, где за любой проступок - излишнюю болтливость,
саботаж, попытку уйти в сторону и пр. - полагалось всего лишь одно наказание
- смерть. И смерть ближайших родственников.

Но одной только плетки для подчинения людей мало. Нужен еще пряник. Нужна
идея. Как все на той же Великой Войне, где, кроме заградотрядов, была
всеобщая, сравнимая с религиозным фанатизмом, вера в Победу. В то, что -
наше дело правое...

Такой идеей стала избранность новой спецслужбы. Ее приближенность к
трону. Ее почти мессианское предназначение.

Им разрешалось больше, чем кому-нибудь в этой стране. И потому
спрашивалось во сто крат строже.

Схема сработала. Как работала раньше, когда сотни тысяч партийных
функционеров, командиров, рядовых граждан были перемолоты в гулаговский фарш
в мясорубке тридцать седьмого года и ни один - ни один! - не сопротивлялся -
не отстреливался, когда за ним приходили энкавэдэшники, не пытался скрыться.
Потому что была сверхидея - мировая революция и был страх за жизнь своих
близких.

Только так, только то гладя по шерстке, то сдирая ее вместе с кожей,
можно добиться, чтобы люди работали не за страх, а за совесть. Впрочем, и за
страх тоже!

Отец народов все придумал правильно. Но воспользоваться своим
изобретением не успел. Успели его преемники. Которые использовали Контору
для контроля за состоянием дел в республиках и для давления на отступников
надзаконными методами, потому что законными было невозможно.

- Иначе как Генсеки могли бы управлять такой махиной, как Советский Союз?
Ведь КГБ и МВД запрещалась разработка руководителей республиканского уровня.
А без пригляда Москвы национальная номенклатура неизбежно и быстро скатилась
бы в феодально-клановую систему взаимоотношений. В которую скатилась теперь.

Контроль должен был быть. Должен был быть жестким и неафишируемым...

"А ведь действительно так! - согласился про себя Президент. - Без
жесткого контроля любая схема постепенно разбалтывается и разрушается.
Значит, какой-то инструмент контроля был. Так почему бы не такой?"

И хотя все это очень походило на бред, этот бред был очень похож на
правду!

- Хорошо, давайте не будем углубляться в теорию, давайте вернемся к
практике. Как вы поддерживаете связь со своим непосредственным начальником?

- По контактному телефону.

- Это по тому, что вы позвонили с дачи?

Посредник утвердительно кивнул.

Адрес, куда он звонил, проверили. Еще тогда проверили. И сразу поняли,
что все концы оборвались. Когда вскрыли дверь однокомнатной запущенной
"хрущобы", в комнате, на диване, нашли хозяйку квартиры. Мертвую хозяйку.
Вскрытие показало, что она умерла естественной смертью. И все же очень
неестественной смертью. Потому что умерла примерно через четверть часа после
звонка Посредника.

Она одна могла сказать, по какому номеру следовало перезванивать Семену
Петровичу. А теперь не могла.

Проверка номера на телефонной станции никаких результатов не дала, потому
что исходящих звонков из квартиры зарегистрировано не было. Возможно,
женщина звонила по сотовому или передала информацию дальше как-то иначе.

Зря Президент настаивал на своем, только лишний грех надушу взял...

- Другие формы связи предусмотрены были?

- Нет.

Хотя дураку понятно было, что не могли не быть! Похоже, добром с ним не
получится...

- И все же вам придется рассказать мне все, что вы знаете, - твердо
сказал Президент. - Все равно придется...

Посредника не пытали. Пытки - это вчерашний день науки дознания. Удел
следователей райотделов милиции, у которых двадцать дел в разработке, а из
спецоборудования только шариковая авторучка.

В отличие от них охрана Президента авторучек не имела, потому что имела
ноутбуки, карманные компьютеры и электронные записные книжки. И имела
кое-что из того, что заменяет резиновые дубинки и полиэтиленовые мешки,
надеваемые на голову. И что превосходит по эффективности дубинки и мешки.

Посредника перевели в помещение, которое напоминало больничную палату.
Здесь тоже была кушетка, обитая зеленой клеенкой и застеленная сложенной
вдвое простыней. Только, кроме клеенки и простынки, с боков свисали вниз
широкие кожаные ремни, которыми можно было пристегивать буйных "пациентов".

- Ложитесь сюда, пожалуйста.

Посредник лег. Ему стянули ноги и руки, прижав их к кушетке.

В "палату" вошел мужчина в белом халате и докторской шапочке. Он
пододвинул табурет, сел. Расстегнул на груди Посредника рубаху. Прилепил к
телу несколько грушевидных присосок. Потом раскрыл принесенный с собой
чемоданчик.

- Дышите, - попросил он. - Теперь не дышите... Это был переносной
кардиограф. Всего лишь кардиограф...

По экрану ноутбука побежали ленты зубцов.

- .Все в порядке, - сказал врач. - Сердце здоровое.

- Выдержит?

- Должен.

Врач ушел. Пришел другой. Тоже с чемоданчиком.

- Как вы себя чувствуете? - спросил он.

- Немного стесненно, - ответил Посредник. Врач улыбнулся.

- Не страдаете ли вы какими-нибудь серьезными заболеваниями?

- Мне кажется, теперь это не имеет никакого значения.

Врач замерил давление, проверил пульс.

Серьезно у них тут дело поставлено. На широкую ногу.

Что на самом деле не радует, что заставляет готовиться к худшему. К
самому худшему...

Врач положил на колени чемоданчик. Щелкнул замками. Достал одноразовый
шприц и упаковку ампул. Спросил:

- Вы что-нибудь слышали о "сыворотке правды".

Посредник мотнул головой.

- Это отдельная группа медикаментозных средств, таких, как скополамин,
пентотал, барбамил и прочие, которые путем воздействия на кору головного
мозга и нервную систему человека подавляют его волю и одновременно
стимулируют центры, отвечающие за память и речь. Не буду перечислять вам все
фармакологические последствия приема данного препарата, сообщу лишь, что оно
не безвредно. Это далеко не аспирин. После даже однократного приема могут
наблюдаться различные расстройства психики, при многократном либо применении
ударных доз не исключено расстройство сознания и даже летальный исход.
Которых, в принципе, можно избежать. И желательно избежать. Надеюсь вы меня
понимаете?

"Пациент" кивнул.

- Хотите что-нибудь сказать?

- Нет.

Врач пожал плечами и перехватил руку Посредника выше локтя резиновым
жгутом. Потом, обломав хоботок ампулы, сунул внутрь иглу. Маслянистая на вид
жидкость наполняла шприц.

- Поработайте кулаком.

Вена в локтевом изгибе набухла, выступила из кожи.

Врач склонился над телом и ввел иглу в вену. Медленно вдавливая большим
пальцем поршень и глядя на секундную стрелку часов, опустошил шприц.

Проверил пульс. Подняв веко, взглянул в зрачки.

Наполнил еще один шприц, на этот раз чем-то прозрачным, снова толкнул
иглу в вену.

"Наркотик. Наркотик плюс сыворотка, комбинированный укол..." - успел
подумать, успел что-то такое вспомнить Посредник. И тут же почувствовал, что
"поплыл".

Окружающие предметы, сидящий рядом "врач" качнулись, расплылись,
утрачивая четкие очертания. Потолок поехал вниз, стены наклонились, стали
заваливаться вперед, грозя обрушиться на кушетку. Люстра под потолком
засветилась ярко, как прожектор, слепя и обдавая жаром лицо. Звуки
усилились, бухая в перепонки, словно близкие взрывы.