Чтение 9–й страницы книги ~Попутчики~

этот деятель нужен. И ведь домой ему не позвонишь, телефона у него нет.
Запомни, Эдик, на будущее, главное - забота о гражданах, то есть о нас,
коллегах. Если кого снимаешь, то сам с ним и работай. Интересное дело, можно
подумать, мужик этот мне сейчас на грудь кинется со слезами и рассказом о
своих приключениях.

Ворча, Дукалис поправил галстук и вышел в дежурную часть. Там, откинув
отработанным ударом щеколду, он заглянул в камеру. В ней, забившись в угол,
сидел мужичок лет сорока, хлипкий телосложением, с козлиной бородкой и зло
смотрел на опера.

Дукалис шагнул внутрь.

- Разрешите поинтересоваться, за что мы тут сидим?

- Вы кто, прокурор?

- Не совсем, но тоже хороший человек.

- Я буду разговаривать только с прокурором. Это же надо, совсем менты
обнаглели. Ночью поднять с постели, притащить в отделение, кинуть в камеру,
ничего не объясняя, и главное, неизвестно за что! Я, мать вашу, такую цидулю
напишу - всех вздрючат!

- Стоп, стоп, что там насчёт ментов?

- А ничего! Мы в демократическом обществе живём, это раньше на ментов
управы не было, а сейчас найдётся.

Дукалис захлопнул дверь и остался в камере один на один с задержанным.

- Мужик, ты чего, не понял, куда попал? Ты не в милицию попал, а в
уголовный розыск. Ты чего, родной, разницы не улавливаешь? А за ментов мы с
тобой без протокола поговорим. Так за что тебя привезли?

- Не знаю я ничего, идите вы все на...

- Так, это уже аргумент. Хорошо, дядя, я сейчас туда пойду, но ты пойдёшь
быстренько за мной, вернее, поползёшь.

Дукалис вышел из камеры и вернулся в кабинет.

- Раздевайся, - скомандовал он сидящему Эдику.

- Зачем? - испуганно-удивлённо спросил тот.

- Поможешь прочитать лекцию о правах человека в демократическом обществе.

- Ты что, голубой?

- Да, да, голубой, аж синий, давай раздевайся!

- Совсем?

- Трусы можно оставить.

Эдик вышел из-за стола и механически, уставясь на Дукалиса, стал
развязывать галстук. Через минуту оба стояли в комнате в семейных трусах.
Трусы Дукалиса переливались зелёным, а Каразии - фиолетовым цветами.

- На, надень на голову, - протянул Толик дырявый полиэтиленовый пакет. -
Нет, нет, дыркой вперёд, вот так. Всё видишь? Молодец.

- Толик, ты что? Может, не выспался?

- Вперёд, - не реагируя на вопрос, приказал Дукалис, и оба, быстро
проскочив коридор, запрыгнули в дежурную часть.

- Шапку! - лаконично обратился Дукалис к дежурному. Тот, уставившись на
двух оперов, как врач на душевнобольных, открыл тумбочку, достал оттуда
милицейскую шапку-ушанку с опущенными ушами и козырьком и протянул Дукалису.

- Вы чего, орлы, с ума спятили?

Дукалис, не отвечая, оглядел дежурку, быстрым движением скинул трусы и
остался в чём мать родила. Открыв камеру, он шагнул внутрь, Каразия
безропотно следовал за ним.

Задержанный открыл от изумления рот.

Дукалис, нагнувшись к нему, прошептал:

- Ну, так за что тебя задержали?

Пока мужик соображал, что ответить и почему на доблестных сотрудниках нет
их культурных костюмчиков, Дукалис крикнул:

- Эдик, держи ему ноги! - прыгнул на мужика и, напялив ему по самые плечи
шапку, прижал его голову к стене.

Волосатая грудь Толика вздымалась, как у быка, когда он с силой налёг на
уши шапки, перекрывая бородачу весь кислород. Каразия намертво сцепил руки
на дёргающихся ногах мужчины.

- Я тебе сейчас покажу ментов, ты меня ещё раз пошлёшь, - шептал Дукалис.

Через минуту он снял ушанку с головы задержанного. Лицо того посинело, из
глаз катились слезы, он конвульсивно открывал и закрывал рот и хватался
руками за шею. Пока он дёргался, Дукалис повернулся к Каразии и сказал:

- Хорошая штука. "Шапка Мономаха" называется. Эй, мужик, ты не
прикидывайся, это маленькая доза, я сейчас добавлю.

В тесной душной камере запахло нашатырным спиртом.

- Что это? - спросил Каразия.

- А что, в Выборгском этого не применяют? Зря, отличная вещь. Никаких
следов. Правда, товарищ? Как дышится, свободно? Ну что, продолжим
оздоровительный сеанс?

Дукалис понюхал шапку.

- Нет, ну это несерьёзно. Совсем не пахнет. Эдик, сходи за пузырьком.

Задержанный замахал руками.

- Ага, кажется, в нас просыпаются остатки совести. Ну, слушаю, что ты там
натворил?

- Да, да, моя работа, - захрипел бородач, - но я не хотел, она сама
напросилась.

- Что это твоя работа, я и не сомневался, - ответил Дукалис, который,
разумеется, и близко не представлял, о чём идёт речь. - Молодец, ещё в
детском садике учат - старшим надо говорить правду.

Он подошёл к двери камеры, дотянулся до стола дежурного, взял лист бумаги
и авторучку и вернулся назад.

- Вот тебе бумага, напишешь сам, как всё было, на суде зачтётся. И
смотри, без ошибок!

Опера покинули камеру, Дукалис натянул трусы, и оба вышли в коридор.
Стоявшие у паспортного стола дамочки томно заулыбались, увидев Толин торс.

В кабинете Дукалис не спеша стал одеваться.

- Эдик, пакет можешь снять.

Тот медленно стащил пакет с головы и сел на стул.

- Чего сидишь, одевайся.

- А зачем, зачем всё это было? Пакет, трусы?

- Ты ещё молодой и не предусмотрительный. Не знаю, что он там натворил,
но не исключено, что его мы отпустим, после чего он прямым ходом в
прокуратуру почешет, слышал, наверное, как грозился? А что он там скажет?
Что двое голых оперов, у одного из которых на голове был надет пакет,
устроили ему "Шапку Мономаха"? Ну и как на него прокурор посмотрит?
Правильно, как только что дежурный на нас. Его после этого и слушать никто
не будет, а то и скорую вызовут, чтобы в дурдом отправить. Это же тактика
проведения допроса, научный, психологический подход. Правда, в учебниках про
это не пишут, а зря. Полезная вещь.

Зазвонил телефон.

- Дукалис у аппарата.

- Это Петров, привет, Толик.

- Ага, лёгок на помине.

- Слушай, совсем забыл, я мужика велел снять дежурке. У меня информация
есть, что он счётчики электрические по ночам свинчивает с подъездов. Ты
побеседуй с ним, можешь не колоть, я вечером приду, займусь.

- Ну, спасибо, родной. Ещё раз так забудешь, будешь вместо меня в
выходной дежурить.

Дукалис повесил трубку, поправил галстук и вернулся в дежурную часть.
Зайдя в камеру, он взял у задержанного и начал читать вслух: "Я
чистосердечно раскаиваюсь, что на той неделе я ударил свою сожительницу Надю
Смирнову, отчего она упала и умерла. Тело я спрятал в пруду за домом. Я не
хотел, она напала на меня первая. Я боялся идти в милицию, долго думал, но
наконец сам пришёл и написал это заявление. Прошу смягчить мою участь".

Дукалис почесал затылок, потом равнодушно посмотрел на мужика и произнёс:

- Ну, это мы и без тебя знаем. Ты почему про счётчики не написал, а? Тебе
курс восстановления памяти повторить?

- Какие счётчики? Не понимаю... - запинаясь, забормотал мужик.

- Которые ты в парадных скручивал. Электрические.

- Да вы что? Ничего я не скручивал, клянусь. Вот Надю ударил - было, а
про счётчики ничего не знаю.

- Ладно, разберёмся, сиди и вспоминай.

Дукалис захлопнул дверь камеры и ещё раз прочитал писанину. "Да, видно,
шапочка - действительно хорошая штука, надо будет рискнуть на себе
попробовать".

"Следователь прокуратуры Прохоров достал пистолет и прижался к дереву".
Кивинов на секунду задумался, отложил книгу и взял список работников
"Темпа", стоящих в очереди на машины. Фамилии, адреса. Ну, и что с ними
делать? Вызывать и спрашивать: "Простите, это не вы случайно пришили
Суворова, а то что-то его долго нет?" Да их всех только на судимость
проверять - полгода уйдёт. А с Виктором Николаевичем что делать? В лес, что
ли, отвезти, повесить на берёзу и пытать, пока не вспомнит?

Заглянул Петров.

- Андрюха, труп у нас, возможно, криминал, не поможешь?

- Сейчас иду. Далеко?

- На Стачек.

- Иди к машине, я к Соловцу зайду, может, он захочет съездить.

Возле подъезда дома-хрущёвки шумели люди. Опера прошли внутрь.

- Господи, что же творится? Где ж управу-то найти? За детей страшно.

Кивинов подошёл к дворнику, нашедшему труп, и коротко спросил:

- Где?

Тот молча указал на подвал.

- Свет там есть?

- Есть.