23.00, купаться в неустановленных местах, брать взаймы у коллег деньги, а
равно и давать деньги в долг... Венчал приказ призыв: "...достойно нести
звание советского человека и офицера за рубежом".
что все-таки можно было "советскому человеку и офицеру"?
котором он быстро и аккуратно писал что-то справа налево хорошо поставленным
арабским почерком.
предусмотрены за нарушение этого приказа?
понимаешь. Ну а потом, в Союзе - продолжение банкета в зависимости от того,
на чем ты залетел, сам понимаешь. От совсем плохих раскладов до просто
плохих. Но в любом случае - если кого-то отправляют досрочно в Союз, считай,
на этом человеке навсегда поставлен крест. Так что лучше, студент Андрюха,
не залетать.
постоянно нарушали этот пресловутый приказ ј 010 - ежу было ясно, что
нормальный человек просто не в состоянии следовать всем этим идиотским
запретам. Скорее всего это изначально понимали и составители приказа, но в
том-то и была соль: раз нарушали приказ, то, значит, каждый был как бы
"подвешен на ниточке" - исключительно от отношения руководства к каждому
конкретному офицеру зависело, продолжится его карьера или будет безжалостно
оборвана.
скакали лукавые смешинки. Он достал из ящика своего стола толстую черную
книгу, напоминающую амбарную, и открыл ее. На титульном листе красивым
почерком было выведено: "Книга учета доведения приказов".
ознакомили. Чтобы потом в случае чего не говорил: "А я, мол, не знал!.."
Андрей.
смешинки в глазах погасли:
тебе не советую... Очень много народу на нем свои зубы пообломало. Я тебя не
пугаю, но... Здесь уже взрослые игры - и у тебя... у тебя всегда должна быть
голова на плечах. Желательно трезвая и ясная. Понял?
кивнул:
черную книгу и отыскал страницу, на которой расписался его предшественник, -
последняя запись была сделана две недели назад. Обнорский глянул на подпись,
там значилось:
этот Новоселов? Судя по званию - тоже переводчик-практикант. Виияшник,
наверное..."
Йемене. Судя по всему, оно было явно не фонтан. Как явствовало из справок,
республику с трех сторон окружали враждебные государства - Оман, Саудовская
Аравия и Йеменская Арабская Республика (Северный Йемен). Эти три страны вели
неустанную подрывную и террористическую деятельность в НДРЙ. Президентом
Южного Йемена был "верный марксист-ленинец" Али Насер Мухаммед, которого
незадолго до своей кончины обласкал сам Леонид Ильич Брежнев: генсек КПСС по
своему обыкновению долго целовался взасос с южнойеменским президентом, а
потом наградил его орденом Ленина. При всем при том в правительстве НДРЙ,
"взявшем курс на построение социализма", и в партии (которая почему-то
называлась социалистической, хотя ее устав явно сдирался с Устава КПСС)
единства не было - наоборот, все более явно обозначалось противостояние
между сторонниками президента Али Насера и теми, кто группировался вокруг
"основателя" социалистической партии Абд эль-фаттаха Исмаила. Некую
пикантность всей этой совсем невеселой ситуации придавало то обстоятельство,
что Абд эль-фаттах, лидер необъявленной оппозиции, последние несколько лет
проживал не в Адене, а в Москве (видимо, опасаясь за свою жизнь) То в одной,
то в другой провинции НДРЙ вспыхивали мятежи, которые, правда, быстро
локализовывались и подавлялись. За условной границей с Саудовской Аравией
(демаркации как таковой не было проведено - видимо, в свое время сделать это
в безжизненной пустыне было чисто технически сложно, а потом этот вопрос
стал слишком политически острым) базировалась так называемая Армия
освобождения Южного Йемена, чьи боевые группы часто проникали в глубь
территории НДРЙ, иногда умудряясь доходить даже до самого Адена. В августе
1984 года одну такую группу обезвредили в столице Южного Йемена. (Обнорский
сразу вспомнил, как Пахоменко вскользь упомянул о попытке мятежа в бригаде
военной полиции - по времени эти два события совпадали.) После публичного
показательного процесса все диверсанты (группа должна была взорвать
нефтеперерабатывающий завод) были принародно расстреляны...
противоречивой и очень-очень осторожной. Другой она, видимо, и не могла
быть, поэтому, листая прошитые страницы, Андрей мысленно сказал спасибо
преподавателям своего факультета, которые помимо прочего учили студентов
читать между строк, понимать недосказанное и стараться видеть то, что
пытались скрыть. Несколько раз Обнорский вопросительно поднимал глаза на
Пахоменко, но тот был так занят своими бумагами, что не замечал этих
взглядов, Или делал вид, что не замечал.
чтения: ему казалось, что он попал на другую планету, в чужой,
негостеприимный мир. Этот мир был загадочным, и от него, несмотря на уличную
жару, веяло холодом. Холодом опасности.
<В Южном Йемене, как и во многих других арабских странах Ближнего Востока,
рабочий день из-за жары начинался очень рано - в шесть утра.>
В нем сидели мужчины в форме и какие-то женщины, видимо жены офицеров,
оаботавшие на каких-то вспомогательных должностях.
какой-то пузатый мужик, истекавший потом в нагретом автобусе. - Полковники
понимаешь, вынуждены майоров ждать...
день такой выдался - пополнение прибыло, вот и пришлось мне молодежью
заняться, в курс, так сказать, ввести, то да се...
Обнорский закусил губу - он очень не любил, когда из него делали
общественного клоуна.
игривым голосом сказала крашеная блондинка средних лет. (Позже Обнорский
узнал, что это была жена начфина - полковника Рукохватова.) Сквозь ее легкий
сарафанчик просвечивал внушительного размера бюстгальтер. Андрей уткнулся в
него взглядом и смутился еще больше...
Струмскому. Маленький, похожий на вылезшего из моря осторожного краба,
Струмский щеголял в шортиках, маечке и детской панамке с корабликом на
тулье. Андрей чуть не открыл рот от изумления, когда выяснилось, что это
чучело - капитан второго ранга. Струмский полистал свой потрепанный
гроссбух, пошевелил губами и наконец принял решение:
Новоселовым.
помнил, что этот Новоселов сам только что прибыл в Йемен, - двум новичкам
всегда вместе легче.
на второй этаж каменного барака. На лестнице Обнорский обратил внимание, что
сквозь краску на стенах кое-где просвечивают надписи на английском языке.
их сержантская казарма располагалась, - пояснил Струмский, перехватив взгляд
Андрея.
которую выходили пронумерованные двери комнат.
на цыпочки и, не стесняясь Обнорского, приложил ухо к замочной скважине.
Обнорский оторопел от неожиданности, потом вспомнил, что тридцать вторая -
это та самая комната, куда приглашал его Володя Гридич. Андрей громко
кашлянул, и комендант отпрянул от двери, покосившись на Обнорского.
Пробормотав что-то недовольно себе под нос, Струмский подошел к двери в
комнату номер тридцать четыре и открыл ее маленьким блестящим ключом.
затхлый запах нежилого помещения. Обнорский удивленно обернулся к
Струмскому, и тот успокаивающе махнул рукой:
советники в Эль-Анад забрали, Так что он даже обжиться не успел, придется
тебе самому тут порядок наводить.
объяснилось это просто: стекла единственного окна были наглухо закрашены
зеленой краской. Вдоль стены изголовьями друг к другу стояли две пружинные
кровати, у окна белела раковина с водопроводным краном. Большой, обшарпанный
временем и людьми шкаф делил комнату как бы на две части. Ближе к входной