Чтение 9–й страницы книги ~Букет на приеме~

возбуждение. До чего же кстати пришлись "предварительные данные" из узла
связи!

-- Как родители, Борис Афанасьевич? -- любезно обращается он к
Петухову.

-- Слава богу, оживают!

-- Придется их допрашивать в ближайшие дни.

-- Я подготовил, -- вздыхает Борис.

-- Догадываюсь. А искового заявления, часом, не написали?

-- Вообще-то, написал. Не знаю, все ли по форме... -- Он достает
заявление.

Знаменский кладет его на стол между собой и Борисом.

-- Даже так... -- усмехается он.

Борис беспокойно ерзает.

-- Будем подшивать в дело? Смотрите, подшить недолго. Когда нас прервал
телефонный звонок, мы беседовали о лжи.

-- Да, что-то странное... Вероятно, вы истолковали в каком-нибудь
смысле, какую-нибудь фразу...

-- Хотите, чтобы я назвал вещи своими именами? Прозвучит довольно
грубо.

-- До чего вы ко мне переменились, -- в смятении бормочет Петухов. --
Вот хоть заявление -- то сами велели, а сейчас...

Петухов тоже хватается за сигарету, выкуривает в несколько затяжек,
комкает заявление и сует в карман.

-- И что же теперь будет? -- едва слышно спрашивает он.

-- Надеюсь, вполне банально: преступники будут задержаны и изобличены.

-- Что... уже на след напали?

-- До чего на вас похоже! То строчите филькину грамоту -- авось у
грабителей что обнаружат и отдадут вам. То рады, чтобы их не поймали, лишь
бы избежать огласки. Да, напали на след.

-- И на суде все выплывет?..

Он вздрагивает от скрипа двери: возвращаются Томин с Кирпичовым.

-- Что посеешь, то и пожнешь, Борис Афанасьевич. Ложь дает злые
всходы... Извините, должен закончить допрос.

Поняв, что ему предлагают уйти, Борис поднимается, медлит в
нерешительности, потом бредет к выходу.

-- Ну, Саша!

-- Один есть! -- словно козырную карту, Томин шлепает на стол
фотографию.

-- Который сзади сидел, -- говорит Кирпичов.

Знаменский жестом предлагает ему стул и тихо разговаривает с Томиным в
стороне.

-- Кличут просто и скромно: Николай Петров, -- сообщает Томин. -- Около
года как из заключения, прописан в Туле.

-- Чем славен?

-- Квартирные кражи. Сейчас наши звонят в Тулу. А что это Борис
поплелся на ватных ногах?

-- Отдельный разговор, -- Знаменский подсаживается к столу. -- Давайте,
Кирпичов, еще раз, но уже подряд и с самого начала. Тут всякое лыко в
строку.

Кирпичов собирается с мыслями:

-- Ну, значит, получил я заказ. Пришло время подавать, связался с
диспетчером, она отвечает: "Не могу дозвониться пассажирам, занято.
Пожалуйста, говорит, поезжайте так, люди старые, очень просили не
подводить..." Я считаю, те двое нарочно трубку сняли, чтобы трезвон не
мешал. Ну, значит, являюсь. Около дома никто не ждет. Пошел в квартиру.
Звоню раз, звоню второй -- не открывают. Наверно, думаю за музыкой не
слышат. Постучал кулаком. Стою. И чудится, кто-то по ту сторону есть, но
молчит себе, посапывает... Эх, тянуло меня от той двери прочь! Уйти бы -- и
порядок.

-- Когда они наконец отозвались, Артем Степанович?

-- Когда я про такси сказал. Сообразили, что человек посторонний,
хозяев не знает, можно голос подать. "Не кричи, говорят, шеф. Сейчас решим".
"Гур-гур, -- по-тихому, а потом мне. -- Валяй в машину, спускаемся". Видно,
все главное они уже... обтяпали.

-- Вы с ними по пути разговаривали?

-- Вначале немного пособачился. "Гони на Преображенку". А у меня
спаренный заказ: "Петуховых доставить на Арбат и рядом, со Смоленской,
забрать следующих пассажиров. На Преображенку, говорю, не с руки. Задний на
дыбы: "А ну, трогай!" -- и обложил, конечно. Вот, говорю, история! А обещали
тихих старичков. Тут толстый ухмыльнулся: "Приболели, говорит, наши
старички, пусть полежат". Погано так сказал... Короче, едем, и зло меня
берет. Везу блатных лбов, времени в обрез, заказ на Смоленской горит. И
подпер момент -- понял, что дело не чисто.

-- Почему поняли?

-- Не знаю. Что помню -- все ваше. Сочинять мне теперь... -- он
разводит руками.

-- Хорошо. Поняли, смекнули, уловили. Важно, что уловили правду.
Дальше?

-- Дальше махнул на красный свет. Жду свистка -- свистка нет.
Проворонил начальник. Превышаю скорость -- опять ничего. Качусь как
заколдованный.

Томин хмыкает.

-- Знаю, что непохоже. Но так. Попробовал сунуться под знак, который
недавно повесили...

-- Вы хотели, чтобы вас задержали?

-- Ну да. Выложу свои сомнения, пусть решают. А толстый вдруг уставился
на меня: "Чего ты, говорит, шеф, вытворяешь? Так недолго прав лишиться!" И
все мои нарушения перечел по пальцам. Выходит, между собой перебранивались,
а тем временем все до тонкости замечал. Шофер он! Простой пассажир не
заметит.

-- Отлично, Кирпичов! -- оживляется Пал Палыч. -- Это пригодится!

-- А в чем заключалась суть перебранки! Можете дословно?

-- Суть -- этажей побольше.

-- Не бывает чистого мата без примеси информации! -- восклицает Томин.

Кирпичов прикрывает глаза, стараясь вспомнить.

-- Пожалуй, разбирались, кто виноват: они или сам.

-- В чем виноват?

-- Похоже, не все там вышло, как Сатанюк велел... но не ручаюсь...

-- А что же? Что не вышло?

-- Потом, Саша, -- останавливает Пал Палыч. -- Я знаю. Так, полагаете,
шофер? Собственник?

-- Скорей -- профессионал. Выражения некоторые... не любительские, в
общем...

-- Продолжайте, пожалуйста.

-- Да, кажется, все.

-- Нет-нет, Кирпичов, не ставьте точку! -- вскидывается Томин. --
Что-нибудь еще да промелькнуло!

Знаменский поддерживает:

-- Например, слова, которые вас напугали: "Надо перемолвиться с
любителем леденцов". Они же шли в определенном контексте?

-- Да, верно... погодите... о чем же перемолвиться?.. Сейчас попробую
по порядку. Значит, стал я звонить в "Букет", чтобы отдать заказ на
Смоленской -- не успевал уже. А кнопку вызова заело -- то контачит, то не
контачит. Толстый спрашивает: "Что, шеф, будешь делать, если механика
откажет?" Кнопку, говорю, и сам починю. "Ну, а если, говорит, трубку
разобьешь, тогда обязан на ремонт ехать?" В общем, начал чего-то рассуждать
про нашу работу...

-- А что вы ответили на вопрос о трубке? -- повинуясь какому-то
импульсу, любопытствует Пал Палыч.

-- Что, мол, смотря по обстоятельствам. Могу и без рации смену
доработать, главное -- план... Да, так вот где-то здесь они Сатанюка и
помянули. Я только кончил с "Букетом" -- дозвонился все-таки -- и как раз
слышу: "Надо на этот счет с любителем леденцов перемолвиться, идейка ничего
себе". Но какая идейка -- прослушал...

* * *

Допрос Кирпичова окончен. Знаменский и Томин выжали из него все
"досуха".

С полчаса назад "шестым чувством" ощутив перелом в деле, к друзьям
присоединилась Кибрит.

Кирпичов собирается уходить. Он выговорился -- и поник, осунулся, руки
мнут кепку.

-- Напрасно вы так тревожитесь, -- успокаивает Томин. -- Ведь они
понятия не имеют, что вы их подозреваете, что видели, куда они пошли. Разве
нет?

-- Если черепушка варит, то нет... Ошибку я допустил. Сунули рубль с
мелочью. Я их -- в карман, будто так и надо. Одно было на уме -- успеть их
выследить. Но они-то могут сообразить: недоплатили шоферу шестьдесят
копеек, а он смолчал, -- что за притча!.. Боюсь, обойдутся мне эти
шестьдесят копеек...

-- Мы будем спешить, Артем Степанович, -- обещает Знаменский.

Кирпичов обводит всех взглядом и уходит, сутулясь. Некоторое время
друзья молчат.

-- И все-таки есть в его показаниях... -- произносит Томин.

-- Знаю, что тебя смущает. Хорошо, что Зина забежала, помозгуем
вместе. Вводится новое условие задачи: у Петуховых ожидаемых тысяч не
нашли...

-- Нет?

-- Нет. Их и не было.