Чтение 9–й страницы книги ~Волшебные узоры~

использовать! -- горевал он и прикидывал, как бы надо организовать поиск,
чтобы ни в коем случае не спугнуть преступника. Воображались способы один
другого хитроумнее, а в голове стучало: прозевали, упустили, прошляпили,
бить нас некому, портачи, дерьмовые сыщики!.. Чем теперь-то Зинаида поможет?

Он спросил Знаменского, тот шевельнул спиной и буркнул что-то
невнятное. Ладно, пусть сами разбираются. Надо уточнить у нее название
болезни и взять в оборот врачей поликлиники, а потом их консультанта по
крови. Вдруг вспомнят фамилию больного или хоть приметы -- если, конечно,
повезет. Никто ничего не помнит, вселенский склероз. Напала тоскливая
собачья зевота. Или в самом деле спать хочется?..

-- Тебя. -- Знаменский протягивал трубку внутреннего телефона.

Томин прижал ее к уху и через секунду встряхнулся.

-- Пусть междугородка переведет разговор сюда, -- сказал он, хлопнул
трубку на рычаг, обернулся: -- Паша, Джермук. Двести пятьдесят километров от
Еревана. Водичка, укрепляющая пищеварение, хрустальный воздух, сказочный
вид.

-- И что?

-- Вести от гражданина Тираспольского, который на кофейном "Москвиче".
А мы с тобой без сигарет. Сейчас пошурую.

Он отправился по этажу, а вскоре пришла Зина.

-- Явилась по высочайшему распоряжению, -- доложила она, давая понять,
что задета начальственным тоном, которым ее призвали.

Обидчивостью Зина не страдала, но отличалась независимым нравом, знала
себе цену -- и другие знали ей цену и обращения к ней как к эксперту всегда
облекали в форму просьбы, даже если по должности имели право распорядиться.

Но ее Пал Палыч, мягкий, деликатный Пал Палыч и не думал приносить
извинения.

-- В одной из поликлиник, -- хмуро произнес он, -- уничтожены
документы, позволяющие установить, кто направлялся на консультацию к
гематологу. Притом поликлиника платная, так что без привязки к адресу.

-- Крутой поворот! -- закусила она губу.

-- Зина, мне жаль, но... какие примеры экспертиз ты приводила
Никишиным? По-моему, как раз и...

-- О, господи! Да. Но тогда значит... что?

-- Они рассказали. Либо самому убийце. Либо кому-то еще -- кто ему
передал.

Кибрит бросила сумочку с плеча прямо на пол и села.

-- Нет, ну какая дура, какая дура! -- добела стиснула она пальцы.

Томин, принесший полпачки сигарет, не сразу уразумел, что еще
стряслось. Зинаида чуть не ревет и причитает:

-- Я во всем виновата, мы почти держали его в руках!

Услыхав, кому она помянула про экспертизу крови, Томин присвистнул.

-- Да зачем же? Какого черта? -- и в нетерпении присел на корточки,
засматривая ей снизу в лицо.

-- Хотела выбить из них иронию... наладить контакт. А может,
кокетство... не знаю!

Кокетство? Перед ними? Ну уж нет. Перед Пашей ты, милочка, гарцевала!
Какой-то у вас недороман. Застряли в начальной стадии, ни взад, ни вперед. А
и Паша тоже хорош -- не мог в одиночку справиться с сопляками!

Томин выпрямился, намереваясь сказать другу пару ласковых, но тот уже
сам казнился -- достаточно глянуть на кривую физиономию. Сейчас начнут
выяснять, кто больше виноват и благородничать. А разве в этом суть? Суть же
не в том. Суть в том, что...

Томин хлопнул в ладоши и несолидно крутанулся на каблуках.

-- Братцы, все прекрасно! Спрашиваем Никишиных: "Кому рассказали?" --
"Такому-то". Хлоп -- и искомый гражданин у нас в кармане!

Идея была проста до очевидности, но не сулила стопроцентного успеха.
Пал Палыч еще до прихода Зины перебрал варианты. Ребята разболтались с
соседями. На кухне или во дворе. С партнерами Серова по домино. Все они
известны и опрошены в первые же дни, а позже наведены справки об их
здоровье. Так что никого нового следствие не получит и двинется по
расширяющейся спирали: прочие приятели и знакомые Никишиных, приятели и
знакомые соседей, доминошников. Приятели их приятелей. Слухи
распространяются порой молниеносно и самыми причудливыми путями.

Все это Саша отлично понимает, ему важно отвлечь Зиночку от сетований.
Но и то правда, что Никишиных не минуешь.

Завязался практический разговор, чем обставить завтра, как провести
допрос, чтобы добиться от них правды.

Затренькал телефон -- междугородка. Томин коварно спросил:

-- А что, если Тираспольский признается в покушении на убийство? Кто
без него залез в поликлинику? Сообщники? Акционерное общество по устранению
слесаря Серова?.. -- и снял трубку. -- Старший инспектор угрозыска Томин...
Так... Пореза нет?.. Доложите, что он объясняет.

Слушал, вставлял отрывистые междометия, что-то записал.

Вот ведь не угадаешь -- через всю страну прокатил "Москвич"
беспрепятственно, а на горном курорте нашелся на него ловец.

-- Ясно, нет вопросов. Пусть путешествует дальше. Спасибо за помощь.
Спасибо, говорю! Спа-си-бо!.. Передаю по буквам: Сергей, Петр...

Откричавшись, сообщил:

-- Значит, так. Тираспольский встретил Серова в воротах, попросил
помочь с машиной перед отъездом. Какой-то мелкий ремонт, я не стал
уточнять. Серов ответил по смыслу следующее: ничего с твоей машиной не
случится, а мне некогда, надо потолковать с ребятами из десятой квартиры.
Тираспольский спросил, какая, мол, срочность. Серов ответил: есть срочность
-- предупредить парней насчет одного гада.

-- Он считал, что Никишиным угрожает опасность?

-- Похоже на то, Зинуля.

-- Тогда, возможно, тот самый гад и...

-- Подстерег Серова с ножом, -- договорил за нее Томин.

Стало быть, знал о его намерении предупредить? Откуда? Тираспольский до
отъезда ни с кем больше не беседовал. Но обрывок фразы поймал на лету рьяный
общественник с замотанным горлом. Не мог ли подслушать и тот гад? И еще вот
футбольный матч. Серов там был, и Никишины были. Не связано ли это?

Пока Томин с Зиной обсуждали, что с чем связано, Пал Палыч мотался по
кабинету, стараясь унять дурное предчувствие. Хотя утром он звонил в
Склифосовского ("Не лучше, не хуже"), но грызет тревога...

-- Сестра? Да, снова я... Так.

Зина осеклась на полуслове: голос Пал Палыча упал, болезненно скрипнул.

-- Да нет, не надо. Всего доброго.

Умер.

Молчали. Грустно было. Обидно за Серова, да и за себя тоже. Дело о
тяжком членовредительстве превратилось в дело об убийстве. Надлежало
передать его в прокуратуру. Закон.

Заканчивать следствие будет кто-то другой. Откроет папку --
постановление о возбуждении уголовного дела "по факту ранения гр-на Серова
А. В.", протоколы допросов, сухие формулировки, черно-белые фотографии.
Тот, другой, не склонится над телом, ловя неровное, убывающее дыхание. Не
увидит, какой алой была кровь, которая не растеклась пятном (потому что пол
был сально-грязен), а держалась выпуклой густой лужицей. У Пал Палыча и
сейчас это перед глазами, как в первый миг. Даже надпись на стене в
подъезде: "Ленька трепло и стукач".

Другой закончит дело. Вероятно, вполне грамотно. Возможно, лучше
Знаменского. Нет, несправедливо! И никто не запретит сейчас вот,
немедленно...

-- Саша, поехали!

Зина поняла, вскочила:

-- Я с вами!

-- Не выдумывай! -- воспротивился Томин.

-- Нет, я виновата, я и буду разговаривать. А вы лучше вообще посидите
в машине!

По дороге Зина взяла-таки верх. Согласились отпустить ее одну -- авось
Никишины будут откровеннее. Томину удалось выпросить машину у дежурного по
городу.

И вот стук в дверь и голос Игната: "Вход свободный".

-- Вы? -- ахнул Афоня. -- Вот так сюрприз!

-- Боюсь, не слишком приятный.

-- Ну что вы! Проходите, пожалуйста. Счастливы видеть. Тем более без
сопровождающих лиц.

-- Не мельтеши, -- оборвал Игнат, ощутив в повадке гостьи некую боевую
готовность.

Она машинально оглядела стену, машинально отметила светлое пятно на
месте "Бала у Воланда".

-- Ваш визит вызван интересом к живописи? -- осведомился он.

-- К сожалению, нет. У меня серьезный разговор.

-- Вот беда -- не в чем, а то вам бы я с удовольствием признался, --
широко ухмыльнулся Афоня.

Она подняла странные свои желтые глаза, смуглое лицо с бархатными
родинками нервно дрогнуло подобием ответной улыбки.

-- Сейчас такая возможность появится, было бы желание... Давайте
все-таки сядем... Выражаясь громко, я нарушила свой профессиональный долг.
И вы тому причиной.

-- То есть? -- спросил Игнат.

Ее напряженность постепенно заражала и ребят.

-- Вы использовали во зло мою откровенность. Надеюсь, невольно.

Нет, Никишины не догадывались, к чему она клонит. Это свидетельствовало
в их пользу.

-- Ребята, кому вы пересказали наш разговор на Петровке?

-- Кажется, никому, -- осторожно ответил Игнат.

-- Постарайтесь вспомнить! Речь зашла о криминалистике, я перечислила
несколько экспертиз. Кому вы их потом назвали?