Чтение 9–й страницы книги ~Из жизни фруктов~

вашим ближайшим другом. Он согласился посредничать при получении вами
взятки.

Пал Палыч смотрит на Саковина, осмысливая услышанное. Обвинение
настолько мерзко, что... что остается только взять себя в руки и спокойно
защищаться.

-- Двое поздоровались на улице. Разве отсюда вытекает, что один --
посредник, другой -- взяткодатель?

-- Скажите, у вас есть документы, написанные рукой Малахова?

-- Накладные, акты...

-- Хорошо. А сберкнижка у вас есть.

-- Да. Мне, как и многим в отделе, переводят зарплату в сберкассу.

-- Это я знаю. А еще какие вклады поступали в последние дни? Был
кто-нибудь должен вам крупную сумму?

-- Нет.

-- В таком случае, как вы объясните поступление на ваш счет двух тысяч
пятисот рублей?

-- Есть такой вклад? -- спрашивает Пал Палыч ровным голосом.

-- Поедемте в сберкассу, посмотрим вместе, -- встает Саковин...

Они возвращаются час спустя.

-- Садитесь, -- бросает Саковин и довольно долго молча копошится в
столе, перебирая какие-то бумаги. -- Ну, Пал Палыч?

-- Все это фальшивка, -- отрывисто говорит Знаменский. -- Провокация.

-- Но деньги-то реальные, с этим приходится считаться.

-- Если человеку "дают на лапу", с ним хотя бы договариваются.

-- А может быть, все-таки были предложения, намеки? Какая-нибудь
записочка: пожалейте наших деток, отблагодарим?

-- Ничего подобного не было!

-- Допустим, я верю. Но это еще не очко в вашу пользу. Раз, согласно
сигналу, посредничал Томин, прямой разговор с вами вовсе не обязателен.

-- Евгений Николаевич, вы -- следователь, и я -- следователь. Ну зачем
давать взятку через левое ухо? Выяснять, что у меня есть задушевный друг в
уголовном розыске, налаживать с ним контакт, и без моего ведома... Нелепо!

-- Не так уж нелепо, если учесть, что у Томина есть на базе старинный
знакомый. Уже по моим, проверенным, сведениями.

-- Но не Малахов же? -- вырывается у ошеломленного Знаменского.

-- Чуть легче, но тоже радости мало -- подручный Малахова.

В кабинет входит секретарша.

-- Вам просили передать из криминалистической лаборатории, -- она
протягивает Саковину запечатанный конверт.

-- Спасибо. -- Он достает из конверта исписанный лист. -- Вот видите,
Пал Палыч, по предварительному заключению, анализ почерка показал, что
перевод послан действительно Малаховым. В свете этого очень неприятно
выглядит ваше сегодняшнее голословное заявление, что Малахов непричастен к
хищению. Хотя вагоны с грузом исчезли именно в его дежурство.

Еще один ушат холодной воды на голову Пал Палыча. Но пока выдержка не
оставляет его.

-- Надеюсь, у вас все-таки другая версия происшедшего, -- твердо
говорит он.

Саковин убирает заключение в папку, папку кладет в сейф, возвращается к
столу и лишь после этого отвечает:

-- Конечно, есть. Альтернативная версия, например, такова: проведена
акция с целью вас дискредитировать и убрать из дела. -- Тон его становится
менее официальным.

-- Так... А зачем? Я же не веду на базе следствия, Евгений Николаевич.
Я не человек, от которого все зависит! Только один из проверяющих. Ну,
придет другой... Должен сказать, провокация довольно бессмысленная. Или
имеет другую цель.

-- Все противоречия мы видим и учитываем. Они влияют на нашу позицию.

-- А уж что касается Томина...

-- Да будет вам вступаться друг за друга! -- с чуть заметной улыбкой
перебивает Саковин. -- Не занимайте против меня круговую оборону. Над
альтернативной версией нам работать вместе.

-- В подобной ситуации мои права... -- начинает Пал Палыч.

-- Остаются прежними, -- доканчивает Саковин. -- Вас решено не
отстранять.

-- Спасибо за доверие, -- сухо вставляет Пал Палыч.

-- Но отсюда не следует, что можно даже вот столько успокаиваться.
Дело очень серьезно. Если вас переиграют, Пал Палыч...

* * *

Кибрит, глядя в зеркальце, пудрит нос, поправляет прическу. Звонит
телефон.

-- Слушаю... Доброе утро, Шурик... Конечно, надо обсудить на свежую
голову, вчера были сплошные эмоции. Приду, только позже. Есть маленькая
идея, -- она кладет трубку, щелкает пудреницей, решительно встает.

В кабинете Саковин встречает ее радушно.

-- Знаешь, был почти уверен, что ты явишься, -- говорит он после
приветствий.

-- А то нет!

-- Да, уж раз ЗнаТоКи под обстрелом... Ну, садись, садись, все равно
рад. Как жизнь?

-- Твоими молитвами! -- с иронией, за которой слышится упрек,
отзывается Кибрит.

-- Зина, претензий не принимаю. Дельный совет -- пожалуйста.

-- Ты этого Малахова вызывал? Он-то что говорит?

-- С Малаховым я решил встретиться, держа в руках окончательный акт
экспертизы почерка... Пойми, если он сознается, это будет уже официальное
заявление о даче взятки. Я обязан немедленно отправлять материал в
прокуратуру для возбуждения дела. А пока акта нет, можно еще много чего
выяснить своими силами. Надеюсь добраться до правды в рамках служебного
расследования.

-- Я поняла... Фотографию ты проверил?

-- Да, смотрели ее ребята, -- вздыхает Саковин. -- Похожа на настоящую.

-- Не может быть, Женя! Я зашла как раз по этому поводу. Не знаю,
помнишь или нет, но уже давно Юра Зайцев доказал: если объекты совмещены
искусственно, то их освещенность всегда будет неодинакова. Даже при
ювелирном фотомонтаже.

-- Зайцев? ... Нет, не помню.

-- Он потом ушел в НИИ милиции. Я тебя умоляю, свяжись, узнай,
наверняка кто-нибудь делает такие исследования!

-- Умолять, Зина, незачем. Что ты, в самом деле...

* * *

В кабинете Знаменского небольшая ссора -- от нервов.

-- Слушай, Паша, мы с тобой по уши в дерьме! -- возбужденно шагая от
стола к сейфу, говорит Томин. -- Требуется доказать, как мы будем вылезать.
А ты рассуждаешь, что ошибся в Малахове! Не интересует меня Малахов. Меня
интересует, что мы будем дальше рассказывать нашему подполковнику.

-- Вот этого я обсуждать не намерен.

-- Ты катастрофически слаб в защите, Паша!

-- Ошибаешься! Я зол как никогда и собираюсь драться! Но я отказываюсь
сговариваться, как себя вести!

-- Ну публика! Успели сцепиться? -- входит Кибрит.

-- Да Паша обижается, что мало дали. Две с половиной -- ни туда ни
сюда.

-- За такую голову гроши! -- поддерживает Кибрит, стараясь разрядить
атмосферу. -- Я была у Саковина. Думаю, удастся доказать, что фотомонтаж.

Друзья тотчас забывают о распрях.

-- Хотел бы я знать, вместо кого приляпан любимый Пашин Малахов...
Жалко, фон размыт.

-- Но снимок сделан на улице.

-- Со столькими людьми встречаешься -- здороваешься!

-- Погоди, Шурик. За тобой ходили пять дней?

-- Пять.

-- А ты все дни был в том костюме, что на фотографии?

-- Зинаида, ты права! Ну-ка, покопаемся в извилинах...

Он задумывается, перебирая в памяти встреченных людей.

-- Этот... этот... те двое... С Мишей мы постояли... потом... нет, я
был без пиджака... Кому же я подавал руку на улице?.. Подключить, что ли,
мышечную память...

Томин встает с кресла, делает шага два, протягивает вперед руку,
стараясь через жест восстановить ситуацию.

-- Я там так стою? -- спрашивает он Знаменского.

-- Рука чуть повыше... И голову приподними.

-- Значит, он более рослый...

Приняв замечание к сведению, Томин делает новую попытку.

-- Убавь улыбку! -- режиссирует Знаменский. -- В лице, пожалуй,
удивление.

-- Ага... -- Снова два шага вперед, рука протянута для пожатия, губы
изображают полуулыбку.

-- Не так охотно тяни...

-- Викулов! -- восклицает вдруг Томин. -- Точно, Викулов! Помните
такого субъекта? -- спрашивает он, уже набирая номер телефона.

-- Что-то знакомое.

-- Алло, гостиница "Космос"? Старшего администратора. Из угрозыска. --
Он прикрывает микрофон ладонью. -- Вы должны помнить: с третьего курса его
погнали за аморалку.

-- Ах тот! -- морщится Кибрит, поняв, о ком речь.