Чтение 9–й страницы книги ~Разбор полетов~

- И много им заправок передали?

- По всей России - кое-кто передал. Вон, Кагасов передал, в Еремеевке.

- Это которого вместо твоего отца прочат?

- Да. В Ярославле передали, в Осетии. А из московских аэропортов мы
первые, потому что самые маленькие. Если нас съесть, то можно потом и на
Внуково наехать, и на Шереметьево...

Сазан внезапно вспомнил надпись: "Петра-АВИА" в конце коридора,
вышколенного охранника и евроремонт.

- И какие у вас на сегодняшний день отношения с "Петрой"?

- Отец подписал с ними контракт. Сазан даже подскочил.

- Отдал емкости в аренду за десять тысяч рублей. В год.

- За сколько?

- За десять тысяч рублей. Новыми.

- Недорого.

- Как заставили.

- И какого хрена им еще надо?

- Там в контракте было оговорено, что другие поставщики тоже имеют право
хранить свое топливо в их емкостях. Ну, Шило и хранил.

- Ага! То есть топливо было их, а вы покупали у Шила?

- У Шила дешевле. Над ними вся Москва смеялась.

Сазан про себя подумал, что даже будь у Шила топливо вдвое дороже,
аэропорт все равно бы покупал топливо у своей "крыши", а не у чужих дядей.

- То есть отец твой попал. Либо собственная "крыша" замочит, либо
чиновники снимут.

- Да.

Сазан подумал. В общем-то ситуация прояснялась. Контроль над авиационным
углеводородом было дело довольно прибыльное, а главное - перспективное.
Мочить Ивкина за право продавать несколько десятков тонн керосина
затрапезному аэропорту Рыкове, возможно, и не стоило. Но если рассматривать
завоевание Рыкова как первый этап перед завоеванием, скажем, Шереметьева, то
все вставало на свои места. И меры, принятые по отношению к Ивкину и к Шилу,
должны были отбить охоту к сопротивлению у будущих жертв, отнюдь не склонных
подставлять правую щеку, когда по левой влепят из гранатомета.

Следовало думать, что за инициативой СТК стоит кто-то большой: либо
крупный авторитет, либо нефтяная компания. Последнее было даже куда
вероятней. Авторитету снюхаться с правительственной службой все же труднее,
чем бизнесмену в законе. А вот нефтяная компания таким образом может вполне
затеять передел рынка и пролезть сквозь рукава топливозаправочных комплексов
на территории, доселе контролируемые соперниками.

Оставалось только выяснить, каким именно образом нефтяная компания нашла
общий язык с устроителями международной выставки авиационной техники,
вертолетчиками и остановившим Шило военным патрулем. И почему
высокопрофессиональные товарищи, вооруженные полуоболочечными пулями,
стреляли с точностью пьяного зенитчика, садящего из допотопной "Двины" по
новейшему "Фантому".

Да, все сходилось. Плохо было одно: Сазану-то никакого контроля над
третью российского авиабизнеса не светило. Ввязавшись в драку против
неопознанного нефтяного гиганта с огромными надводными и подводными
полномочиями, в случае проигрыша он терял жизнь. А в случае выигрыша получал
разбитое корыто с двумя поросшими травкой взлетно-посадочными полосами. К
тому же выигрыш был крайне сомнителен.

- Ладно, Миша, - сказал Валерий, подымаясь, - поехали домой.

- Вы поможете папе?

- А куда же я теперь денусь? - с искренним сожалением сказал бандит.

* * *

Отправив домой детей. Сазан подозвал к себе своего зама Муху и дал ему
четкие инструкции на завтра.

- Слушай сюда, - сказал Нестеренко. - Первое - узнаешь все о солдатах из
этого наряда, который остановил Шило. Как зовут, где оттягиваются и какого
цвета у них подштанники. Второе - когда все успокоится, пошлешь ребят к тому
дому, где завалили Шило, и всех свидетелей штурма подробно опросишь.

Третье - этот чиновник, Воронков, по дороге к которому должны были
расстрелять Ивкина, - о нем чего-то выяснили?

- Ничего особенного. Дачный участок у него по Ярославскому шоссе,
довольно скромный, получил еще в семидесятых. Недавно купил квартиру в
Медведкове, квартира двухкомнатная, живет с матерью и падчерицей. Денег
немного, чтоб купить жилье, продал тачку. Сазан кивнул. Сказанное
подтверждало его первое впечатление от Воронкова: обыкновенный чиновник,
клюет, где может, на зарплату в сто долларов в месяц квартиры не купишь,
даже в Богом забытом Медведкове, однако по рангу большой кусок ему не
полагается, иначе не стал бы продавать машины...

- Глаз с него не спускайте, - велел Сазан, - по полной программе. И
четвертое - первый зам Ивкина, Алексей Глуза. Они вместе были у Воронкова.
Мне нужно на него полное досье.

- Только на него?

- На всех остальных замов тоже.

* * *

Сазан не стал уезжать из больницы. Тратить полночи на дорогу было глупо,
а уезжать с места боевых действий - опасно. Ему отыскали какую-то свободную
палату, и бандит, не раздеваясь, лег на жесткую сетку, прикрытую одним
дырявым матрасом. Ребята Сазана пошли отыскать для шефа хоть простыню, но
простыни не оказалось - больница была бедная, белья не было, и первое, что
сделала нянечка, когда ее отыскал Муха, - без стеснения совести попросила
бандюков отремонтировать засорившийся унитаз. Муха так опешил, что чуть не
выполнил просьбу.

Спустя полчаса в дверь палаты заскреблись. Сазан спустил ствол с
предохранителя и открыл дверь - но это был только Миша Ивкин с огромным
мешком за спиной.

- Вот, - сказал Миша, - из дома белье взял. А то в больнице своего нет.

Сазан сунул ствол обратно за пояс.

- Отец твой налогов не платит, вот и нет белья, - сказал он.

Из огромного мешка были извлечены две пышные подушки, две простыни и
украшенный синими розами пододеяльник. Засим последовал еще один
пододеяльник, на этот раз белый с желтыми полосами.

- Э-э! Ты что делаешь? - запротестовал Сазан, когда увидел, что Миша,
кое-как управляясь одной рукой, застилает вторую кровать, у окна.

- Я тоже сплю здесь, - ответил Ивкин. - Отец здесь, и я здесь.

Спустя пять минут свет в палате опять потух. Пододеяльник с розами шуршал
и приятно пах свежим бельем. В раскрытое окно палаты был виден кусочек
аэродрома и взлетная полоса, обозначенная загадочными красными огоньками.
Снизу доносились мужские голоса и женский смех - пацаны Сазана обхаживали
молодую санитарочку.

- Как у твоего отца отношения с городским начальством? - спросил Сазан.

- Хорошие. У нас ресторан есть - видели, наверное, рядом с аэровокзалом?

Сазан вспомнил теремок-новостройку справа от небольшого здания вокзала.

- Они там частенько ужинают - и мэр города, и прокурор.

- Это хорошо, что прокурор ужинает, - одобрил Сазан.

Он перевернулся на другой бок, попробовал, удобно ли лежит ствол под
подушкой, и мгновенно заснул.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Сазан проснулся, было уже девять часов утра. Солнечные лучи,
пробившись сквозь густую листву больничного сада, скользили по палате, и из
коридора доносился невнятный гомон. Миши в постели уже не было.

Сазан оделся и пошел проведать генерального директора. Тот по-прежнему
лежал с закрытыми глазами и сжатым ртом.

У постели его сидели Миша Ивкин в шортах и маечке и еще один человек-лет
пятидесяти, в белом полотняном костюме и при галстуке.

- Алексей Юрьевич Глуза, - сказал полотняный человек, поднимаясь, - вот,
зашел проведать.

Сазан оглядел новоприбывшего.

Господин Глуза был несколько одутловат; крысиные хвостики усов свисали по
обе стороны влажного красногубого рта; глаза господина Глу-зы бегали, как
два таракана. В облике господина Глузы имелось странное противоречие - самой
своей природой господин Глуза был явно предназначен к тому, чтобы радоваться
жизни и всем ее проявлениям, как-то: вкусной еде, девочкам и коньяку, и
запечатленное на его физиономии печальное выражение странно противоречило
его существу.

- Я так понимаю, вы теперь исполняющий обязанности директора? - спросил
Сазан.

- Я так понимаю, вы вроде как новый зам? - в ответ спросил Глуза.

Сазан задумался, пытаясь определить свой законный статус относительно
аэропорта Рыкове, но тут с постели подал голос Миша Ивкин.

- Да, Алексей Юрьевич, - сказал он, - мой отец, когда утром просыпался,
сказал, чтобы вы исполняли его обязанности. А Валерия Нестеренко он просил
быть замом. По безопасности.

Сазан был готов руку дать на отсечение, что директор как спал после
приступа, так и не просыпался. Он внимательно посмотрел на мальчика, и тот
очаровательно прищурил свои черные глазки. Так же невинно он щурился,
наверное, когда бабушка спрашивала его, зачем он съел шоколадку перед обедом
и где он разорвал штанишки. У Сазана возникло мрачное предчувствие, что этот
парень, который пожалел, что в него стреляли не во время школьных занятий,
по младости лет не въезжает, во что ввязался.

- Ну так поехали в контору? - спросил Сазан. Дорога из больницы в
аэропорт была неожиданно долгой: по одну ее сторону тянулась бетонная стена
вдоль летного поля, по другую - железнодорожные пути. Потом пути кончились,
мелькнул переезд с полосатым шлагбаумом, и Сазан увидел справа глубокую
чистую речку и по обе ее стороны кирпичные двухэтажные коттеджи "новых
русских".

- Можно на минутку заскочить ко мне домой? - сказал Глуза.

- Заскакивай.