Чтение 9–й страницы книги ~Причесывая жирафу~

такой, как всегда.

- Со всеми этими происшествиями, - вздохнул я, - мы провели забавную
ночь!

Некоторое время она оставалась молчаливой, потом небрежно спросила:

- Вы предложите мне кофе?

- С радостью, дорогая.

Я подхватил ее за крылышко и увлек в ближайшую пивную, так как не
хотел далеко удаляться.

Проходя мимо, я оглядел фургоны. Кажется, все хотели отдохнуть после
этой ночи. Ставни мадам Кавальери были закрыты, то же самое было у
Эксобрутоса и Вома Ранго. Только из фургона Пивуникони шел дым. Сам
фокусник тоже пускал дым около входа.

- Первая сегодня? - спросил я.

Он протянул руку, державшую сигарету, и - "пфф" - она исчезла.
Пивуникони подошел ко мне и вытащил ее из внутреннего кармана моего
пиджака.

- Простите, что я не аплодирую вам, - сказал я ему, - но у меня руки
заняты.

Улыбка у него скептическая. Этот тип считает себя лучшим из всего,
что только есть на земле. Ставлю фотографию вашей тещи против луны, что,
когда он заходит в Пантеон, он машинально ищет свою гробницу. Чтобы лучше
пояснить вам, скажу, что все внутри его фургона, представьте себе, увешано
его портретами. Он вешает их на перегородки фургона, чтобы смотреть на них
при пробуждении. И самое забавное - что он сам их написал. Кто часто пишет
сам свой портрет, тот хорошо себя знает. Он изображает себя факиром,
магом, гипнотизером. Иногда, когда ему кажется, что портрет на него не
похож, он на место нарисованного приклеивает свою фотографию, после чего
снова начинает писать. Маньяк!

- Я совершенно не выношу этого типа, - поведала она мне, - это старая
свинья. Каждый раз, когда ему удается прижать меня в темном углу, он
забавляется тем, что заставляет исчезать различные вещи, которые он потом
находит в моем лифчике или под моими подвязками.

Я улыбнулся.

- Разумная хитрость, - одобрил я. - Нужно будет как-нибудь и мне
поупражняться в этих манипуляциях. Мне кажется, что у меня это отлично
выйдет.

Мы устроились за небольшим столиком, и воспитательница слонов сразу
же сунула свои ноги между моими.

- Вы очень таинственный человек, - сказала она.

- Почему, дорогое сокровище?

- Просто так, - ответила она, приняв независимый вид.

Я не очень-то люблю такие разговоры и поэтому попросил у официанта
газету.

- Дневную? - спросил он меня по-итальянски.

Он появился со специальным выпуском воскресной газеты.

Я уже собирался отложить газету в сторону, когда увидел эти
заголовки, и стал интересоваться только этой страницей. Два заголовка
пылали на ней, как на афише:

УБИЙЦА ИЗ ЦИРКА НАНОСИТ ДВОЙНОЙ УДАР

СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ОГРАБЛЕН МУЗЕЙ БЛЕКОРАДЖИ

Тут, мои ангелочки, я набросился на сообщение. Я прочитал:

"Гастролеры похитили картину Рафаэля, представляющую Франциска I.
Одно из лучших полотен мастера после "Эмери"..."

В сущности, в заметке совершенно отсутствует объяснение, каким
образом грабитель проник в музей. Кража была обнаружена в три часа утра
хранителем музея, синьором Туттикуанти, у которого в этот день гостили
немцы, которым он хотел дать полюбоваться Рафаэлем.

Мимоходом заметим, что дело идет о белой эпохе и что белые Рафаэли
особенно редки. Благодаря этому ночному визиту синьор Туттикуанти и
обнаружил кражу. Он тотчас же вызвал стражу. Было произведено
расследование, но безрезультатно. Накануне, в восемнадцать часов, полотно
было на месте, в галерее, а в три часа его уже не было. Вот и все.

В заключение редактор газеты заметил, что в этом похищении замешан
мифический Арсен Люпен Музеев, который недавно действовал во Франции.

Я лично был с ним вполне согласен.

Мисс Мугуэт после того, как прочла газету через мое плечо, сказала,
что ее больше интересовало убийство, и это было совершенно естественно.

- Вам тоже кажется, что убийца принадлежит к персоналу цирка, как это
думает полиция? - спросила она.

- Возможно, - ответил я.

И я продолжал читать статью про убийство. Меня особенно интересовал
конец. Редактор закончил так: "Наши сердца сжимаются при мысли, что такие
замечательные артисты, которым мы еще вчера аплодировали, вычеркнуты из
списка живых".

В задумчивости я отодвинул газету.

- Ваш кофе остыл, darling, - сказала девочка, которая, оказывается,
умела говорить на многих языках.

Я выпил его.

- Что, если бы мы немного прогулялись по городу? - предложила она
свою лапку в мою руку.

- Не сегодня утром, - возразил я.

Она была недовольна.

- Почему?

- Потому что я должен пойти на службу, ведь сегодня воскресенье.

- Я пойду к мессе вместе с вами.

- Но я отправлюсь не на католическую службу, прекрасная возлюбленная
с возбуждающей грудью. Я принадлежу к религии нумизматов, и только они
допускаются туда. Это драконовский закон, но это так.

Мисс очень рассердилась.

- Безусловно, - прошептала она, - я в конце концов подумаю, что я не
в вашем вкусе.

- Вот нелепая мысль! Моя обожаемая, я люблю вас. Что касается слонов
и их очаровательной воспитательницы...

Поцелуй в шею закрепил это заявление.

- Только не устраивай осложнений, моя прелесть. Мы знали, оба,
захватывающие минуты, и меня не очень бы убедило, если бы мы пережили бы
их снова вместе.

После этого мы вернулись в лагерь.

Этот курятник по-прежнему волновался. Месье Барнаби изображал из себя
Карла V. Он заявил, что он сам, лично, со всей своей кожей и костями,
заменит Градос. Он, оказывается, вспомнил номер своего дебюта, который
состоял в глотании огня.

У моего Беру был такой замкнутый вид, как у запломбированного вагона
с золотом. Он отказался от завтрака, что вызвало мое беспокойство. Я
предложил позвать врача, но он отказался, говоря, что дело лишь в
скоропроходящем недомогании.

- Послушай, Толстяк, - сказал я ему. - У меня для тебя есть работа.
Ты будешь наблюдать за "ланчией".

- Как, по-твоему, я должен буду это делать? - поинтересовался он.

- Мы передвинем фургон так, чтобы он оказался около "ланчии", и ты
будешь смотреть на нее. Все те, которые подойдут к ней, чтобы заглянуть
внутрь, будут находиться под подозрением. Следовательно, ты должен будешь
захватить их и заставить терпеливо дожидаться моего возвращения.

- Решено, - вздохнул Толстяк.

Я подошел к начальнику по хозяйственной части и пояснил ему, что мы
хотели бы поменять место жительства нашего фургона, так как сейчас мы
находимся слишком близко от львов, а львы здорово зевают, что вызывает
неудовольствие моего коллеги.

Парень согласился и отправился за трактором, чтобы можно было
маневрировать. И никакой проблемы.

Добившись того, что нужно, я, Сан-Антонио, откланялся и направил свои
стопы к Тортиколи, в коробку городских проституток.

Здание помещалось позади железнодорожной станции, в точности около
депо грузовых вагонов.

Когда я появился, там, естественно, было пусто. Только двое парней
играли в холостяков; один из них блондин, другой - рыжий. Оба молоды и оба
красивы.

В то время как я появился, они подметали танцевальную площадку,
работая под музыку. Мальчики поставили пластинку буги-вуги, и мое
появление помешало им и заставило нахмуриться.

- Сейчас закрыто, синьор, - известил меня рыжий.

- Я знаю, - ответил я. - Я прибыл сюда не для того, чтобы выпить.

Блондинчик подкрасил себе губы и спросил, приближаясь ко мне и
положив руку на бедро:

- Тогда зачем же?

- Эй! Минутку, Папа Пий XI, - прервал его рыжий.

Если я не поостерегусь, меня могут назвать президентом туринских
педерастов. Вы уже видите меня возвращающимся в Париж в твидовой юбке и в
зеленом козырьке, парни? Заметьте, я ничего не имею против твида, но юбки
всегда стесняли меня во время бега.

Все это показывало, что эти "барышни" нашли меня по своему вкусу. Да,
вкус у них действительно был! Теперь рыжий тоже начал выворачиваться, как
мог. Пожалуй, здесь в скором времени будет из-за меня драка!

- Я французский журналист, - сказал я им. - Моя газета послала меня
сюда по поводу убийства, которое произошло сегодня ночью.

- Какого убийства?

Они не притворялись, бездельники.

Я рассказал им про убийство Градос, и эти малютки залились слезами. А