комнате не было мужчины.
еще оставались мутными, рот искривленным.
видел лишь одни обесцвеченные волосы, она сразу заснула. Спустя минуту
она уже сопела, и он тихо вернулся к себе за пиджаком и пальто - его
познабливало.
зях жалюзи уже посветлело. Просыпались звуки - одни в гостинице, другие
на улице. Главным образом на улице: с трудом заводились моторы - кате-
ров, как догадался он по плеску весел в воде, сталкивались друг с другом
лодки в Старой гавани, гудел заводской гудок, далеко в порту беспрерывно
выли сирены пакетботов и грузовозов.
от жалюзи легли на стену.
лся смотреть сквозь планки ставней, но различил лишь узкие куски предме-
тов, например часть токоприемника проходившего мимо трамвая, какие-то
розовые и фиолетовые раковины на тележке разносчика.
ли, губы надулись, по всему лицу разлилось болезненное выражение. Блеск
кожи контрастировал с цветом румян, от чего казалось, что это совсем
другая женщина: лицо стало естественнее, в нем появилось что-то очень
юное, жалкое, даже вульгарное. Должно быть, она родилась в какой-нибудь
хибаре на городской окраине, сопливым голозадым ребенком ползала на ка-
менном пороге, бегала по улицам, возвращаясь с народного гулянья.
шины, бары, пожалуй, уже открылись, и только в еще пустых пивнушках офи-
цианты разбрасывали по серому полу опилки, протирали стекла мелом.
к себе в номер. Открыл ставни, несмотря на жалящий утренний холод, нас-
тежь распахнул окно и почувствовал, как жизнь потоком вливается в него;
он видел голубую воду, далекие белые скалы, пароход с красным ободком на
трубе, уходивший в открытое море и оставлявший позади изумительно белую
борозду.
им нашептывал и которых, хотя от них еще оставался в нем неясный привкус
слез, сейчас стыдился.
заструилась прохладная вода, очищая его. Наверно, из-за убогой, плохого
покроя одежды, которая теперь стесняла его?
нил, и почти сразу пришел рассыльный. Г-н Монд колебался, не зная, обре-
менять ли его таким поручением или отказаться от уже столь близкой меч-
ты.
вприпрыжку по тротуару, - он стал смотреть на море, выглядевшее совсем
не таким, как ночью: оно образовывало порт, где шныряли катера и где вы-
мачивались рыбачьи сети.
ческий каркас загораживал горизонт, и там лишь угадывались издали кро-
шечные фигурки людей
он подходил к двери в смежную комнату, прислушивался, потом снова возв-
ращался к окну; резкий холод вынудил его надеть пальто, а руки засунуть
в карманы.
шать голос из соседней комнаты, и он с сожалением закрыл окно. На сердце
у него было тяжело; он странно улыбнулся, увидев себя в зеркале - в
пальто, у разобранной постели, в гостиничном номере, где он не знал что
делать.
двери и опять принялся строить предположения, обдумывать грозящие ему
опасности; он считал до ста, до тысячи, играл сам с собой в орла или ре-
шку, решая, сидеть дальше или уйти, пока не вздрогнул, как человек, ко-
торого разбудили. Должно быть, он задремал. Рядом кто-то ходил, и не бо-
сиком, мягкими шагами, а на высоких, гулко стучащих каблуках.
в руке сумочка - и собиралась уходить. Еще немного, и он упустил бы ее.
Оделась она так, словно ничего не случилось: на лице аккуратный грим, но
рот странно очерчен и кажется меньше, чем на самом деле: бледная розова-
тость губ выглядывала из-под помады, как нижнее белье.
чтобы убедиться, тот ли он человек из ночи, черты которого она уже забы-
ла, продолжала искать перчатки.
мнаты, ничуть не удивляясь, что Монд идет за ней по лестнице.
холлом, выглядел роскошнее. За стойкой красного дерева стоял портье в
куртке, стены были обшиты фанерными панелями, по углам расставлены зеле-
ные растения, у дверей дежурил рассыльный в зеленом.
ниться от взгляда старшего портье, хотя тот не знал его. По правде гово-
ря, Монд стеснялся своей куцей одежды. Чувствовал себя неловко, может
быть, сожалел о сбритых усах?
ми, нисколько не думая о нем, но и не удивляясь его присутствию. Она
сразу же повернула налево, и скоро они оказались на углу Канебьер и Ста-
рой гавани; женщина толкнула застекленную дверь ресторана и привычно
проскользнула между столиками.
ели сотни людей, в то время как между столиками, в коридорах, по лестни-
це сновали официанты и подавальщицы с буйабесом [2], лангустами, пирами-
дами блюд с дарами моря.
что снаружи была видна вся публика сразу. Все ели. Все смотрели друг на
друга любопытными или бессмысленными глазами Порой кто-нибудь поднимал
руку, нетерпеливо окликал:
нировала в шуме красная нота лангустов, которые мелькали и в руках офи-
циантов, и на большинстве столов, тонкие пустые панцири которых остава-
лись на тарелках уже уходивших клиентов.
дался вопросом, что с таким вниманием женщина разглядывает за его спи-
ной, и, обернувшись, понял: она смотрится в зеркало.
тки, и она принялась изучать его с самым серьезным видом.
он тот же самый вопрос, любой официант планеты, как ему и положено, на-
верняка ответил бы "да". Ну разве можно представить себе официанта, ко-
торый говорит посетителю: "Это невкусно! Не ешьте! "?
лось, что он не лжет, что он относится к женщине далеко не так, как к
сотням других людей, переполнявших три этажа огромной фабрики еды.
нал ее своей и поздравлял с тем, что она преуспела. Он не хотел причи-
нять ей вреда, а для этого требовалось понять ситуацию. Он повернулся к
г-ну Монду, оценивающе спросил:
все-таки недостаточна. Казалось, он спрашивал ее: "Что, большая игра? "
зывая пальцем некоторые блюда.
попробовать дары моря? Вы любите морских ежей? Он утрировал свой акцент.
лаю соус.
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Володихин Дмитрий