перед глазами. Он с досадой смотрел на отвернувшегося американца, ему
хотелось поговорить с ним по душам.
разговор на свою секретаршу, - возможно ведь, что Джон знал ее. Неужели Соня
все еще там, в Доме профсоюзов? Он вспомнил, как она поморщилась, когда он
рассказал ей об этом баре, о женщинах с накрашенными лицами крестьянок или
работниц, о том, как неуклюже они танцуют и хохочут.
углу, за скрывавшей ее портьерой.
капитана, сидевшего рядом с ним.
кончаем за шесть часов, еле-еле в кино успеешь сходить.
анекдот, мешая немецкие и английские слова, помогая себе жестами. Она
смеялась, не понимая, он смеялся еще громче.
платье, на голову выше, чем он, и вздрогнул, когда Джон на ходу дернул его
за край мундира.
Спокойной ночи.
от людей, прогуливающихся до статуи Ленина и обратно. Он все не мог
расстаться с этим мягким светом, музыкой, а главное - с тихим шуршанием
разговоров, идущих на трех-четырех языках в сопровождении знакомого
позванивания бокалов.
моряками, официантами, музыкантами, самим Джоном, наконец. Поняв, что это
ему неприятно, Адиль бей поднялся и вышел из бара.
нерешительности. Тело все еще ощущало тепло и музыку бара, и ему как в
тумане виделись и черная набережная, и отблески на недвижной воде, и
застывшие лодки.
это. Кругом забегали. Поднялась какая-то суматоха, женщины сделали два-три
шага вперед. Потом остановились. Теперь он стал отдавать себе отчет в том,
что произошло, в том, что еще происходило у него на глазах, так быстро, что
не было в этом ни прошлого, ни настоящего.
Первый пробежал еще несколько шагов, наклоняясь все ниже, и с мягким стуком
упал на землю.
бею дорогу. Все это произошло примерно в пятидесяти метрах от него.
Сотрудник ГПУ наклонился над упавшим. Откуда-то набежали еще две тени и без
единого слова подняли человека, не то раненого, не то убитого, и потащили
его под руки, так что ноги вяло болтались.
стали улыбаться ему.
набережной, неподалеку от бара, был уже закрыт. За пределами ярких огней
бара чернели безлюдные улицы. Он шлепал ногами по лужам. Дважды вздрагивал,
когда ему чудились какие-то тени, крадущиеся вдоль стен.
дома, и дрожащей рукой сунул ключ в замок.
Люди туда входили и выходили, но все это были моряки, прибывшие накануне или
утром, а назавтра уходящие в море, и звук их тяжелых шагов замирал возле
порта.
были лучше одеты.
распахнул окна спальни, снял пиджак, и его охватило чувство ужасающей
пустоты.
теплой и светлой точки бара.
набережной, не было человека, читающего перед сном, женщины, склонившейся в
свете лампы над больным ребенком, - словом, хоть какого-нибудь признака
жизни, хоть какого-то биения жизни города?
первый вечер у итальянцев, в особенности усики и лакированные башмаки Амара,
стоявшего у камина и тихо беседовавшего с Фикретом перед тем, как проводить
того на вокзал.
одновременно. Светила луна. Глаза постепенно привыкали к рассеянному свету,
в котором белые пятна выступали с удивительной отчетливостью.
волос. На коврике валялось светлое белье.
увидеть Сонину железную кроватку. Это был белый, чисто белый прямоугольник,
без единого пятнышка, без единой неровности. Постель не была раскрыта! Соня
не вернулась домой! Г-жа Колина пошевелилась в кровати, так близко, что
Адиль бей услышал скрип пружин, Значит, кто-то все-таки не спал в глубокой
тьме этого города, в какой-то точке горизонта, в одной из этих кирпичных
коробок, называемых домами.
Глава 5
собственный кран в кухне. В течение нескольких дней кран работал, а потом
вдруг, за несколько часов - иссяк!
надо переждать. Потом она нашла другое объяснение.
подумал консул.
выходной, придет завтра.
У крана на лестничной площадке редко стояло меньше шести человек. Особенно
долго приходилось ждать, когда женщины мыли голову. Он неподвижно стоял в
ожидании своей очереди. Никто ему ничего не говорил. На него даже не
смотрели. А ведь он отлично знал, что эти же люди входят в состав
домоуправления и именно они отключили воду!
консульства, у которой уже толпился народ. Да не все ли равно?
попросту пробивал две дырочки в банке со сгущенным молоком и пил его, вот и
все.
остальные грязные, и он не знал, кого просить постирать. Окна в доме
напротив были закрыты. Солнце пылало в прозрачной дымке, предстоял душный
день и, возможно, гроза.
в свой кабинет, откуда уже доносился шум.
же самое.
отдохнувшая, и, как всегда, произнесла: "Здравствуйте, Адиль бей".
потом оно заглянет в левое окно.
людей, и было непонятно, откуда их каждый день столько берется.
Некоторые говорили на никому не известных диалектах и уходили в отчаянии
после тщетных попыток объясниться. Они спускались с гор, со стороны Армении
или Персии или даже Бог знает почему пускались в дальний путь из отдаленных
местностей Туркестана или Сибири.
чему эта комедия, если в конечном итоге даже в самых серьезных случаях