Чтение 9–й страницы книги ~Тринадцатый рейс~

ошибался, предполагая, что убийца должен был находиться на "Онеге"?..

- Нет;

- Вы забыли, что деревянный чемодан Юрского - это ящик от акваланга, -
выждав паузу, пояснил Шиковец. - Мы выпустили из виду еще один путь, которым
убийца мог проникнуть в порт.

Это уже начинало смахивать на приключенческий фильм, однако я доверчиво
относился к лихим сюжетам. Жизнь иной раз закручивает такие штучки, которые
не придут в голову самому изобретательному сценаристу.

- Хотите сказать, что он пробрался под водой к пирсу?

- Именно так! - Шиковец утвердительно воткнул тонкий длинный палец в
стол. - Этот вариант не был предусмотрен. Вы говорите, убийцы среди команды
"Онеги" не может быть?

- Нет.

- Но и посторонний никак не мог подойти к "Ладоге". Это тоже доказано.
Возникает вакуум... Преступник пришел ниоткуда? Но теперь все разъясняется.
Рассказ о стравленном давлении еще раз подтверждает наши предположения.
Юрский и раньше приплывал к пирсу, а Маврухин помогал ему заряжать акваланг
от ресивера. Это вполне возможно. Мы консультировались у специалистов.

- Нужен фильтр, в ресивере грязный воздух, - пробормотал я.-И нужно еще
подогнать зарядный штуцер.

- В судоремонтных мастерских работает дружок покойного Маврухина, токарь.
Наши разговаривали с ним, и он сообщил, что три дня назад Маврухин заказал
ему выточить одну штуковину... В общем что-то вроде "двойничка" - один
штуцер присоединяется к трубопроводу, другой к фильтру. А фильтр мы нашли на
том берегу, где в брошенном катере скрывался Юрский... Теперь Юрского там
нет. Бежал!

- Однако вы многое успели!

Признаться, я был немного ошеломлен. Не ожидал от этого педантичного
сухаря такой прыти. Загадка-то была с семью замками. Но Шиковец подобрал
почти все ключики.

- Как же тогда объяснить пожар на пирсе?

- Думаю, икона уже была у Маврухина. Он решил отвязаться от сообщника. В
последний раз зарядил акваланг и сделал так, что судно ушло от второго
причала.

Я помолчал, глядя в стол, и честно признался:

- Еще одно не могу понять... Неужели этот Юрский мог решиться на убийство
из-за какой-то иконы?

- Законный вопрос, - сказал Шиковец. - Сам недоумевал. Запрашивал
Ленинград. Иконы-то разные бывают, вот какая штука. "Наша" называется,
кажется, "Благовещение". Да, "Благовещение"... У меня мать была верующая, -
неожиданно добавил он. За все время нашего знакомства это была его первая
фраза о себе. - Кое в чем разбираюсь. "Благовещение" - это, знаешь ли, когда
архангел Гавриил является к деве Марии возвестить о непорочном зачатии.
Ну... Пушкина помнишь?

Он хмыкнул и даже чуть улыбнулся. Вместе с переходом на "ты" это
выглядело действительно чудом, как и непорочное зачатие. .

Но зародившаяся было улыбка соскользнула с лица капитана и исчезла. Так
фокусники прячут яичко в рукав.

- Эта икона была только что отреставрирована. Написали ее еще при царе
Горохе. Знатоки считают, что ее могут оценить там,-Шиковец указал пальцем за
плечо, - не менее чем в четверть миллиона долларов.

- Сколько? - спросил я, привстав.

- Четверть миллиона. Слово "миллион" всегда производит сильное
впечатление, хотя реального смысла для нас не представляет. Тут, как в
астрономии, нужно быть специалистом, чтобы докопаться до вещественного
выражения величины. Но такие специалисты встречаются крайне редко. Я не имею
в виду работников Министерства финансов. Это теоретики. Я же, как человек,
получающий сто двадцать рублей, хотел бы посмотреть на практика.

- Четверть миллиона, - повторил я. - Да... это ставка.

- Юрский знал, что прихватить с собой! - сказал Шиковец. - Думаю, он
действовал примерно так. Прежде всего ему нужно было познакомиться с
кем-нибудь из загранки. Он идет в "Стадион", где околачивается всякая
портовая шушера. И сталкивается с Маврухиным... Они быстро нашли общий язык.
Юрский поселился на той стороне затона, на брошенном катерке. Маврухин,
кстати, купил для него свитер, сапоги и ватник, чтобы не мерз ночами. Мы
обнаружили чек в каюте. Правда, самих вещей не нашли, очевидно Юрский забрал
с собой... Наверно, Маврухин пообещал этому парню, что возьмет его на
теплоход и запрячет, но это, конечно, была липа. Маврухин решил обвести
компаньона во< круг пальца и реализовать иконку самостоятельно. Может, он
похитил ее у Юрского или обманом заполучил. Произошла ссора. Юрский поздним
вечером переправился к пирсу под водой, подстерег Маврухина, рассчитался с
ним и забрал икону. В ту же ночь он ушел с катера... Но найдем! Никуда не
денется из города.

Как и в прошлый раз, Шиковец достал сигарету и с тоской и сомнением
посмотрел на нее. Я щелкнул зажигалкой.

- Сегодня вы имеете полное право. Нет ничего вкуснее, чем дым сигареты,
честно заработанной тяжким трудом. Такой сигареты для меня не найдется во
всей пачке.

Что ж, версия расставила все детали и соединила их прочной связью
последовательности. Таким образом, четверо моих друзей с "Онеги" полностью
реабилитированы!

- Ну, а Копосев ни при чем? - спросил я.

- Он действительно был связан с Маврухиным. Даже провожал его в тот
вечер. Но в десять сорок пять он уже был в "Стадионе". Это алиби.

- Что же теперь делать мне?

- Думаю, рано раскрываться, - сказал Шиковец. - Оставайся на "Онеге".
Может, Юрский объявится в порту.

- Но "Онега" уходит в рейс через три дня!

- Ну и что же?

Я промолчал. Все было ясно. Юрского возьмут к тому времени, когда я
вернусь из рейса.

- Проветрись! У тебя, кстати, за прошлый год отпуск не использован.
Отдохнешь.

Надо отдать должное - Шиковец не старался хитрить. Я хорошо понял все,
что он хотел сказать. Мол, приехал ты с блестящими рекомендациями от своего
начальства, но ведь не известно, как ты их за" служил. Пока особого прока от
тебя не видать. Вот сначала помаринуем, посмотрим, что за гусь, а потом -
милости просим!

Что ж, это по-своему справедливо... Катись, Чернов. Вкуси блаженство
отдыха. Но я знал, что не смогу вкусить. Большущая ложка дегтя была
примешена к той бочке радости, в которую мне предстояло окунуться. Я уже не
мог оторваться от "дела Маврухина - Юрского". Прирос к нему. Так всегда
бывает. Пока расследование не окончено, не можешь наслаждаться жизнью, как
все.

И потом меня не оставляло ощущение, что, несмотря на всю серьезность и
обоснованность версии, где-то допущена ошибка.

- Что задумался? - спросил Шиковец, поглядывая на часы.

Передо мной лежала фотография человека лет восемнадцати по фамилии
Юрский. Этот парень, вчера еще подросток, совершил убийство... Причем из
корыстных побуждений - отягчающее обстоятельство!

С фотографии смотрели на меня живые, дерзкие, мечтательные глаза.

- Я-то думал, что он дурачок, - сказал я. - Насмотрелся киношек,
потолкался на улице и решил затеять невиданное путешествие к Азорским
островам...

- Дурачок прихватил бы пару серебряных ложек и бабушкину "десятку",
уцелевшую во времена Торгсина. А этот "Благовещение" в четверть миллиона!
Как же "дурачок"!

- Да, - сказал я. - Но он уж слишком молод для таких дел.

Сам не знаю, почему я высказал сомнение. Может, в душе моей таилось
убеждение, что молодость способна на злое только по неведению или порыву, но
творить зло сознательно, обдуманно не может.

- Все мы хотим быть добренькими и либеральными, - сказал Шиковец. - Это
возвышает. Но вспомни, сколько вреда нанес нам либерализм. Преступник молод
- простим. Отдадим на поруки! Скостим половину срока! Мы разучились быть
строгими. По-моему так: если перед тобой преступник, отнесись к нему, как он
этого заслуживает.

Заметив мое молчаливое сопротивление, начальник добавил:

- В конце концов главное сейчас - найти Юрского. И мы найдем!.. Ну, все.
Баста. Не волнуйся ни о чем.

"Не волнуйся". С какой легкостью мы даем подобные советы, не замечая, что
они стерлись от частого употребления, как старые монеты, и давным-давно
потеряли цену.

Я вернулся на "Онегу", когда солнце уже садилось в разрыве туч. Дул
ветер. Суда покачивались, как поплавки.

- Сачок! - сказал Леша Крученых.

- Он под охраной профсоюзов, - рассмеялся Ложко. Фраза прозвучала как
сплошное раскатистое "о".

- Здорово, волгарь, - ответил я, нарочито подражая его выговору, и тяжело
опустился на скамью. - А где невеста?

- Завтра они отправятся в "предсвадебное путешествие", - сказал Леша. -
На яхте по заливу.

- Попутного им ветра!

Механик и его помощник, уткнувшись лбами, колдовали над топливным
насосом. В руках у Ложко дымился паяльник. Боцман, шурша стружками,
перекладывал из ящика яйца и щелкал на счетах. Валера драил медяшки.

Команда готовилась к рейсу...

- Эй! - крикнул мне Боцман. - Ты не брал полиэтиленовые мешки? Четырех не
хватает.