спасительницы, по мере возможности, почтительно осведомился:
трудом достав ключ, непослушной рукой тыкал им в поисках замочной
скважины.
прикладывать к ушибам холодное, ушла по своим старушечьим делам, а Виктор
остался в кресле. Так и провел три дня. С трудом выбираясь из кресла
только для того, чтобы умыться, поесть и сходить в сортир.
телефонных звонков. Виктор лежал в кресле и думал о том, что одинок, что,
если умрет в одночасье, никто и не хватится. От этих дум иногда
задремывал. Было покойно, жалко себя и грустно.
молока. Все три дня он без особой охоты жевал хлеб с колбасой из
писательского заказа и запивал молоком. На четвертый день раздался первый
телефонный звонок.
здравствуй, ни прощай.
Здравствуй, Андрюша.
меня дело к тебе срочное. Сейчас заеду.
предупредил его Виктор, и, не ожидая ответа, положил трубку.
открывшего ему дверь Виктора, прорвался в квартиру, и, окинув взором
комнату, с удовольствием продолжил изобличения хозяина. - Ну, и бардак у
тебя, Витя!
Викторов фингал. За три дня фингал утерял часть пухлявости, но зато обрел
необычайную окраску - всех цветов радуги. Андрей хрюкнул от неожиданности
и глупо поинтересовался:
дело, ответил Виктор.
подлец, сладкое) и заедая его бутербродом с колбасой, режиссер рассуждал:
раскололась на две части. Да, в гражданской войне не было правых, все
виноватые. Но тебе надо понять главное: та часть России, которая навсегда
ушла из реальной жизни страны, унесла с собой ее духовную жизнь.
бестактный сценарист.
образом была повержена фигура его красноречия. Но снова поймал темп и
продолжил: - Неужели не ясно, что двухсотлетние дворянские традиции были
основой, становым хребтом - пусть изнеженным, пусть нестойким в глобальных
бурях - но хребтом великой культуры великой страны...
Сам стиль дворянского существования с его безразличием к житейским
мелочам, с его утонченностью, с его интеллектуальной праздничностью,
наконец, создавал атмосферу, в которой рождались великие идеи, создавались
бессмертные произведения, готовились наметки преобразований, способных
изменить, обновить страну, мир, вселенную. Дворянское общество, ячейки
которого были во всех точках беспредельной России, собирало вокруг себя
все лучшее из всех сословных слоев, катализировало духовное становление
народа. Вот взять, к примеру, мою семью, точнее, семью моего прадеда. Мы,
Бартеневы...
громком неприличном смехе. Смеяться было больно: тотчас заныли отбитые
внутренности, и не смеяться невозможно - уж очень смешно.
Виктор, - нанюхавшись кокаина и чувствуя, как у него волево твердеет нос,
питерский мещанин Невзоров начал свой монолог со слов: "Мы, Невзоровы,
ведем свой род от..." Так откуда ведете свой род вы, Бартеневы?
старался. - Режиссер Андрей Бартенев был невозмутим, тверд и холоден, как
дамасская сталь. - Да, род столбовых дворян Бартеневых ведет свой род от
шестнадцатого века. И я этим тихо горжусь, искренне считая, что имею на
это право. Кстати, Витя, фамилия Кузьминский тоже не из простых?
российской словесности, нагло соврал Виктор.
перевел разговор режиссер. - У меня идейка одна родилась. Тебе только
записать осталось.
профессиональный литератор, он более всего в жизни не любил писать. -
Возьми и сам запиши.
переспав с этой коридорной, встает с кровати и идет к окну, от которого
тихо-тихо доносятся звуки вальса. В окне - ничего, темнота. Он трясет
головой, закрывает глаза, и вдруг вальс оглушающе гремит на полный
оркестр. Поручик открывает глаза, и мы понимаем, что он видит нечто
недостижимо теперь прекрасное. И мы видим с ним: зимний Петербург,
чистый-чистый снег, маленькие сани, в которых он, еще студент, и совсем
молоденькая девушка. Он робко и нежно берет ее за руку... И все кончается.
Грязный гостиничный номер и всем доступная коридорная в кровати.
встал из-за стола. - Наелся-напился? Пошли в комнату, я устал за столом
сидеть.
устроились в креслах. Виктор окинул голову на спинку кресла, закрыл глаза,
как поручик, ответил:
яркую найдешь.
излил обычную, но неизбывную боль в связи с непомерными профессиональными
нагрузками и малой оплачиваемостью их нечеловеческих усилий. Излив,
сообщил: - Я экспедицию ликвидирую.
произошло. Этот идиот Серега все время перед глазами стоит.
происходило? Он же последние часы жизни у тебя в номере провел.
истеричен даже. Особого значения я этому не придавал: мало ли что в запое
померещится.
играл?
понимаю, Андрей.
Казалось бы, какое мне дело до этого несчастного Сереги, а вот засел в
башке клином и сидит. Даже снится иногда. Я поэтому даже экспедицию
ликвидировал, Витя. Может, в московской маете отряхнусь.
уже.
Виктор.
надежды:
походил по комнате, проверяя, возможен ли для него завтрашний поход. Ныла
поясница, поскрипывали суставы, отдавалось в правом боку. Но терпимо,
терпимо.