Чтение 9–й страницы книги ~Привал странников~

кончается: от широко гуляющего столика уже шел к сцене гражданин с
купюрой. Подошел, пошептался с руководителем, и оркестранты как бы с
неохотой вновь разошлись по своим рабочим местам. "А потому, потому,
потому что светофор зеленый!" - заверещал солист.

Они допили кофе.

- Пошли, - предложил Казарян, и они пошли. На лестнице Алик сказал с
тоскливой надеждой:

- Дыхалки бы хватило...

Галя шла впереди, метрах в десяти, направляясь к железнодорожной
платформе, у которой, среди таксомоторов - местных и московских - стояла
казаряновская "восьмерка".

От продуктовой палатки наперерез им, не торопясь, двинулось несколько
человек.

- Шестеро, - подсчитал вслух, негромко Алик.

Шестеро пропустили Галю и перекрыли путь старичкам. Грамотно, вполне
грамотно. Троим у платформы оборону держать еще можно, а посреди пустой
площади - задачка.

- Саня, ты между нами, - напомнил Алик.

Шестеро приближались. Все в светлом, как положено ныне молодым. А
человека в черном с ними не было.

- Что надо? - спросил у шестерки Казарян.

Шестеро молча надвигались. Паренек покрепче встретился взглядом со
Смирновым и встал в стойку. Каратэист, мать его за ногу. Второй паренек
неосторожно - до возможности контакта - сблизился с Казаряном и тотчас
схлопотал башмаком в голень, левой снизу - в солнечное, правой за волосы и
навстречу резко поднятому колену. За волосы же Казарян откинул второго в
сторону.

Пошел каратэист. Только бы не левша. Смирнов чуть раньше уклонился
влево, каратэист правой ногой мощно лягнул пустоту и на мгновение замер в
неустойчивом равновесии, открыв беззащитную спину. Смирнов жестоко и в
полную силу ударил каратэиста палкой по почкам. Лег каратэист.

- Паленый! - крикнул обиженно кто-то из оставшейся четверки, и
Паленый сей же миг возник неизвестно откуда.

- Достань его, Алик! - попросил Смирнов, и Алик сказал обрадованно,
призывая Паленого к себе:

- Красавец ты мой! Явился наконец!

Человек в черном ощерил безгубый рот и, сделав шаг вперед, показал,
что будет бить правой - обманка для фрайеров. Алик, обозначив правый
уклон, тут же резко ушел влево и достал Паленого правым крюком в печень. И
- пока не упал - прямым в подбородок. Все. Израсходовал оба своих
полноценных удара. Но для Паленого этого было достаточно. Он лежал рядом с
каратэистом. Обработанный Казарян, правда, уже сидел, держась за разбитое
лицо.

Четверо пятились от старичков, старательно демонстрируя, что хотя и
пятятся, но нападут. Не сейчас, но вот-вот. Казарян кинул себя вперед
последним своим прямым ударом и достал одного.

Завыв мотором, "восьмерка" на первой скорости, рывками, двинулась к
полю битвы.

- С ручника сними, дура! - заорал Казарян. Галя услышала, и машина
остановилась рядом с ними. Казарян распахнул дверцу: - Быстро, быстро.

Алик и Саня, беззвучно матерясь, пролезли на заднее сиденье. Вдалеке
наконец-то забулькал милицейский свисток.

- Да поедешь ты? - страшным голосом заорал Казарян на Галю, и они
поехали.

Переезд через фрязинскую ветку был закрыт: издалека стучала
приближающаяся электричка. Казарян открыл дверцу, обошел капот и сказал
Гале:

- Подвинься.

Сзади подкатил таксомотор и гуднул. Казарян обернулся. Таксист через
окошко показывал большой палец.

- Что ж не помог? - мрачно спросил Казарян.

- Не успел. Пока монтировку искал, вы уже дело сделали.

- Долго искал.

Казарян влез за руль. Пошарил по карманам, нашел коробочку, поел
блестящих шариков. Пробежала электричка, уютно светя желтыми окнами.
Подняли шлагбаум.

На Ярославском шоссе Казарян дал девяносто и виртуозно засвистал
пугачевскую "Делу - время, делу - время, потехе - час!". Галя вдруг, как
тот, что сидел на площади, прикрыла лицо ладонями.

- Пристегнись, - сказал Казарян.

Галя отняла руки от лица, щелкнула ремнем безопасности. Казарян
добавил:

- И успокойся.

- Как вы можете, как вы можете так! - запричитала она и опять
закрылась ладонями.

- Не понял, - строго заметил Казарян. Галя снова отняла руки от лица,
посмотрела на него, обернулась и быстро глянула на Алика с Саней.

- Вы - мясники! Вы понимаете, что вы - мясники, убийцы?

- Не понимаем, - всерьез отозвался Смирнов.

- А, да что с вами разговаривать! - Галя махнула руками и заплакала.

- Ты лучше поплачь, - посоветовал Казарян. - Помогает.

Галя заплакала в голос, а Алик спросил у Смирнова:

- Ты за этим в Москву приехал, развлечься? Скучно там, у моря?

- Дурак ты, Алька, - ответил ему Смирнов.

- Ловко ты этого каратэиста достал, - вспомнил Казарян.

- Мне один капитан-десантник, афган, про этих каратэистов все точно
объяснил. Вся эта хренотень - набор штампов. У хорошего каратэиста их
шестнадцать, у приличного - восемь, а у таких вот - четыре, не больше. И
обязательно с копыта начинают. Так что достать такого - дело нехитрое.

- А ножки ослабли. И в коленях - мандраж, - проанализировал свое
состояние Алик.

- Сам же говорил - нас теперь на два удара хватает. И все.
Следовательно, ты использовался полностью.

- Да, ребятки, старость - не радость! - любимым своим трюизмом
откликнулся Смирнов.

- Старички, - про себя решила притихшая уже Галя. - Богобоязненные
старички. - И хихикнула.

Казарян покосился на нее и спросил:

- Отошла?

- Симпатично погуляли. Развеялись слегка.

Въехали в Москву. Довезли Галю до ее дома, а сами поехали к Алику.

Умываясь в ванной, Алик увидел себя в зеркале и огорченным криком
задал вопрос Смирнову и Казаряну, устало возлежащим в креслах перед
выключенным телевизором:

- Когда же я себе личность так покарябал?

- Во-первых, известно когда, - ответил Казарян. - А во-вторых, не ты,
а паренек, которого ты достал. Он падал, ручками от огорчения взмахнул
слегка и тебя задел.

- Да... А мне в понедельник записываться на телевидении, - сообщил,
войдя в столовую, Алик и вальяжно рухнул на диван.

- Загримируют, - мрачно успокоил его Смирнов.

Помолчали недолго. Алик не выдержал, спросил:

- Что это было, Саня?

- А я не знаю, - с идиотским смешком ответил Смирнов.

- Темнишь? - попытался догадаться Казарян.

- Зачем мне это нужно?

- Тогда объясни, почему и куда копаешь, - предложил Алик. Смирнов
начал издалека:

- Помните, у меня собачка была, Бетькой звали. Замечательная была
собачка, добрая, умная, к миру расположенная, всех любила. Единственное,
что ее приводило в ярость - аномалии. Помню, однажды гуляли мы с ней в
скверике нашем, а там парочка одна вместо того, чтобы на скамейке сидеть,
на травке расположилась. Так Бетька, миролюбивая Бетька, такой скандал
учинила! Всякая аномалия - непорядок, а непорядок терпеть нельзя. Налицо
явный непорядок. Открывается кафе, только для того, чтобы закрыться,
милиционеры с крыш падают...

- Зачем тебе все это, Саня? - перебил его Казарян.

- Я же объясняю: я, как Бетька, в ярость впадаю от аномалий.

- И больше ничего сказать не можешь?

- Пока ничего.

- Ну, хоть соображения ума имеются?

- Соображения ума имеются.

- Мы чем можем помочь? - вступил в разговор Алик.

- Кстати, я узнавал в ОДТС, - сказал Казарян. - Заказов на сторону по
искусственному кирпичу цех не выполнял.

- Значит, ворованный, - решил Смирнов. - Концов, следовательно, не
найдешь.

- Так чем же мы тебе можем помочь? - повторил свой вопрос Алик.

- Подождите пока, ребятки. Пусть вначале свечусь я один.

Наконец он застал Ночевкина. Одуревший к концу дежурства младший
лейтенант долго пялился на Смирнова, пока не сообразил, кто перед ним.
Сообразил и обрадовался своей сообразительности:

- Так мне о вас лейтенант Перфилов говорил!

- И что он обо мне говорил?

- Что вы интересовались, кто последний с Юрой Трындиным разговаривал.
Так это я разговаривал.

- Тогда у меня к тебе, лейтенант, несколько вопросов. Первый: говорил
Трындин тебе, что получил анонимное письмо о наркотиках?