и поглазели на танцующих.
Лейтер. - Все начиналось на этой площадке. Любой известный американский
оркестр почитает за честь выступить тут. Дюк Эллингтон, Луи Армстронг, Кеб
Кэллоувей, Нобл Зисл, Флетчер Хендерсон. Это Мекка джаза.
совершенно потрясен. Большинство девушек казались красавицами. Ритм музыки
настолько увлек его, что он почти позабыл, зачем сюда, собственно, пришел.
провел. Но, увы, надо двигаться. Теперь - в "Маленький Парадиз". А потом - в
одну из нор самого мистера Бита. Ты расплатись, а я пока схожу в туалет.
Попробую выяснить, где его можно отыскать сегодня. Не хотелось бы гоняться
за ним до бесконечности.
ждал его. Они вышли на улицу и двинулись по тротуару, высматривая такси. -
Пришлось выложить двадцатку, - сказал Лейтер, - но не зря: говорят, он
должен быть в "Бониярде". Это кабачок на Ленокс-авеню. Совсем рядом со
штабом. Самый потрясающий в городе стриптиз. Девчонку зовут Джи-Джи Суматра.
А сейчас поехали к "Иесмену", выпьем и послушаем музыку. Оттуда стартуем в
половине первого.
Двое мужчин посидели у "Белозубого Рэя", у "Матушки Фразье" и в "Савое", В
полночь они вошли в "Иесмену". В двенадцать тридцать раздался последний
сигнал, и табло погасло.
направился через танцплощадку к столику в правом углу: от зала столик почти
полностью скрывала широкая колонна. Он стоял рядом со служебным входом, но
отсюда была хорошо видна площадка, а также оркестр.
Столик заказан. Звонили журналисты из центральных газет.
Лофти, посади этих ребят за столик Ф. Выпивка за счет заведения, Сэм, -
окликнул он другого официанта, - убери столик. Две скатерти.
Старший официант поставил на столик Зет табличку "Занято", придирчиво
осмотрелся и вернулся к себе на место рядом с зашторенным входом.
Первый - ведущему программы.
четырьмя мужчинами, игравшими в карты в подвальном помещении. Это был
длинный и весьма подробный разговор.
Глава 6
СТОЛИК ЗЕТ
над которой фиолетово-зеленым неоном переливалась надпись: "Бониярд".
ударил кисло-сладкий запах. Девушки в гардеробе одарили их обещающим
взглядом.
принялся рассматривать свои записи. Наконец он вроде бы решился и ткнул
острием карандаша в самый низ карточки.
поднял карточку над головой и провел их через маленькую площадку перед
оркестром. Потом отодвинул стул и снял табличку с надписью "Занято".
редко где разрешается.
кларнет, гитара-бас, электрогитара и барабан. С десяток пар все еще в
танцевальном ритме возвращались к своим столикам. Розоватый свет, освещавший
снизу зеркальную площадку, потух. Вместо него под самым потолком вспыхнули
острые лучи, упершись в стеклянные шары величиной с футбольный мяч,
расположенные через правильные интервалы вдоль стены. Они были разных
оттенков - золотистые, голубые, зеленые, фиолетовые, розовые. Освещенные,
они напоминали раскрашенные солнечные диски. Шары отражались в поверхности
стен, покрытых черным лаком, и в цвета черного дерева лицах мужчин. Порой
казалось, что у сидящего между двумя шарами разноцветные щеки - одна
зеленая, а другая розовая. При таком освещении совершенно невозможно было
разглядеть лица, разве что они были совсем рядом. У девушек помада
приобретала черный оттенок, и в мерцающем свете одна половина лица
багровела, а другая казалась принадлежащей утопленнице.
лунном свете на кладбище с разрытыми могилами в горящем городе.
50 столиков, и посетители набились, как сельди в бочке. Было жарко, воздух
стал плотным от дыма и запаха пота - резкого запаха двух сотен черных тел.
Шум стоял страшный - какофония негритянских голосов, веселая болтовня людей,
пришедших как следует поразвлечься - возгласы, переклички через весь зал,
громкий хохот.
принимались отплясывать соло. Их друзья ладонями отбивали ритм. Шум, крики,
свист. Если плясала девица, кричали: "А ну-ка, давай голышом, задай жару!
Давай, давай!", - и тогда появлялся ведущий и под громкий смех и крики
присутствующих очищал площадку.
руки трубой, проговорил: "Три выхода. Передний. Служебный - прямо за нами. И
еще один - за оркестром". Бонд кивнул. Сейчас это для него не имело
значения. Для Лейтера тут не было ничего нового, но для Бонда это была
возможность прикоснуться к сырью, с которым работал Бит Мэн. Он словно
разминал в руках глину. Шаг за шагом сегодняшний вечер облекал в плоть те
досье, которые он изучал в Лондоне и Нью-Йорке. Даже если не удастся
рассмотреть мистера Бита вблизи, все равно, думал Бонд, время даром не
потрачено - ситуация ему почти ясна. Он сделал большой глоток виски.
Раздался взрыв аплодисментов. Ведущий вышел на площадку. Это был высокий
негр в безукоризненном фраке с красной гвоздикой. Посередине площадки он
остановился, подняв руки. Свет падал только на него, остальная часть зала
погрузилась во тьму.
зубов, - мы начинаем!
правую руку. Загорелся еще один шар.
рубахах и брюках колоколом. Перед каждым конусообразная подставка с
мембраной из сыромятной кожи наверху. Барабаны были разного размера. Все
четверо были жилистые, сухопарые. Один, тот, перед которым стоял турецкий
барабан, привстал и, сомкнув над головой руки, помахал приятелям.
Кончиками пальцев барабанщики начали отбивать медленную румбу.
Джи-Джи, - короткая пауза, - СУМАТРА!!!
ад кромешный, все бешено зааплодировали. Дверь позади оркестра распахнулась,
и два негра-гиганта, на которых были только набедренные повязки, выбежали на
площадку. На их сцепленных руках устроилась, держась за их шеи, миниатюрная
девушка, полностью закутанная в накидку из страусовых перьев, на глазах -
черная маска-домино.
в земном поклоне. Она шагнула вперед. Луч света сдвинулся, и негры незаметно
растворились в темноте.
зале царила полная тишина.
ее груди и превратилось в огромный черный веер. Она медленно начала
помахивать им, и в конце концов веер встал вертикально, напоминая павлиний
хвост. На девушке ничего не было, кроме узкой черной набедренной повязки и.
двух блестящих звездочек на сосках и черного домино. Тело было плотное, с
бронзоватым отливом, идеально сложенное. Оно было покрыто тонким слоем
маслянистого крема и блестело в ярком свете.
дробь в ритме человеческого пульса.
Никитин Юрий
Конюшевский Владислав
Семенова Мария
Майер Стефани
Никитин Юрий
Посняков Андрей