Кулонга опустил лук.
Ножом, висевшим у него на боку, он вырезал из туши несколько больших кусков, ловко и быстро развел огонь посреди тропы и стал жарить мясо. Поселок был уже совсем близко, и дикарь явно чувствовал себя в безопасности.
Он и не подозревал, что с вершины дерева за ним наблюдают горящие от ярости глаза. Но кроме жажды мести в этих глазах светилось любопытство.
Желание прикончить убийцу матери по-прежнему одолевало Тарзана, однако он знал, как важно уметь сочетать в своих поступках храбрость и осторожность. Он непременно убьет это дикое существо, но потом, когда при чернокожем не будет его лука и отравленных стрел.
Покончив с едой, Кулонга взвалил на плечи солидную часть туши, а то, что не смог унести, оставил на месте охоты. Вскоре он исчез за ближайшим поворотом тропы, и тогда Тарзан спустился на землю. Он отрезал несколько кусков мяса от туши, но жарить не стал.
Тарзан видел огонь и раньше, когда Ара, то-есть молния, ударяла в дерево во время грозы. Но каким образом негр мог добывать красно-желтые острые клыки, пожирающие деревья и ничего не оставляющие после себя, кроме тонкой черной пыли? И для чего враг Тарзана испортил свое восхитительное кушанье, отдав его в зубы огню? Может, Ара была союзницей стрелка, и он делил с нею добытую пищу?
Размышляя над этим, лорд Грейсток прикончил солидную порцию сырого мяса, вытер окровавленные пальцы о траву и снова отправился по следам Кулонги.
А в это же самое время в далеком Лондоне другой лорд Грейсток, младший брат Тарзана, велел отослать обратно клубному повару поданные ему котлеты, заявив, что они недожарены. А потом, окончив обед, окунул пальцы в серебряный сосуд, наполненный душистой водой, и вытер их куском белоснежного камчатного полотна…
Тарзан упорно преследовал Кулонгу, бесшумно двигаясь над ним по веткам, словно злой дух лесов. Еще два раза он видел, как негр пускал свои стрелы: один раз в Данго, гиену, в другой раз в мартышку Ману. В обоих случаях животные умирали почти мгновенно. Яд Кулонги, очевидно, был свеж и очень силен.
Тарзан размышлял об этом странном способе убийства, раскачиваясь на ветвях на высоте сорока футов над землей. Он понимал, что маленький укол стрелы не мог сам по себе так быстро убивать диких обитателей джунглей. Лесные твари нередко выходили из сражений друг с другом истерзанными самым страшным образом — и все-таки выживали.
Нет, в этих маленьких деревянных щепочках крылось что-то таинственное. Недаром одной царапиной они причиняли смерть! Тарзан обязательно должен был выяснить, в чем тут дело.
И когда на следующий день Кулонга опять покинул поселок, чтобы отправиться в кишащие дичью джунгли, на дереве его уже поджидал Тарзан.
Кулонга охотился долго, но на этот раз удача отвернулась от него, и наконец он решил заночевать в лесу. Забившись в самые густые и непроходимые колючие кусты, он уснул, а после пробуждения увидел, что его копье, лук и стрелы бесследно исчезли.
Черного воина охватил панический страх. Он был безоружен! Правда, у него оставался еще нож, но теперь негр и не помышлял об охоте. Его единственным желанием было как можно скорее добраться до селения Мбонги.
Быстрой рысью Кулонга пустился по тропе, ведущей к родному поселку.
А на расстоянии нескольких ярдов от него, перепрыгивая с ветки на ветку, бесшумно несся мститель за убитую Калу.
Лук и стрелы Кулонги теперь покоились на вершине гигантского дерева, крепко-накрепко привязанные к развилке. У подножия этого дерева Тарзан срезал острым ножом полоску коры со ствола, а повыше надломил ветку. Такими отметками он всегда обозначал места, где оставлял какие-либо запасы.
Кулонга продолжал путешествие, больше похожее на бегство, а Тарзан направлял свой полет по ветвям все ниже и ниже, пока наконец не оказался почти над головой чернокожего. Теперь он держал наготове сложенную кольцами веревку.
И вот лес кончился, впереди показались возделанные поля.
Надо было действовать быстро, иначе добыча могла ускользнуть!
И едва Кулонга радостно крикнул, приветствуя спасение, тонкие извилистые круги веревки полетели на него с нижней ветки могучего дерева у самой окраины полей Мбонги. Сын вождя больше не издал ни звука — прочная петля сдавила ему шею, не позволив издать вопль испуга.
Тарзан, обезьяний приемыш, быстро выбирая веревку, тянул отчаянно упиравшегося чернокожего, как когда-то тянул львицу Сабор. Кулонга оказался куда слабее львицы.
Тарзан легко втащил свою извивающуюся хрипящую жертву под густой полог листвы и всадил охотничий нож в самое сердце негра. Кала была отомщена.
Дикий торжествующий рев заставил задрожать всех обитателей поселка, и далеко в джунглях на этот пронзительный крик откликнулись обезьяны племени Керчака.
Утолив терзавшую его жажду мести, Тарзан тщательно осмотрел труп чернокожего, висящий перед ним в развилке дерева на высоте десяти футов над землей.
Прежде всего его внимание привлек нож — Тарзан немедленно забрал его себе. Медный обруч тоже понравился ему, и он надел его на ногу. Затем он рассмотрел татуировку на груди и на лбу дикаря, полюбовался на его остро отточенные зубы, осмотрел и забрал головной убор из перьев. После чего Тарзан задумался, не съесть ли ему убитую жертву?
Будь перед ним не Кулонга, а вепрь Хорта или олень Бара, приемыш Калы не колебался бы ни минуты. Но законы обезьяньего народа запрещают пожирать сородичей, и теперь Тарзан пытался решить, принадлежит ли этот чернокожий к ему подобным?
Обезьяны не едят обезьян, люди не едят людей… Тарзан долго сидел в нерешительности: разрисованный негр не был похож ни на обезьяну, ни на человека — такого, каким был он сам… И все-таки инстинкт, выработавшийся на протяжении многих поколений, уберег питомца джунглей от нарушения того правила этики цивилизованных людей, о существовании которого он не знал.
Он быстро снял петлю с тела Кулонги и сбросил труп на землю.
X. ТЕНИ СТРАХА
Удобно устроившись в высокой развилке, Тарзан в который раз рассматривал тростниковые хижины селения, за которыми тянулись возделанные поля. Он уже не раз наблюдал за странными животными, обитающими в этих логовищах.
Жизнь среди свирепых тварей леса невольно заставляла его видеть в чернокожих существах врагов; теперь, когда один из них убил его приемную мать, Тарзан ненавидел их всей душой. И его ненависть вовсе не уменьшилась со смертью Кулонги.
Человек-обезьяна отнюдь не страдал сентиментальностью и ничего не знал о братстве людей. Все не принадлежавшие к его племени были потенциальными врагами — или хищниками, или добычей. Умерщвление — вот закон дикого мира, в котором он вырос. В этом мире постоянно кто-то охотился, кто-то спасался бегством.
Но такая жизнь не сделала Тарзана ни угрюмым, ни кровожадным. Чаще всего он убивал, чтобы добыть пищу — вожделенное мясо. Или чтобы получить теплую шкуру для одежды (что, впрочем, пока ему не удалось). Или из самозащиты.
Сегодня же Тарзан впервые убил из мести — и не чувствовал по этому поводу никаких угрызений совести.
Пронаблюдав какое-то время за поселком Мбонги, он спустился на землю и стал осторожно подкрадываться к хижинам. Он двигался совершенно бесшумно, как на охоте, не желая стать мишенью для острых деревянных палочек, несущих смерть.
Наконец, преодолев открытое пространство, Тарзан добрался до большого дерева, с ветвей которого свисали плети лиан. Он вскарабкался на ветку, распростертую горизонтально над землей, притаился в густой листве и засмотрелся на диковинную жизнь внизу. Впервые он осмелился подойти к поселку чернокожих так близко!
Прямо под ним резвились голые ребятишки. Женщины мололи сушеное просо в грубых каменных ступах и пекли из муки лепешки. Вдали, на полях, негритянки мотыжили землю, пололи и жали. Юбочки из травы прикрывали их бедра, почти у всех на руках и ногах поблескивали медные и латунные кольца. На груди у некоторых висели круги проволоки. Вдобавок у многих в носы были продеты огромные кольца.
Приемыш обезьяны с интересом смотрел на этих странных созданий.
Он видел также мужчин, которые беспечно дремали в тени. А на самом краю открытой поляны Тарзан заметил вооруженных воинов. Они, очевидно, выполняли обязанности дозорных — на случай неожиданного нападения врагов.
Странно, что у этих чернокожих почему-то трудились одни только женщины. Никто из мужчин не работал, если, конечно, не считать работой расхаживание туда-сюда с копьем в руке.
Внимание Тарзана привлекла старуха, сидевшая прямо под его деревом.
Перед ней над маленьким костерком висел небольшой котелок, в котором кипела густая красноватая смолистая масса. Рядом лежала груда оперенных деревянных стрел. Женщина брала их одну за другой, обмакивала острия в дымящуюся массу и складывала на узкие козлы из веток, стоявшие по другую сторону костра.
Тарзан наблюдал за этой процедурой с жадным интересом. Перед ним раскрывалась тайна разрушительной силы маленьких метательных снарядов Стрелка! Было ясно, что женщина старается даже случайно не коснуться кипящего в котле варева; один раз, когда крошечная капля варева брызнула ей на палец, она немедленно окунула его в сосуд о водой и быстро вытерла пучком листьев.
Тарзан не имел ни малейшего понятия о ядах, но его острый ум подсказал ему, что убивает именно это вещество, булькающее в котелке, после того как попадает в тело жертвы на кончике маленькой стрелы.
И ему страстно захотелось получить хотя бы несколько таких смертоносных палочек! Если бы женщина на минуту оставила свою работу, он бы мигом спустился на землю, схватил пучок стрел и снова вернулся на дерево прежде, чем чернокожие успели поднять тревогу. Он уже обдумывал, чем отвлечь внимание старухи, как вдруг дикий крик донесся со стороны джунглей. Под деревом, на том месте, где был умерщвлен убийца Калы, стоял черный воин, кричал и размахивал копьем. Он наткнулся на труп Кулонги!
Весь поселок мгновенно оказался на ногах. Вооруженные люди выбегали из хижин и мчались сломя голову через поля к вопящему часовому. За мужчинами устремились женщины, дети, старухи — в мгновение ока селение опустело.
Тарзан понял, что это самый подходящий момент для воровства. В деревне не осталось никого, кто мог бы помешать ему стащить разложенные для просушки стрелы. Быстро и бесшумно спустился он на землю и с минуту стоял неподвижно, с интересом осматриваясь по сторонам. Взгляд его остановился на открытой двери ближайшей хижины. Жгучее любопытство повлекло Тарзана ко входу в эту невиданную берлогу. Он крадучись подошел, постоял у входа, чутко прислушиваясь… Ни звука! Тогда он скользнул в полумрак жилища черного человека.
По стенам висело оружие — длинные копья, странного вида ножи и узкие щиты. Посреди хижины стоял котел, а у дальней стены лежала подстилка из сухих трав, покрытая плетеными циновками, очевидно, служившими владельцам постелью и одеялом. На полу валялось несколько человеческих черепов.
Тарзан быстро ощупал и обнюхал все заинтересовавшие его предметы, ведь он «видел» ноздрями не хуже, чем глазами. Сперва он решил было взять одно из длинных острых копий, но потом отбросил его ради колчанов с стрелами — их ему непременно хотелось унести. Повесив на спину три колчана, не забыв прихватить лук, он нагромоздил посередине комнаты множество вещей, а поверх водрузил перевернутый котелок, на который поставил один из черепов, украшенный головным убором из перьев.
Затем приемыш обезьяны отошел в сторону, любуясь на свое произведение, и весело ухмыльнулся. Тарзан умел не только убивать, но и шутить!
И тут он услышал снаружи множество голосов вперемешку с жалобным воем. Пора было уходить!
Быстро выскочив из дверей, человек-обезьяна на прощание опрокинул котелок с отравленным варевом и молниеносно исчез в древесной листве как раз в тот момент, когда первый дикарь появился в воротах поселка. Покачиваясь на ветке, он наблюдал за траурным шествием.
Впереди четверо туземцев несли мертвое тело Кулонги. За ними следовали женщины, испускавшие страшные вопли, прерываемые громкими причитаниями. Но крики грянули в десять раз громче, когда люди вошли в хижину Кулонги — ту самую, на которую Тарзан совершил свой набег. Переступившие порог туземцы почти тотчас в диком смятении выскочили обратно, визжа и вопя. Их сразу окружила взволнованная толпа. Все яростно жестикулировали и голосили, а потом несколько воинов с опаской заглянули в жилище сына вождя.
Наконец старик, обвешанный металлическими украшениями, с ожерельем из сухих человеческих рук на груди, решился войти внутрь. То был великий вождь Мбонга, отец убитого Кулонги.
В течение нескольких минут оставшиеся снаружи чернокожие напряженно молчали. Но вот Мбонга выскочил из хижины с перекошенным от гнева и страха лицом — и крики зазвучали с новой силой. Вождь что-то повелительно бросил своим воинам, и те бросились обыскивать каждую хижину и каждый уголок поселка.
Вскоре была обнаружен опрокинутый котелок, в котором варился яд для стрел. Правда, это ничего не прояснило в загадочном и страшном происшествии. Взволнованная толпа окружила своего вождя, который тоже пребывал в полном недоумении.
Мбонга никак не мог объяснить все эти ужасные и таинственные события: странную смерть сына, зарезанного и обобранного чуть ли не на пороге отцовского дома, груду вещей, увенчанную черепом, оказавшуюся в хижине Кулонги… Все это наполнило сердце вождя и его подданных таким суеверным страхом, что они боялись даже кричать.
Столпившись кучками, чернокожие вполголоса переговаривались, испуганно вращая вытаращенными глазами.
Тарзан все это время насмешливо наблюдал за ними со своей ветки, радуясь тому, какой переполох он устроил в поселке врагов.
Но солнце уже стояло высоко, и он сильно проголодался. Пожалуй, пора вернуться к тому месту, где он предусмотрительно запрятал остатки туши вепря Хорты…
И Тарзан повернулся спиной к поселку Мбонги и исчез в чаще леса, унося свои драгоценные трофеи.
XI. ОБЕЗЬЯНИЙ ЦАРЬ
Еще засветло Тарзан добрался до своего племени.
Нагруженный трофеями, он спрыгнул с дерева и принялся рассказывать о своих славных приключениях, похваляясь богатой добычей. В племени Керчака не было рассказчиков, равных Тарзану, и все обезьяны тесным кольцом окружили приемыша Калы.
Только Керчак, ворча, пошел прочь. Этот безволосый хвастун с каждым годом становился все несноснее! Эдак, чего доброго, он скоро осмелится посягнуть на его верховную власть!
А Тарзан вдруг прервал описание своих подвигов на полуслове и, сникший и помрачневший, поплелся в чащу. Среди горилл больше не было Калы, так гордившийся его рассказами, и человек-обезьяна испытывал нестерпимое чувство одиночества, никогда еще не мучившее его с такой силой.
На следующее утро с первыми лучами зари он принялся упражняться в стрельбе из лука. Сначала у Тарзана ничего не получалось, но постепенно дело пошло на лад.
С каждым днем стрелы ложились все ближе и ближе к цели, и через пару месяцев Тарзан был уже вполне сносным стрелком. Однако в результате упорных тренировок он извел почти весь запас стрел.
Племя Керчака продолжало кочевать вдоль берега моря, так как здесь всегда было вдоволь съедобных плодов, и человек-обезьяна чередовал упражнения в стрельбе с чтением имевшихся в отцовской хижине книг.
Он уже давно нашел запрятанную в глубине одного из ящиков шкафа металлическую шкатулку, но только сейчас сумел ее открыть. Внутри он обнаружил поблекшую фотографию гладко выбритого молодого человека, усыпанный бриллиантами золотой медальон на короткой золотой цепочке, несколько писем и маленькую книжку.
Тарзан все это внимательно рассмотрел, хотя, конечно, ему и в голову не пришло, что улыбавшийся на фотографии молодой человек — его отец.
Медальон приемыш обезьяны немедленно повесил на шею в подражание украшениям, которые он видел у черных людей.
Бажанов Олег
Лондон Джек
Конан-Дойль Артур
Доценко Виктор
Лукин Евгений
Березин Федор