понять, хотя время и место для сообщений, прямо скажем, неподходящие.
Между нами и тем, чем мы можем повелевать, есть большая разница. Твои Силы
интуитивные, неиспытанные, неустойчивые. А моя Сила усвоенная, закаленная
и устойчивая. Да, богиня, усвоенная. Нет, я в конце концов не из твоей
Сгинувшей расы. Мой отец был полководцем в Эшкореке, магом-любителем. А
моя мать родом из темнокожих, девушка, которую он изнасиловал по пути на
одно из игрушечных сражений, в которые они играли в былые дни. Я рано
прослышал о легенде - легенде о Силе и Втором Пришествии. Я энергично
взялся за дело. Должно быть, он обладал какой-то чахлой способностью, тот
человек, что породил меня, чем-то, проросшим во мне. Учился я очень
хорошо. К четырнадцати годам меня из-за этого выгнали из родной деревни
камнями и собаками. Люди страшатся мага, а когда я пришел в Города и
обнаружил, что они ожидали лишь пришествия богинь, а не богов, то думал,
что дорога для меня закрыта. К счастью, я достаточно походил на отца,
чтобы сойти за горожанина, несмотря на мою темнокожесть. Я записался в
армию Джавховора Эзланна и благодаря своей смелости, а также взяткам и
интригам стал, наконец, главнокомандующим. А потом, богиня, мы нашли тебя.
заставить меня навеки умолкнуть, потому что он слепил себя сам из глины, а
я еще не сформировалась. Но он забыл про гордыню, которая выросла во мне,
древнее презрение к человечеству, которое он сам же помог взлелеять. В
моих жилах забурлила добела раскаленная лава, лицо у меня застыло, как
холодный белый камень, так что я сняла маску рыси и не почувствовала
никакой наготы, только ощутила, что могу вызвать страх. И увидела, как он
дрогнул, самую малость, как в тот первый раз, когда он увидел мое лицо.
возложил вину на Асрена, ты мне не поверила. И все же, ты не думала, что
твоя болезнь приключилась очень удачно? Я наслал эту болезнь для
собственных целей, и ты, думается, не догадалась об этом. И балкон, ты
ведь помнишь это, когда я управлял твоими движениями и твоим разумом так
же легко, как могу делать с этим созданием, которое было Асреном?
цепляющиеся за скалы, и пропасть внизу. И почти не слышала, что он
говорил.
заколол меня, а я выжил.
и очень яркий, и из ядра моего мозга вылетела горящая стрела и попала в
обращенный на меня смертельный луч, и поглотила его, и обратила его
вспять. Казалось, я сделалась намного больше, чем Вазкор, выше и горела. Я
почувствовала, как его Сила съежилась и откатилась, и устремилась следом
за ней, вогнав ее в самую пещеру - мозг, где находилось ее логово, в
темные места разума Вазкора. И там я нашла алмазную искру его знания,
глубоко в черных коридорах черепа, которые у большинства представителей
человечества закрыты и пусты, но которые у Вазкора были открыты и полны
жизни. Я нашла эту искру, этот маленький твердый яркий камень и спалила
его в пепел, уничтожила его без сожаления, потому что он выдавал себя за
моего брата, а был всего лишь человеком.
и испуганной. У колонны стоял Вазкор, и я увидела, что я с ним сделала. Я
окликнула его по имени, но он лишь бессмысленно глядел на меня. Глаза его
замерцали, когда ослепшее внутреннее око отчаянно поворачивалось к каждой
из трех дверей способностей, которые я закрыла навек. Как он убил ту часть
мозга Асрена, которая делала его мыслящим человеком, так и я убила ту
часть мозга Вазкора, которая делала его магом и богом. Сила в нем умерла.
последний шаг заставил его потерять равновесие на краю черного бассейна
рва. Всплеска не последовало - настолько густой и насыщенной была эта
вода. А затем легкое быстрое движение вокруг него, словно сама вода
бросилась принять дорогого гостя.
кричать.
бассейне стала черной и пустой.
спотыкаясь, побрела по соломе к нему. Шум напугал его. Я обняла его и
принялась мягко укачивать в темноте.
другие шумы, треск и глухой стук рухнувших наверху помещений.
расползлись огромные трещины. В противоположном конце зала одна колонна
медленно раскололась сверху донизу, согнулась и рухнула. Сквозь провал
обрушился серый камнепад.
ним, закрывая его по мере сил своим телом.
испытала ужас, когда потолок надо мной прогнулся и раскололся. Мелкие
камешки посыпались, словно морось, а затем от пола в верхнем помещении
откололись плиты.
темноте, я начала слышать единственный звук, ритмично повторяющийся,
неустанная машина, подымающая, опускающая, втягивающая, выталкивающая.
Совершенно неожиданно я снова начала дышать.
Я подумала, что это Нефрит, и обнаружила, что слишком слаба, чтобы
дотянуться до него и прикоснуться к нему. Я не знала, где я, и не помнила,
что случилось. Снова я лежала под горой, ожидая рождения;
последовательность событий перемешалась и стала неразделимой.
Легкий глухой звук, и заплясали пылинки. Я услышала крики, а потом дробный
стук осыпавшихся камней. Пыль собралась в серую кучу, рассеялась, и передо
мной показался большой разрыв, заполненный беловатым светом, за
исключением того места, где его занял силуэт человека, нагнувшегося ко
мне, безликого. Он издал приглушенное восклицание, но эта речь была новой
для меня и в данный момент не имела смысла. Рука опустилась к моему лицу,
взявшись за серебряную маску.
другого, чем можно воспользоваться. Он не понял, но отдернул от меня руку
и вскрикнул от удивления. Несомненно, он счел меня мертвой.
другим. Миг спустя сильные руки ухватили меня за голени и лодыжки и
бесцеремонно вытащили из могилы в резкий, палящий блеск дня. У меня
хватило сил поднять одну руку для защиты моих ослепших слезящихся глаз, и
в этой позе я и лежала, пока они изучали меня, в испачканной и разорванной
мантии из желтого эшкорекского бархата, собравшейся складками у меня на
бедрах, а под ней грязные ленты, которые некогда были тонким шелковым
нижним бельем.
винила - и что-то заметил другим. На этот раз мне, кажется, удалось
ухватить суть - не то, что он сказал, а какой язык употреблял. Он был
новым для меня, совершенно новым, и все же в нем звучало отдаленное эхо,
нечто узнанное мной... Я чуть подняла руку и пристально посмотрела на трех
человек. Они носили шерстяные рейтузы тускло-красного и желтого цвета и
кожаные пояса и сапоги. До талии они оставались обнаженными, если не
считать кожаных курток без рукавов, и их коричневые, твердые тела пестрели
татуировками многих цветов и разнообразными шрамами. Представители
какого-то племени, говорящие на языке, отличающемся и все же связанном
отдаленным родством с речью степей. Превозмогая натиск слепящего неба, я
пыталась рассмотреть их лица, худые и неподвижные, большие мрачные рты,
широко расставленные глаза морской голубизны. Их рыжеватые волосы не
связывались в пучок и не стриглись коротко, а заплетались за ушами в
толстые косицы, которым не давала спадать на глаза стягивающая голову
круглая полоска крашеной ткани.
Мережковский Дмитрий
Белоусов Валерий
Маккарти Кормак
Конюшевский Владислав
Никитин Юрий
Андреев Николай