Лорд Гонзимар - всего лишь имена, и ничего больше. Только имена...
и стали уменьшаться, сжиматься, пока на берегу не оказались крошечные
существа бегающие вокруг и выкрикивающие свои имена резкими
взвизгиваниями. Затем они исчезли, и на их месте оказались маленькие белые
шары, не крупнее жонглерских мячей. Валентин наклонился рассмотреть их и
увидел, что это черепа. Он подобрал их и стал подбрасывать в воздух,
ловить и снова бросать, и они летели сверкающим каскадом. Их челюсти
щелкали и дребезжали. Валентин усмехнулся. Сколькими он может жонглировать
за раз? Здесь было всего шесть. Но за все прошлые столетия и тысячелетия
были семь Короналей. Он мог бы жонглировать всеми. Он достал из воздуха
самых великих - Конфалума, Престимиона, Стиамота еще дюжину, сотню, и всех
их бросал и ловил. Никогда еще на Маджипуре не было такого искусного
жонглирования! Но теперь это были уже не черепа: они превратились в
сверкающие многогранные диадемы, шары - тысячи имперских шаров рассыпающих
искрящийся свет во всех направлениях. Он безошибочно жонглировал ими,
знал, какого правителя представлял каждый шар - вот Лорд Конфалум, вот
Лорд Спорифон, вот Лорд Деккерт - и всех их бросал вверх, так что они
составили громадную перевернутую пирамиду света. Все королевские особы
Маджипура танцевали над ним и все возвращались к золотоволосому
улыбающемуся человеку, крепко стоящему на горячем песке золотого пляжа. Он
поддерживал всех их. Вся история планеты была в его руках, и он помогал ей
в ее полете.
света.
стене зарослей. Деревья расступались перед ним, освобождая ему путь -
ярко-красную мощеную дорогу, ведущую в глубь острова. Вдали он увидел
низкие серые холмы предгорья, переходившие в гранитные уступы, за которыми
были зубчатые пики гигантской горной цепи, тянувшейся до середины
континента. И на самом высоком пике, на страшной высоте раскинулись
опорные стены Замка. Валентин шел к нему, не переставая жонглировать. Мимо
него по тропе проходили фигуры, уступали ему дорогу, махали, улыбались,
кланялись. Лорд Вориакс, Леди, Понтификс Тиверас - все они сердечно
приветствовали его, и он тоже махал им не уронив ни одной диадемы, не
нарушив ясного рисунка жонглирования. Вот он уже в предгорье и поднимается
вверх без усилий, вокруг него собирается толпа - все его друзья и
множество других хьорты, гейроги, вруоны, лимены, торговцы, фермеры,
рыбаки, акробаты, герцог Насимонт, предводитель разбойников, Тизана,
Джитаморн Сол и Дондак Саямир, держался за руки, орда пляшущих метаморфов,
шеренга драконьих капитанов с гарпунами, лесные братья, раскачивающиеся на
деревьях вдоль тропы - все поют, смеются, провожают его в Замок, Замок
Лорда Малибора, Замок Лорда Спорифона, Лорда Кронфаулима, Лорда Стиамота,
Замок Лорда Валентина...
густой туман низко стелется над ней, он идет дальше, ускоряет шаг,
подскакивает, бежит, жонглируя сотнями блестящих сфер. Он видит три
громадных огненных столба. Подойдя ближе, он узнает их: Шинаам, Дилифон и
Нарамир стоят бок о бок на его пути.
Пусть они скажут вам мое имя.
лесные братья.
и они летят вверх, пока не скрываются во мраке, что живет между мирами, и
оттуда медленно плывут вниз, мерцающие и искрящиеся, как снежные хлопья на
склонах северных гор, и когда они касаются Шинаама, Дилифона и Нарамира,
три министра тут же исчезают, оставив позади лишь серебряный блеск, и
ворота Замка раскрываются.
остроконечные арки, каменный потолок высоко вверху. Мир сна был еще так
жив, что Валентину на миг захотелось вернуться в него, а не оставаться в
этом помещении с затхлым воздухом и темными углами. Но он сел и огляделся.
снова восседающих на своих тронах. Они и в самом деле были тут, но
появилось еще два великолепных кресла, так что теперь перед Валентином
сидело пятеро. Нарамир, уже одетая, сидела слева. В середине был
круглолицый мужчина с широким тупым носом и темными глазами. Валентин
узнал в нем Горнкейста, главного спикера Понтификса. Рядом с ним сидел
Шинаам, а крайнее правое кресло занимал незнакомый Валентину человек -
тонкогубый, с резкими чертами лица, с серой кожей, иноземец. Все пятеро
строго смотрели на Валентина издали, словно были членами тайного судилища,
собравшимся для вынесения приговора.
перед этим судилищем положено стоять голым.
когда ты проснешься. - Она указала на серокожего. - Это Спилтрейв, врач
Понтификса.
наверное знаешь.
Только я тогда был в другом теле. Вы согласились с моим утверждением?
голосом сказал Горнкейст. - Великое и удивительное преступление свершилось
в этом мире, но все будет поправлено. Оденься. Тебе не пристало появляться
голым перед Понтификсом.
Нарамир и Дилифон с Валентином посредине. Спилтрейв с Шинаамом замыкали
шествие. Спутникам Валентина не позволили идти.
стекла, в глубине которого мелькали странные искаженные отражения. Туннель
завивался спиралью в глубину с легким уклоном. Через каждые пятьдесят
шагов туннель полностью перегораживался бронзовой дверью; Горнкейст
прикасался пальцем к скрытой панели, и дверь бесшумно отходила, пропуская
их в следующий отрезок туннеля. Наконец они дошли до двери, богато
украшенной резным золотым символом Лабиринта и выше его - имперской
монограммой Тивераса. Валентин знал, что это было самое сердце Лабиринта,
самая глубокая и центральная его точка. И когда от прикосновения
Горнкейста эта последняя дверь отошла в сторону, они оказались в громадной
светлой сферической комнате с круглыми стеклянными стенами, где на
роскошном троне сидел Понтификс Маджипура...
был еще ребенком, а Понтификс прибыл в Горный Замок на свадьбу Лорда
Малибора; второй через несколько лет, на коронации Лорда Вориакса, через
год - на свадьбе Вориакса, в четвертый - когда Валентин приехал в Лабиринт
по поручению брата, а последний - три года назад, когда Тиверас приехал на
коронацию Валентина. Понтификс и при первой встрече с Валентином был уже
стар: огромного роста, худой, отталкивающего вида человек с грубым
угловатым лицом, с очень черной бородой и мрачными, глубоко сидящими
глазами; чем старше он становился, тем более подчеркнутыми становились эти
его характерные черты, и он выглядел чем-то вроде трупа - негнущийся,
медленно двигающийся, старый засохший стебель человека, но тем не менее
внимательный, знающий, все еще мощный духом, все еще излучающий ауру
безмерной власти и величия. Но теперь...
первом своем посещении Лабиринта: роскошное золотое сидение с высокой
спинкой, к которому вели три широкие низкие ступени. Но теперь этот трон
был полностью заключен в шар голубоватого стекла, где тянулась широкая
сеть поддерживающих жизнь трубок, составляющая как бы кокон. Прозрачные
трубки с цветными жидкостями, счетчики и шкалы, измерительные пластинки на
щеках и лбу Понтификса, провода, соединения и зажимы - все это выглядело
дико и пугающее, хотя бы уже потому, что ясно показывало; жизнь Понтификса
держалась не в Понтификсе, а в приборах, окружающих его.
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Мацумото Сэйте
Херберт Фрэнк