торжества. Я натянул на себя черные брюки и черные лаковые штиблеты,
белую шелковую рубашку с золотым жилетом и красно-черный шерстяной
верхний жилет, надевающийся крест-накрест наподобие фелони,
перехваченный на поясе шелковым малиновым кушаком. Поверх жилетов -
черный праздничный плащ из тончайшего шелка с западных отрогов
Музтаг-Ата, украшенный затейливой узорчатой каймой из переплетающихся
красных, золотых, серебряных и желтых нитей. Доверяя мне один из лучших
своих плащей, Лхомо предупредил, что швырнет меня в пропасть с самой
высокой террасы, если я испачкаю, порву или потеряю его. Вообще-то Лхомо
добродушный славный малый - что в принципе редкость среди
летунов-одиночек, - но, боюсь, он вовсе не шутил.
пестром базаре Сиванму. На плечи я накинул красный башлык из пуха и
шерсти - его мне одолжил Джигме Норбу, всю жизнь тщетно ждавший
приглашения в Зимний дворец. Нефритовый талисман Срединного Царства на
серебряной цепочке одолжил плотник Чжаньчжи Кенчжунь.
мы направились в главный аудиенц-зал близ Тронной палаты. Наружные
галереи были забиты сотнями гостей, они неспешно ступали по кафельным
полам, шелестя шелками, позвякивая драгоценностями, наполняя воздух
ароматами духов и благовоний. Чуть впереди две жрицы бережно вели под
руки Дорже Пхамо, все три - в элегантных шафранно-желтых одеждах.
были перевиты лентами, уложены хитроумными буклями и заплетены в
красивые косички.
платье, обнаженные плечи прикрыты кобальтовой пелеринкой, на груди
нефритово-серебряный талисман Срединного Царства, а волосы заколоты
серебряным гребнем, удерживающим вуалетку. Лица женщин были
благопристойно прикрыты вуалями, и я порадовался, что эта деталь туалета
изысканно маскирует внешность моей возлюбленной.
прошествовали бесконечными коридорами, свернули направо и поехали по
винтовой лестнице-эскалатору на верхние ярусы.
ладонь.
что видишь. Так вот... нам удастся уйти отсюда живыми?
Большинство событий текуче, как... - Она указала на игру струй фонтана.
- Но я не вижу причин для беспокойства, а ты? Сегодня здесь тысячи
гостей. Далай-лама сможет лично поприветствовать лишь немногих. Его
гостям... Ордену... в общем, не важно кому... откуда им знать, что мы
здесь?
протокола двинулся вниз по идущему вверх эскалатору. Он широко улыбался,
восторг просто переполнял его.
сотни людей на эскалаторе подались в нашу сторону. - Я сейчас говорил с
нашим наставником, он помощник второго заместителя министра двора.
Сегодня мы принимаем здесь не просто миссионеров!
блиставший великолепием многослойных одеяний из алого и золотого шелка.
кардинал Имперской Церкви. Очень важный кардинал, с самыми ближайшими
своими помощниками.
сорвалось в бездонную пропасть.
приближались к вершине винтовой лестницы, и вокруг стоял гул множества
приглушенных голосов.
особа, приближенная к самому Папе. Вот как уважают в Священной Империи
моего брата!
выражение ее лица.
них есть даже какие-то диковинные дамы. По-моему, военные.
далай-ламы с широкой, чистосердечной улыбкой повернулся к Энее. -
Кардинал особо просил о встрече с вами, мадемуазель Энея. С вами и вашим
кавалером, месье Энди-мионом. Министр двора был крайне изумлен, но
организовал отдельный прием для вас и имперских послов.
Поддерживая руку Энеи, я ступил в шумный, упорядоченный хаос главного
аудиенц-зала.
Рахиль не раз говорили мне об этом, но я все равно изумился, увидев на
пышном высоком троне хрупкого подростка. В грандиозном зале уже
собралось не меньше четырех тысяч человек, но широкие эскалаторы все
доставляли новых и новых гостей в приемную размером с хороший ангар -
золоченые колонны уходят на двадцать метров ввысь, к расписному потолку,
на полу бело-голубые мозаики с сюжетами из "Бардо Тедол" ["Тибетская
книга мертвых".] и сценами освоения планеты буддистскими переселенцами
со Старой Земли. Мы проходим сквозь огромную золоченую арку и
оказываемся в следующем зале, потолком здесь служит огромный стеклянный
купол, а за ним клубятся облака, сверкают молнии и прорисовывается
освещенный фонарями склон горы. Тысячи гостей блистают великолепием
переливающихся шелков, тяжелых роскошных тканей, пышностью разноцветных
плюмажей, затейливых причесок, изящных браслетов, ожерелий, серег, тиар
и поясов из серебра, аметиста, золота, нефрита, ляпис-лазури, а среди
всего этого великолепия мелькают десятки монахов и архатов в простых
одеяниях - оранжевых, золотых, желтых, шафранных и красных, и их бритые
головы блестят в сиянии сотен мерцающих светильников на треногах. И все
же зал настолько огромен, что тысячные толпы теряются в нем - паркет
сияет бликами огней, а между людским сонмом и золотым троном -
двадцатиметровая зона отчуждения.
изразцовый пол вестибюля. Монахи, дующие в бронзовые и костяные рожки,
выстроились в шеренги от эскалаторов до арок входа - десятки метров
неумолчного гудения. Сотни рожков тянут одну ноту несколько минут, и
вдруг эта нота сменяется другой - как раз, когда мы входим в главный
зал. Позади нас, под гулкими сводами вестибюля, звук резонирует,
подхваченный и усиленный двадцатью четырехметровыми трубами. Монахи,
дующие в эти трубы, стоят в небольших нишах, установив инструменты на
подставках, и огромные, обращенные вверх раструбы напоминают мне цветки
лотоса. К несмолкаемо тягучей последовательности басовых нот
примешивается гул неимоверно большого, по крайней мере пятиметрового
гонга, по которому бьют через определенные интервалы - словно гудок
океанского лайнера аккомпанирует рокоту лавины. В воздухе витает тонкий
аромат благовоний, и над головами разряженных гостей стелется легкая
пелена дыма от кадильниц, колышущаяся в такт переливам мелодии труб и
ударам гонга.
направо, подальше от тронного возвышения. Между нами и далеким троном
нервно прохаживаются важные сановники.
стихает, прокатившись по залу. Все приглашенные в сборе.
Стало так тихо, что слышно потрескивание огня в бесчисленных
светильниках. Кристальная прозрачность потолка замутилась пеленой дождя.
Одетый в простой красный халат далай-лама сидит с легкой улыбкой на
губах, скрестив ноги, на горе шелковых подушек. Голова далай-ламы чисто
выбрита. А правее и ниже сидит на собственном троне регент Ретинь Токра,
в согласии с остальным высшим духовенством управляющий страной до
совершеннолетия далай-ламы. Энея рассказывала, что в народе регента
называют земным воплощением коварства, но я увидел лишь одетого в
обычный красный халат смуглого узколицего человека с длинным носом и
острым подбородком, раскосыми глазами и тоненькими усиками. Слева от
первосвященника - министр двора, настоятель настоятелей - древний
старик, непрерывно улыбающийся многочисленным гостям. По левую руку от
него - официальная прорицательница, тоненькая молодая женщина,
остриженная под бобрик, в желтой полотняной рубахе и красном халате. По
словам Энеи, прорицательница предсказывает будущее в состоянии глубокого
транса. Еще левее - пять эмиссаров Священной Империи. Золоченые столбики
трона мешают толком разглядеть их лица, и приходится догадываться по
одежде: коротышка в алой кардинальской мантии, три субъекта в черных
сутанах и один военный.
охраны Его Святейшества, легендарный Карл Линга Уильям Эйхедзи - лучник
и живописец, мастер карате и икебаны, философ и экс-летун, - как всегда,
в отличной форме, и очень напоминает безупречно действующий механизм.
Суворов Виктор
Маккарти Кормак
Андреев Николай
Прозоров Александр
Круз Андрей
Афанасьев Роман