Чтение 81–й страницы книги ~Московский лабиринт~

Чингизу наконец-то удаётся сдвинуть «хаммер». Жми, Король, жми отсюда!

Мы разворачиваемся, переваливаем через холм.

Хорошо, что нет вертолётных роботов. У них малый запас хода и спецмашина, которая их перевозит, наверное, не успела сюда добраться...

Пальцы Чингиза намертво вцепились в «баранку», глаза азартно блестят. Если поднажать – сумеем оторваться... Мы ведь теперь не такие уж беззащитные...

Но физик хмурится, глядя на багровые индикаторы «Стилета»:

– Больше его нельзя использовать.

– Энергии не хватает? – спрашивает Грэй.

– Наоборот – избыток. Уже опасно. Он ведь сам себя снабжает. А это, – кивает на блок питания, – лишь для затравки...

Договорить Артём не успевает.

Столб взрыва вспухает перед «хаммером». Лобовое стекло берётся трещинами, «дворники» куда-то слетают. Чингиз рвёт руль. Машина заваливается набок, правым колесом в дымящуюся воронку.

Над дальним лесом четыре вертолёта. Очень низко, почти касаясь вершин деревьев. Приближаясь, они расходятся в стороны, охватывая нас полукругом. Если нельзя взять живыми – возьмут мёртвыми.

Чингиз сдаёт назад, сворачивает в проселка.

– Дотянем до того оврага. Уйдём пешком.

Артём берется за рукоятку двери:

– Останови, пожалуйста...

– Ты чего, спятил?!

– Тормози! – орёт физик.

И Король подчиняется.

– Спасибо, Чинга, – говорит Артём. Вылазит, прихватив цилиндр и блок питания. Индикаторы на «Стилете» горят всё так же – тревожно-багровым.

– Артём, ты же умный парень... – начинает Грэй.

– Дa, умный, – кивает физик. – Только я умею обращаться с этой штуковиной. Езжайте!

Чингиз нервно кусает губы.

Артём морщится и вдруг нацеливает на нас «Стилет»:

– Езжайте, придурки! Если не спасёте диск с материалами – всё было зря!

В голосе его – злость. А в глазах – мольба.

И Чингиз бьёт по педали газа.

Я смотрю сквозь заднее стекло. Артём взмахнул мне рукой. Кажется, улыбнулся. Маленькая фигурка тает в косых струях дождя.

Заросший лесом овраг уже близко.

Громкие хлопки, будто ладонями великана... Даже рёв мотора не может их заглушить. Я вижу, как исчезают вертолеты, как падают подрубленные невидимым лезвием деревья. Реактивные снаряды вздымают чёрные фонтаны, пулемёты долбят землю. Но не успевают нащупать затаившуюся в воронке человеческую фигурку.

Артём улыбается. Да, улыбается! Я знаю!

Жмёт на гашетку несерьёзного, похожего на любительский телескоп аппарата. И дорогостоящая техника вместе с дорогостоящими профессиональными убийцами превращается в безвредную, звонкую пустоту.

Если бы и Алан был там... Если бы всю нависшую над нами живую тьму можно было превратить в вакуум...

Ещё один резкий звук. Не очень громкий. Но я вздрагиваю. Словно что-то обрывается внутри.

Грэй непонимающе косится па меня. А Чингизу некогда. Он ведёт «хаммер», вглядываясь сквозь треснутое, залитое дождём лобовое стекло. Я закрываю глаза. Я жду. Но больше – ни хлопка.

Артём!

Доктор не успевает помешать. Я открываю дверцу и выпрыгиваю под ледяные струи. Скользя по мокрой траве, бегу назад.

В воздухе – нет вертолетов. Только редкая цепь зеленовато-коричневых фигурок движется по полю короткими перебежками. Десант таки высадился. Они кажутся неуклюжими. Вероятно, все запакованы в армопластовую «броню». Не стреляют. Падают в грязь и снова встают, неумолимо приближаясь.

Поле изрыто воронками. В какой из них Артём?

Я нахожу его почти сразу.

Труба генератора с развороченным торцом валяется метрах в десяти. А физик лежит на дне воронки. Присыпанный землёй. Из-под чёрного савана грязи красная кровь. «Броня» ему не помогла. В глубоких, распахнутых ранах белеют осколки костей.

Он ещё жив.

Он видит меня. Сквозь мутную пелену в зрачках теплится разум. Только говорить уже не может.

Если бы мог – послал бы меня к чертям... Что я делаю? Хочу погибнуть вместе с ним?

Я ведь знаю – больше у меня нет Силы. Она исчезла. Умерла вместе со лживой, выполнявшей чужие приказы куклой. Я опять Таня Гольцова. Слабое существо женского пола. С таким трудом вырвавшее право на эту слабость.

Несправедливо. Как несправедливо... Я даже не смогу дотащить его до оврага.

Капли дождя стекают за шиворот. Куртка совсем мокрая...

Глупая девчонка. Ты ничего не можешь...

Жалость к Артёму, к себе, ко всему этому несчастному миру захлёстывает меня. И вдруг отступает. Развеивается вместе с порывом ветра. Потому что сквозь собственные мысли я улавливаю Зов. Чужой. Отчётливый. Я почти вижу, как сверкающая паутина тянется сюда отростками. Всё ближе и ближе... Осталось недолго. Михалыч сдержал обещание...

Но мне не страшно. Пускай они боятся.

Мир становится полупрозрачным. Я вижу его тёмную изнанку... Живые, мерцающие нити... Тянусь к ним и вздрагиваю от боли. Они защищаются. Словно ядовитые медузы, плывущие в ледяной пустоте.

Не остановите!.. Хватаю сотканные из света жгуты, разрываю... Они кричат. Осыпаются тусклыми блестками... Я чувствую их страх. Их слепая, животная ярость почти захлёстывает моё сознание. Нечеловеческие вопли бьют в меня, как оружие.

Но я превозмогаю боль. Я взлетаю вверх, прокладывая себе дорогу сквозь паутину.

Я впитываю её Силу. Капля за каплей. И свет, другой свет – горячий, солнечный, всё ярче разгорается вокруг, ослепительными потоками струится с моих пальцев. Пронзает тьму...

Нити дрожат, сворачиваясь от нестерпимого жара. Их геометрически точный узор плывёт, искажается. Огромная дыра зияет в паутине... А где-то сходят с ума человеческие оболочки. Стреляют друг в друга, в себя... Выпрыгивают из окон, направляют в землю вертолёты... Умершие давным-давно, становятся мёртвыми по-настоящему...

Всех уничтожить я не сумею. Но паутина долго, очень долго будет зализывать рану. Даже если вернёт былую мощь – случится это нескоро...

Опять выпадаю в реальность. Раньше после такого лежала бы пластом. Но теперь мне не надо бороться с собой. Ограничителей не осталось. Все сгорели, переплавились к едрёной фене... Моя Сила – только моя...

Артём смотрит на меня. Наверное, прошло секунды две, не больше. Дыхание у физика – хриплое, прерывистое. Потерпи, милый, потерпи... Сейчас.

Бережно, очень бережно, поднимаю его. Он стонет, закрывает глаза... Прости, Артёмчик... Я делаю неправильно. Передвигать тебя можно лишь на носилках. Только выбора у нас нет.

Газовые гранаты летят в воронку. Шипят, будто змеи, скатываясь на дно... Но косые струи дождя перечёркивают белые клубы. В такую погоду – от газа мало толку.

Я задерживаю дыхание.

Физик кажется лёгким, будто ребёнок. С ним на руках взбираюсь по склону.

Рейнджеры уже успели нас окружить. Автоматные стволы – со всех сторон.

– Стоять! Руки за голову! – через динамик шлема голос звучит гнусаво. Хотя и без акцента.

Но я продолжаю идти.

Выстрелы. Грязевые фонтанчики взлетают у самых моих ног.

– Стоять! – ревёт басовито, угрожающе.

Он – прямо передо мной. Сквозь матовый щиток шлема не разобрать лица. Будто внутри нет человека. Только зрачки ствола и лазерного прицела смотрят на меня не отрываясь. По-змеиному внимательно...

Оружие соединено с бронекостюмом волоконно-оптическим кабелем. Я знаю – рейнджер видит меня в перекрестье прицела. Компьютер подсказывает ему оптимальную траекторию, высвечивает дистанцию до цели и боезапас. И его палец в перчатке на спусковом крючке – почти атавизм. Всего лишь дань несовершенной физиологии.

Кроме этого пальца – что осталось в нём человеческого? Только страх.

Я чувствую этот страх. Я шагаю вперед.

И следующая очередь идёт в меня. Почти в упор.

Злой красноватый огонек. Комочки свинца со стальными сердечниками. Убедительно- беспощадные...

Они должны меня остановить. Даже если я сохранила часть Силы – уклониться уже не успею. Пули нащупают мою плоть. Вонзаясь одна за другой, сделают меня покорной и безвредной.

А если убьют – начальство возражать не станет.

Так думает он. Человекообразный придаток к автомату и компьютеру, спрятанный за надёжной бронёй.