выразить русский человек всю полноту чувств, не ругаясь бессильно и попусту,
- Павлик приказывал жителям этого города говорить по-киммерийски, и они,
странное дело, повиновались...
нелепая карета, без единой лошади медленно ехавшая с севера на юг по большой
улице; в карете стояла мама в странной шляпе, на полях которой лежали
бананы, вишни и, кажется, ананас, а рядом с мамой он сам, Павлик, в лазурном
мундирчике и со шпагой на боку, в машину со всех сторон бросали цветы, но ни
один не долетал, а на правом радиаторе кареты сидела птица, которую он
раньше видел только на картинках - ярко-синий попугай с желтыми пятнышками
возле клюва, - попугай одной лапой цеплялся за радиатор а другой деловито
держал яблоко, которое совсем по-человечески надкусывал и глотал, ни на что
вокруг не обращая внимания. Глаза у попугая были красивые и умные, как у
дяди Гаспара.Проснулся мальчик - впрочем, уже не мальчик, а юноша - от того,
что дядя Гаспар прикоснулся к его плечу. И в следующий миг до слуха Павлика
долетел голос графа, на первом этаже замка заоравшего сиплым петухом.
Значит, покуда граф растирался полотенцем, дядя Гаспар прошел прямо к нему -
он-то в озере не плавал и согреваться после купания было ему ни к чему.
поговорить. Я подожду в зале.
заговорил с ним на "вы"? Потом вспомнил, что он - царевич, будущий царь, а
дядя Гаспар всего только президент, и стал быстро влезать в одежку, потом не
без труда натянул новые сапоги. Подумал - и шпоры пристегивать не стал. Едва
ли в такую рань пришел еще кто-нибудь. Федор Кузьмич поднимался в замок на
его памяти очень редко, три, кажется, раза, и занимало это полдня. А за
окном сейчас было все еще утро.
слез. Увидев Павлика, он отвернулся и со всех ног бросился прочь по
коридору.
окном все не рассветало - выходило оно как-никак на запад. Последнее время
Гаспар Шерош стал глуховат и Павлика услышал лишь тогда, когда тот подошел и
встал рядом, отдав честь по-военному, как приказывал себя вести в таких
случаях граф. На Гаспаре были необычайно высокие сапоги с отворотами, из-за
правого отворота торчал ярко-красный мобильный телефон.
дела. Прежде всего прочтите вот это. - академик протянул ему сложенную
корочку документа с русским двуглавым орлом на лицевой стороне и надписью
"Свидетельство о рождении".
по-взрослому, - он прочел свое свидетельство о рождении и ошибку увидел
сразу, - Я не девятого июня родился, я девятого сентября.
ксерокопии выписок из церковной книги - за подписью нынешнего епископа, отца
Аполлоса. По ним получалось, что он и вправду родился в том же году, в каком
думал, в семьсот девяностом по-киммерийски, но в сентябре же! И по знаку
зодиака Павлик всегда считал, что он - Дева. А теперь выходило, что
Близнецы. Вообще-то было даже приятно, что он, оказывается, на три месяца
старше, чем думал. Ну, а как же с днем рождения быть?
киммерийский в сентябре. Пусть в России думают, что мама, Федор Кузьмич и
Авдотья Артемьевна в Киммерион в июне пришли. В известном смысле так оно и
было, для новых людей время в Лисьей Норе искажается на три месяца... Из-за
этого через нее ни один киммериец не может выйти: время назад идти не может.
И офени поэтому стареют раньше других, - хотя им при выходе обратно ничего
не делается, но и время вспять не течет. Лисья Нора только Змею подчиняется,
да и то, кажется, не всегда. А киммериец может выйти из Киммерии только если
Змей разомкнется. Так, кстати, сегодня ночью и ушел Варфоломей Хладимирович.
приказу архонта. Кирия Александра Грек приняла решение и отправила гипофета
во Внешнюю Русь. Обязанности его пока что будет исполнять младший брат.
Варфоломей Хладимирович уже неделю как свободный человек и вполне может
работать гипофетом. Тесть его, Махнудов, первым на прорицание записался
Сивилла покряхтела ему и вдруг говорит: "Все дороги ведут в Тверь".
Варфоломей теперь над этим голову ломает. А Веденей Хладимирович пошел
пешком, его Астерий Миноевич отвез вчера вечером вон туда, - академик указал
в окно, - а рано утром нас с Федором Кузьмичом сюда привез. Федор Кузьмич...
отдал графу приказ: осенью вы с мамой уезжаете в Москву.
предстоит, но слишком сильно засело в нем киммерийское отсутствие охоты к
перемене мест. Академик накрыл его руку своей. Вся кисть руки Павлика была
короче одних только пальцев Гаспара. Лучшего напоминания о том, что он,
Павлик, все-таки должен жить в Москве, придумать было нельзя и Павлик взял
себя в руки.
вдали даже виднелись крыши Киммериона. А по Селезни, направляясь в Рифей,
кто-то плыл. Павлик удивился.
- Лаврентий, ты же знаешь. Вот, посмотри. - Гаспар протянул царевичу сильный
бинокль графа, обычно стоявший у того в кабинете, но сегодня, видать, взятый
взаймы.
и держало перед собой красный телефон. Существо явно говорило, но другой
телефон, засунутый за обшлаг Гаспарова сапога, молчал. Павлик удивился:
телефоны эти наверняка больше ни с кем не соединялись. Свой академик обычно
держал включенным и все глупости, которые набалтывала ему старуха Европа,
заносил в записную книжку.
понадобилась. Призрак этот, что к Сувор Васильичу на преферанс приходил,
теперь в ее хатке жить будет. Впрочем, какая теперь у него жизнь. Там, в
хатке, вовсе умрет. Европе-то все равно. Хатка у нее под скалой была, а
значит - в Азии. В Европе такого второго места нет, чтобы призрак этот
больше по ней бродить не мог, но... твой папа приказал, чтобы он и Азию тоже
не поганил. Пришлось выселять Европу... по прежнему месту прописки, на Кипр,
а Лаврентий смирный - приказали, он и поплыл. Ничего, к середине лета
вернется к своим коровам, они без него нам весь Рифей... обмычат.
уже взрослый, да и академик ничего не имел против такого обращения.
приходил, Дикий Оскар? Вот он и управился, он этого призрака сперва раздел,
- костлявое, я тебе скажу, зрелище, - потом в хатку сунул и дверь запечатал.
Вечным проклятием. А потом еще дикий мужик приплыл, знаешь, Ильин, и свое
добавил, ну, не проклятие, но то самое добавил, что дикие мужики обычно
только и говорят. Вот и конец призраку.
хватит. Лишний он. Пусть лежит под Рифейским хребтом, и никакие хозяйки
медной горы к нему не ползают. Тарах праздник сегодня по этому случаю
устраивает - говорит, от этого призрака у него даже посевы морской капусты с
тоски кисли сколько лет. Надоел, словом.
разглядеть, да и сам он даже в бинокль виделся светлым пятнышком на темных
водах реки. А что же Европа?
дура она старая, эта Европа - вот и весь сказ.
Роллинс Джеймс
Ильин Андрей
Корнев Павел
Мурич Виктор
Херберт Фрэнк
Каменистый Артем