чем подумать. Я думал о том, что прежде чем звать Юми"си-сан в гости,
нужно обязательно закупить водки, томатного сока, лимонов и соуса
"Ли-энд-Перринз"...
- Хотя не исключаю, что никакой премии ты не получишь, - добавил я. -
Возможно, все просто примут тебя за извращенца.
Он задумался над моими словами секунд на десять. И несколько раз кивнул.
- А что - очень может быть! Ведь мо" заявление - булыжник в огород
сексуальной революции. Меня растерзает толпа возбужденных маньяков. И я
стану мучеником за веру в моногамию.
- Ты будешь первой телезвездой, погибшей за веру!
- С другой стороны, если я погибну - то уже никогда не трахну свою жену...
- Логично, - согласился я.
И мы снова замолчали над своими стаканами.
Так мы вели наши серьезные разговоры. Хотя окажись рядом другие посетители
- наверняка решили бы, что мы валяем дурака. Нам же, напротив, было не до
шуток.
В свободное от съемок время он звонил мне домой. Мы договаривались, в
каком ресторане ужинаем, или сразу ехали к нему. И так день за днем. Я
решительно поставил крест на работе. Просто стало до лампочки. Мир
продолжал спокойно вертеться и без меня. А я замер - и ждал, пока
что-нибудь произойдет.
Я отослал Хираку Макимуре деньги, оставшиеся от поездки, и чеки за все,
что потратил. Помощник-Пятница тут же перезвонил и предложил мне оставить
побольше.
- Макимура-сэнсэй просил передать, что иначе ему будет неловко, - сказал
он. - Да и у меня, если честно, только хлопот прибавится. Доверьтесь мне,
я все оформлю как нужно. Вас это никак не обременит.
Препираться с ним было так неохота, что я просто ответил: "Ладно. Делайте
как вам удобнее - только, прошу вас, поскорее". На следующий же день мне
прислали банковский чек на триста тысяч иен"В середине 1980-х гг. - около
3,5 тысяч долларов США" от Хираку Макимуры. В конверте я нашел расписку о
получении денег "в качестве оплаты за сбор и обработку информации". Я
расписался, поставил печать"В современной Японии каждый взрослый имеет
зарегистрированную личную печать ("инкан"), т. к. росписи на любых
документах, как правило, считается недостаточно" и отослал бумагу обратно.
Ладно. Все равно ведь спишут на представительские расходы. Как
трогательно, черт бы их всех побрал...
Чек на триста тысяч иен я поместил в рамку и поставил на рабочем столе.
* * *
Началась и вскоре закончилась "золотая неделя""Первая неделя мая, самые
длинные официальные выходные в Японии".
Несколько раз я поговорил с Юми"си-сан по телефону.
Сколько нам разговаривать - всегда решала она. Иногда мы беседовали долго,
а иногда она обрывала диалог, ссылаясь на занятость. Бывало и так, что она
вообще ничего не отвечала - и через полминуты просто бросала трубку. Но
худо ли бедно, какое-то общение получалось. Обмен недостающими данными
происходил. И однажды она сообщила мне номер своего домашнего телефона.
Прогресс просто налицо.
По-прежнему дважды в неделю она ходила в бассейн. Каждый раз, когда она
заводила разговор о бассейне, мое сердце вздрагивало и трепетало, как у
невинного старшеклассника. Меня так и подмывало спросить про ее
инструктора по плаванию. Что за тип, сколько лет, симпатичный ли, не
слишком ли с нею ласков и так далее. Но спросить как следует не
получалось. Я слишком боялся показать ей, что ревную. Слишком боялся
услышать в ответ: "Эй! Ты что, ревнуешь меня к бассейну? Терпеть не могу
таких типов! Тот, кто способен ревновать меня к таким глупостям - не
мужчина, а тряпка. Ты все понял? Тряпка! Больше видеть тебя не желаю!"
Поэтому я держал рот на замке и о бассейне не спрашивал. И чем дольше не
спрашивал, тем громадней и безобразнее становилась Химера Бассейна в моей
душе. Вот заканчиваются занятия, инструктор по плаванию отпускает всех,
кроме Юми"си-сан, и проводит с ней индивидуальные занятия. Инструктор,
разумеется, вылитый Готанда. Поддерживает ее ладонями за живот и за грудь
и объясняет, как правильно загребать в кроле. Его пальцы уже поглаживают
ее соски, проскальзывают к ней в пах. "Не обращайте внимания..." - шепчет
он ей.
- Не обращайте внимания, - повторяет он. - Все равно я не хочу спать ни с
кем, кроме своей жены.
Он ласкает ее ладонью свой твердеющий член, и тот разбухает под ее
пальцами прямо в воде. Юми"си-сан в трансе закрывает глаза.
- Все в порядке, - говорит ей Готанда. - Все хорошо. Я не хочу трахать
никого, кроме жены...
Химера Бассейна.
Казалось бы, чистый бред. Но химера не уходила, хоть тресни, и с каждым
звонком Юми"си-сан все больнее вгрызалась мне в душу. Становясь все
сложней, пополняясь новыми деталями и персонажами. Вот уже рядом с ними
плавают Мэй и Юки... Пальцы Готанды ползут по спине Юми"си-сан - и она
превращается в Кики.
* * *
- Знаешь... А я ведь очень скучная и обыкновенная, - сказала мне однажды
Юми"си-сан. В тот день ее голос в трубке звучал особенно устало и грустно.
- От всех остальных разве что редкой фамилией отличаюсь. И больше ничем.
День за днем только и растрачиваю жизнь за стойкой в отеле... Ты не звони
мне больше. Я, честное слово, не стою твоих счетов за все эти
междугородние разговоры.
- Но ведь ты любишь свою работу?
- Ну да, люблю. И работа мне вовсе не в тягость. Но понимаешь, иногда
начинает казаться, будто этот отель проглотит меня всю, замурует в себе...
Иногда. В такие минуты я прислушиваюсь к себе и думаю: что со мной, кто я?
Будто совсем не я, а нечто совсем другое. Там, внутри, остался только
отель. А меня - нет. Не слышно меня. Пропала куда-то...
- По-моему, ты принимаешь отель слишком близко к сердцу, - сказал я. - И
слишком серьезно обо всем этом думаешь. Отель - это отель, а ты - это ты.
О тебе я думаю часто, об отеле - реже. Но я никогда не думаю о вас как о
чем-то целом. Ты - это ты. Отель - это отель.
- Да это я знаю, не такая уж дурочка... Но иногда они внутри
перемешиваются. Граница между ними пропадает. И вс" мо" существо - мои
чувства, моя личная жизнь - растворяется, теряется в этом отеле, как
песчинка в космосе.
- Но ведь это у всех так. Все мы растворяемся в чем-нибудь, перестаем
различать границу, теряем себя. Это не только с тобой происходит. Я и сам,
например, такой же, - сказал я.
- Неправда! Ты совсем не такой, - возразила она.
- Ну ладно, не такой, - сдался я. - Но я понимаю, каково тебе. И ты мне
очень нравишься. И что-то в тебе меня сильно притягивает.
Она долго молчала. Но я хорошо чувствовал ее там, в тишине телефонной
трубки.
- Знаешь... Я так боюсь опять оказаться там, в темноте! - сказала она. -
Такое ощущение, будто скоро это случится снова...
И она расплакалась. Я даже не сразу понял, что это за звуки. Лишь чуть
погодя сообразил: так могут звучать только сдавленные рыдания.
- Эй... Юми"си-сан, - позвал я ее. - Что с тобой? Ты в порядке?
- Ну конечно, в порядке, чего ты спрашиваешь? Просто плачу себе. Что, уже
и поплакать нельзя?
- Да нет, почему же нельзя... Просто я волнуюсь за тебя.
- Ох... Помолчи немного, ладно?
Я послушно умолк. Она поплакала еще немного в моем молчании - и повесила
трубку.
* * *
Седьмого мая раздался звонок от Юки.
- Я вернулась! - отрапортовала она. - Поехали куда-нибудь покатаемся?
Я сел в "мазерати" и поехал за ней на Акасака. Увидав такую махину, Юки
тут же насупилась.
- Где ты это взял?
- Не угнал, не бойся. Ехал как-то лесом, свалился в пруд - сам выплыл,
машина утонула. Выходит из воды Фея Пруда - вылитая Изабель Аджани. Что,
говорит, ты сейчас в пруд обронил - золотой "мазерати" или серебряный
"БМВ"? Да нет, говорю, медную подержанную "субару". И тут она...
- Оставь свои дурацкие шуточки! - оборвала меня Юки, даже не улыбнувшись.
- Я тебя серьезно спрашиваю. Где ты это взял и зачем?
- С другом поменялся на время, - сказал я. - Пришел ко мне друг. Дай,
говорит, на твоей "субару" покататься. Ну, я и дал. Зачем - это уже его
дело.
- Друг?
- Ага. Ты не поверишь - но даже у меня есть один завалящий друг.
Юки уселась на переднее сиденье, огляделась. И насупилась пуще прежнего.
- Странная машина, - произнесла она так, словно ее тошнило. - Ужасно
дурацкая.
- Вот и ее хозяин, в принципе, то же самое говорит, - сказал я. - Только
другими словами.
Она ничего не ответила.
Я сел за руль и погнал машину к побережью С"нан. Юки всю дорогу молчала. Я
негромко включил кассету со "Стили Дэн" и сосредоточился на дороге. Погода
выдалась лучше некуда. На мне была цветастая гавайка и темные очки. На Юки
- легкие голубенькие джинсы и розовая трикотажная рубашка. С загаром
Доценко Виктор
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Журавлев Владимир
Посняков Андрей