насколько хватало глаз, лежала мертвая пустыня.
ребенка, над которым жестоко подшутили, подарив пустой фантик вместо
лакомства. Что это? Магия? Но тогда где же чародей, который выкинул этот
фокус? Обнажив меч, графиня осматривалась по сторонам и, разумеется, не
видела ничего подозрительного. Прежде ей не приходилось слышать о миражах.
Правда, в одном из манускриптов королевской библиотеки Роллендаля ей
довелось как-то прочитать: "В пустынях Востока совсем нет воды; там не
растет трава и не живет зверь, а обитают там одни бесплотные духи,
насылающие морок на путников" -- однако тогда она не приняла это всерьез.
Все эти записки путешественников изобиловали непроверенными слухами и
откровенными выдумками самих рассказчиков. Элина хорошо знала, что никаких
бесплотных духов быть не может. Возможно еще, в эпоху магов, но только не
сейчас.
находится под чьим-то недобрым вниманием, то сделать все равно ничего не
может, Элина спрятала меч, вознаградила себя большим глотком теплой воды из
фляги за бесполезную спешку и, зло стиснув зубы, зашагала дальше.
был съеден еще утром.
тренировку, Элина брела, с трудом переставляя ноги, вязнущие в горячем
песке; язык, словно кусок дерева, царапал пересохшее небо; от солнца и
голода раскалывалась голова. Все это до странности напоминало бред, который
мучал ее в харбадской гостинице -- только теперь это была реальность. Элина
вяло подумала, что ночью идти было бы легче -- но в темноте было бы слишком
легко сбиться с направления.
принес никакого облегчения. Второй день перехода по пустыне без воды.
Сколько она еще протянет? Что, если это последние сутки в ее жизни?
Почему-то мысль эта не вызывала страха. Скорее -- усталое равнодушие.
соскальзывали куда-то в черноту, прочь от реальности. В конце концов Элина
обнаружила себя лежащей на песке и поняла, что теряла сознание. Она тяжело
поднялась на четвереньки, затем заставила себя встать на ноги; ее качнуло,
перед глазами совсем потемнело, в коленях разлилась предательская слабость.
Однако минуту спустя зрение и равновесие вернулись; Элина сделала шаг,
другой, третий... Затем впереди оказался склон, и графиня вновь повалилась
на четыре точки.
руками в песок, иногда ложась, чтобы передохнуть; но вот наконец подъем
кончился -- Элина лежала на гребне.
открывшейся с вершины бархана картины. Пески кончились; отсюда была явно
видна их граница. Дальше к горизонту тянулась равнина, хотя и унылая и
бесплодная, но не совсем безжизненная; то тут, то там -- и чем дальше, тем
чаще -- проглядывали какие-то серо-зеленые кустики.
города.
и покатилась, чувствуя, как на каждом обороте впиваются в бедро ножны меча.
Внизу она некоторое время полежала, давая пройти головокружению, а потом
поднялась на ноги и пошла.
отметила, что у города нет крепостной стены. Такого она еще не видела ни
разу -- ни на Западе, ни на Востоке. Все дело в том, что пустыня и горы на
юге защищали южные рубежи Тургуная лучше любых укреплений. Благодаря
колодцам через пески Шезех-Кум мог пройти одинокий путешественник или
караван, но не армия.
и географии. Ей хотелось одного -- пить.
сооружение, в арке входа которого стоял раскосый бритоголовый охранник с
кривым мечом на поясе -- меч, впрочем, не выглядел особенно внушительно. Из
арки мимо него выскользнула молодая гибкая женщина в длинном коричневом
платье, но с открытой головой и лицом; на плече она держала узкогорлый
кувшин, и Элине не составило большого труда догадаться, что в кувшине вода,
а строение перед ней -- колодец, аналогичный тому, чьи развалины они видели
посреди Шезех-Кум. Элина решительно направилась к арке, но охранник,
разумеется, преградил ей путь. За воду надо было платить. Тургунаец,
конечно, видел, что перед ним -- чужеземец, измученный переходом через
пустыню и мечтающий о глотке воды; ну так этот колодец не зря был построен
как раз на южной окраине города.
куртку. Стражник брезгливо взял куртку -- она была пыльной, здорово
потрепанной и пропотевшей -- и что-то крикнул на своем немузыкальном языке
вглубь арки. Вскоре оттуда показался второй тургунаец, державший в сильных
руках полный кувшин. Графиня жадно вцепилась в этот сосуд и принялась пить,
пить, пить... потом перевела дух и снова принялась глотать воду. Наконец она
смогла оторваться от края кувшина и вылила оставшуюся холодную воду себе на
голову. Стало легче. Элина двинулась дальше по улице, углубляясь в город.
она выехала из Роллендаля, направляясь в эту далекую неведомую страну и не
подозревая, что ждет ее в пути. Тогда это путешествие казалось ей не трудней
поездки в соседнее королевство Запада -- по хорошим дорогам, через обжитые и
цивилизованные земли. О, конечно, она беспокоилась, всерьез беспокоилась за
Артена, и ей было грустно расставаться с отцом и городом, который стал для
нее родным -- но в остальном она была только рада предстоящему
романтическому приключению. Если бы она знала обо всех грядущих опасностях,
в которых порой даже смерть будет не самым страшным из возможных исходов --
отправилась бы она тогда на выручку Артену? Да, наверное, да... но совсем с
другим чувством. Конечно, в пути ее ждали не только несчастья... она
приобрела новых друзей -- да, пожалуй, она может называть их всех друзьями
-- но где они теперь? Эйрих и Йолленгел пропали во время песчаной бури;
Редрих, гордый герцог Урмаранд, захвачен работорговцами, если вообще жив...
Она вступает в Тургунай одна -- как одна покидала Тарвилон; но разница
весьма существенна. Теперь она одна в чужой стране, и у нее нет ни денег, ни
лошади, ни даже куртки; практически ничего, кроме меча -- да и тот не свой,
привычный и любимый, подобный старому товарищу, а чужой, незнакомец с
дальнего Востока, от которого неизвестно, какого коварства ожидать... Тогда
она была полна надежд и радостного нетерпения, теперь не чувствовала ничего,
кроме валящей с ног усталости и опустошенности. Да и Артен... жив ли он еще?
Который день она не может установить с ним контакт... в последние дни,
правда, было не до этого...
рубашке. Неужели придется ночевать на улице? И что делать утром? Ей
казалось, что, когда она наконец доберется сюда, все станет ясно само собой.
Но, кажется, неясностей стало только больше...
Часть Третья. Зурбестан
ее за плечо. Некоторое время она пыталась не поверить в реальность
происходящего и спать дальше, но затем сознание все-таки вынырнуло из вязкой
пучины и встало на подобающее ему место, озарив мозг Элины светом нескольких
истин:
весьма недружелюбны;
лишь присесть передохнуть на пару минут, а потом отправляться на поиски
ночлега;
и котомке, проверяя наличие того и другого. Последнего, впрочем, можно было
и не делать, ибо котомка была у нее под головой, а гарда меча впивалась в
бедро. Элина лежала, съежившись в комок, в углу какого-то заваленного
мусором двора, куда выходили лишь глухие стены. Запах здесь стоял не лучший
-- вероятно, не без помощи валявшейся неподалеку дохлой собаки. Графиня
поморщилась, недоумевая, как ее угораздило переночевать на этой помойке, и
тут, наконец, обратила внимание на того, кто потревожил ее сон.
этому месту. Когда она открыла глаза и потянулась к мечу, он испуганно
отскочил и теперь стоял в трех футах от нее и что-то лопотал.
занимаю твое место, то я немедленно его освобожу.
говорить, явно что-то прося или предлагая. Графиня расправила затекшие
конечности и поднялась на ноги; охнув, потерла бедро, на котором, очевидно,
уже образовался синяк, затем поежилась и зябко обняла себя за плечи.
Проделав все эти действия, она вдруг поняла, что парнишка настойчиво
повторяет слово "эрых".
меня к Эйриху?
концов, чем она рисковала? Заманивать ее в ловушку не было никакой нужды --
можно было просто прийти сюда и взять ее голыми руками, пока она спала.