игра, а что касается крови, то эта цена никогда меня не останавливала, ты
знаешь. Возможно, я завтра умру, но по крайней мере умру как мужчина!
четверть часа до установленного предварительным наблюдением срока,
остановили фургон на обочине. Был ясный день ранней осени, отличная
видимость; вдалеке, по ту сторону канала, ярко освещенные послеобеденным
солнцем, четко серебрились похожие на расставленные по полю детали какого-то
великаньего "конструктора" сооружения нефтеперегонного завода ИПФ* - ажурные
башни, путаница трубопроводов, батареи реакторных колонн, цилиндрические и
шарообразные резервуары. Увидев в бинокль стремительно приближающийся по
шоссе черный "паккард", Освальдо стукнул кулаком по стенке - знак
автоматчикам быть готовыми. Пибе вышел из кабины и нагнулся, делая вид,
будто осматривает что-то под днищем, и поставил гранату на боевой взвод.
Возможно, он метнул ее секундой раньше, чем следовало, или водитель
"паккарда" оказался очень уж хладнокровным, - так или иначе, тяжелый лимузин
увернулся от взрыва, пронзительно заверещав покрышками на двойном вираже, и
пронесся мимо. Автоматчики открыли огонь с опозданием и слишком низко, от
задних колес "паккарда" полетели клочья рваной резины, его занесло, бросив
почти поперек дороги, и только тогда он остановился. Правая задняя дверь тут
же распахнулась, ослепительно полыхнув отраженным в стекле солнцем.
Телохранитель в форме морского пехотинца выскочил на шоссе с ручным
пулеметом и, стреляя с бедра - в смелости ему было не отказать, - прошил
кузов и кабину фургона длинной гремящей очередью.
взрыва гранаты и, обегая машину спереди, оказался в этот момент под
прикрытием высокого капота. Это продлило его жизнь ровно на полминуты. За
эти полминуты он с какой-то необычайной, обостренной яркостью увидел и
почувствовал все окружающее - пыльный чертополох у кромки бетона, солнце,
запах бензина и масла от разогретого двигателя; он услышал, как страшно
закричал в кузове кто-то из автоматчиков, и увидел, как упал Пибе, срезанный
той же очередью; и он понял, что кончено, что опять провал, неудача, и
теперь ему осталось только одно: умереть достойно, как подобает умирать
мужчинам. Он знал, что сумеет это сделать, и мысль эта была последним его
утешением. Ибо жизнь - это сон, сама по себе она не имеет особого значения,
в жизни можно и грешить, и ошибаться; все обретает истинную свою цену и
озаряется истинным смыслом лишь в самый последний момент - в момент истины,
когда ты остаешься один на один со смертью...
спусковой крючок автомата.
одного из кафе на Авенида-де-Майо. Андрущенко, назначивший ему здесь
свидание, опаздывал; соскучившись ждать, он спросил у официанта газету, и
тот принес прикрепленный к палке - наподобие флага - номер "Критики".
Нью-Йорке профессора-испанца, который прожил несколько лет в Доминиканской
Республике и недавно опубликовал книгу, разоблачающую клан Трухильо.
Политический комментатор осторожно намекал, что автор мог быть похищен
агентами диктатора, а представитель министерства внешних сношений заявлял,
что уполномочен категорически опровергнуть слухи, связывающие с "делом
Галиндеса" объявленную вчера отставку аргентинского посланника в
Сьюдад-Трухильо доктора Бернардо И.Альварадо; отставка мотивирована
состоянием здоровья, а также намерением д-ра А. вернуться к
преподавательской деятельности, поскольку университет Ла-Платы предложил ему
кафедру истории международного права...
интересного - обычные дела. Два убийства из ревности, убийство в результате
ссоры между компаньонами, сенсационные разоблачения личной секретарши
бывшего субсекретаря по пропаганде Апольда, забастовка на "СИАМ Ди-Телла",
пресс-конференция в Розовом доме, попытки урегулировать конфликт между
профсоюзом железнодорожников и министерством путей сообщения. На четвертой
полосе бросился в глаза заголовок, выделенный более жирным шрифтом:
ругали его все кому не лень. Или просто не сообщалось о подобных делах? Да
нет, дело не в этом. Насилие порождает насилие, это уж всегда так.
не везет с правителями. Перон-то хоть начинал неплохо, а эти...
как думал все эти годы. Более беспристрастно, пожалуй, и теплее, без
привычной неприязни. Но в то же время уже как-то отстраненно, словно
наблюдая издалека. Пройденный этап, завершившийся период жизни...
щегольскую папку, сел в плетеное кресло и, бесцеремонно забрав у Полунина
его стакан, допил одним глотком. - Извини, горло пересохло. Давно ждешь? -
Он поднял руку и пощелкал пальцами, подзывая "мосо". - А меня, понимаешь,
задержали в редакции. Ну, как вообще жизнь?
взять?
официанту, который приветствовал его как завсегдатая. - Ола, Карлитос, рад
тебя видеть! Тащи-ка нам пару бутылочек "Кристаль", похолоднее, ну и пожрать
там чего-нибудь - только поскорее, хоть сандвичей... Так вот, Полунин,
слушай! Тебе никогда не говорили, что ты идиот?
торжественно объявил Андрущенко, разделяя каждый слог таким жестом, словно
дергал книзу свисающую над столом веревочку. - Хотя - учти! - знаю
решительно все, что происходит в нашей богоспасаемой колонии. Про меня даже
говорят, что я всюду вынюхиваю - не отрицаю, это у меня профессиональное,
но, так или иначе, я не сплетник!
лаконично.
тебе хочу передать один разговор, который шел в моем присутствии и касался
тебя. Не в порядке сплетни!
не помню, в какой связи. И вдруг один тип - неважно кто, это несущественно,
- заявляет: "А вы вообще с ним поосторожнее, он продался. Его видели, как он
в советское консульство наведывается". Вот я и хотел спросить - брехня это
или не совсем?
бываешь в консульстве, - я, если помнишь, сам тебе однажды советовал туда
пойти. Но ведь осторожность-то соблюдать можно?
я в консульство или не наведываюсь? Кому это не нравится, пусть придет и
скажет, объяснимся.
видом. Официант принес пиво и тарелку с бутербродами, с минуту Игорь молчал,
занятый едой, потом снова заговорил:
тебе никто не придет, не такие уж они дураки. А вот устроить так, чтобы ты
загремел в Дэвото*, - это запросто.
Человек сидит месяц, год, два года, и никакого обвинения ему не предъявляют,
потому что юридически это не арест, санкционированный прокуратурой, а всего
лишь предупредительная мера. Это практикуется, представь себе. А сейчас,
когда в стране осадное положение и, следовательно, все легальные процедуры,
мягко говоря, упрощены... Словом, сам понимаешь. Давай ешь, мне одному этого
не сожрать. Так ты что, действительно собрался домой?
виднее, я-то себе этого не представляю совершенно. Но на твоем месте...
таким, как ты, я хочу сказать. То есть людям, которые помнят родину. Я не из
Махров Алексей
Сертаков Виталий
Маккарти Кормак
Никитин Юрий
Белогорский Евгений
Майер Стефани