важнее, там можно стоять не цепочкой по одному, а целыми отрядами.
глубокие трещины, вмятины, черные от копоти пятна. Вся стена выглядела
бесконечно старой, дряхлой, что вот-вот рассыплется под собственным
весом, стоит еще чуть расшатать в основании хотя бы камень...
вздрогнул, с непонимающим видом открыл глаза..
перед приходом войск. Теперь хрен проскочишь!..
мили один к одному, плюнуть некуда.
ощутил, что это Гендельсон изволил пошутить. - Вы знаете, сэр Ричард...
я беру свои слова назад.
Благородство крови - случайность судьбы, мне особо гордиться нечем. Но
вот благородство поступков - это главное для благородного человека.
всегда сопровождается благородством манер, вы это доказали. О
благородном человеке нельзя судить по мелочам, но ему можно доверять
великие дела. Низкому нельзя доверять великие дела, но о нем можно
судить по мелочам. Король вам доверил великое дело, сэр Ричард. Теперь я
вижу, что совсем не зря...
переряженным честолюбием. Просто человек, презирая мелкие выгоды, идет к
крупным, понятно?
он проговорил тихо:
интересам. Вы держитесь все время более чем благородно. Как истинно
благородный человек, вы предъявляете требования только к себе, в то
время как низкий... к другим. Мне очень стыдно это признать, но это я
вел себя как человек самого низкого происхождения. Благородный живет в
согласии с другими людьми, но не следует за ними, низкий следует за
другими, но не живет с ними в согласии... как я следую за вами, но все
время требую к себе особого отношения. Мне стыдно, сэр Ричард. Простите
меня!
уши. Я с трудом выдавил грубо:
Все, что было раньше, это цветочки...
Но уже исчерпан лимит даже на мелкие чудеса... а чтобы спастись завтра,
потребуется даже больше, чем большое чудо. Доброго сна вам, сэр
Ричард!.. Мне кажется, следующий раз я лягу спать уже в раю... или в
аду.
приходит, что можно отступить, спасти шкуру. Ведь говорят же нашим
героям-десантникам, отправляя в горячие точки: ?Уцелеть любой ценой!?,
что значит лучше всего отступить и спрятаться, вообще не высовываться. А
для него - добраться до Кернеля любой ценой. Даже если вползет туда
израненный, на последнем издыхании. Или - красиво погибнуть, пробиваясь
к осажденной крепости. Это да, это вернее. Драться он никак не может -
ни красиво, ни некрасиво, зато даст себя поднять на копья, оттуда
выкрикнет что-нибудь героически глупое.
поколений благородных предков, не посрамим, пся крев, под барабанный бой
и во весь рост, не кланяясь ядрам, мы все наполеоны...
бездну, облегчение не пришло, а, напротив, обуял ужас. Я видел, что
черный ангел и белый все еще бьются, но белый изнемогает, он прижат на
краю земли к хрустальной сфере, окружающей мир, вот-вот сфера
расступится, ангел рухнет в бездну, в ничто, где Исчезают даже
бессмертные ангелы...
струпьями. Башни перекосились, стены на моих глазах рушились. Люди с
криками бегут из города. Их плоть отваливается на ходу, над городом
тучами носятся огромные черные летучие мыши. Они страшно кричат, на дома
и на улицы падают струи жидкого зловонного помета. Объятый ужасом, я
пытался вспомнить что-то страшное, связанное с этими летучими мышами, но
вспомнить не мог, ледяной страх и отчаяние вошли в меня с такой силой,
что я заорал, дико и жутко...
счастью, не орал, только губами пошлепал, трус несчастный. Всего лишь
кошмар, ничего сверхъестественного, все объяснимо: поел слишком жесткого
мяса, заснул на левом боку, костер затух, а здесь холодина собачья,
что-то воет поблизости...
щепочек. Костер разгорелся, но вместе с ним разгоралась и заря. Вчера мы
забрались довольно-таки глубоко в пещеру, вход зияет в десяти шагах, так
что слабый дымок рассеивается еще здесь.
кое-как разогнул спину, там хрустит, доковылял до выхода. Утро морозное,
иней на камнях. Между этими старыми разрушенными горами и теми,
молодыми, путь куда вроде перекрывает крепостная стена Кернеля, лежит
укрытая туманом долина... нет, это не туман, откуда он на таком свежем
горном воздухе, это дым от тысяч костров!
не пройти через эту долину. У каждого костра пять-семь человек, а костры
чуть ли не вплотную один к другому. Даже превратись я в невидимку, и то
наступал бы на ноги всем и далеко не прошел бы, не прошел...
опускается вниз, каменная стена горного хребта во всем величии, наконец
загорелись верхушки башен по обе стороны ворот. Я сперва не сообразил
даже, что случилось, почему такой яркий золотой свет, тем временем
высокие стрелы башен с золотыми верхушками медленно удлиняются,
золотистость теснит серый угрюмый цвет вниз, к земле.
солнца коснулся крыши замка, едва видимой из-за крепостной стены. Тот
вспыхнул таким же оранжевым светом, радостный и посвежевший, совсем не
та старая развалина, которую я видел ночью. Не веря глазам своим, я
таращил глаза на свежую кладку, а те трещины и пробоины, которые заметил
вчера, исчезли, затянулись, как окна в ряске от брошенного камня.
высший класс рыцарей. Подвижники, у них суровые обеты. Паладинами
становятся немногие, у них особые способности. Некоторые даже умеют
творить чудеса. Ну, не всякие, а только целительные. Возможно, их
объединенная мощь исцеляет крепость? Нет, это уже бред какой-то.
Наверняка есть объяснение проще.
примерзший за ночь бронетранспортер старается оторвать гусеницы или
колеса от почвы. Наконец за спиной загрохотали шаги. Гендельсон подошел,
двигаясь, как терминатор, тоже с трудом и рывками сгибая руки. Шлем он
красиво нес на сгибе левой руки, это их, благородных, учат с детства.
Сперва носят шлемы за старшими, потом носят за ними. А когда носителей
нет, то приходится самим. Но - красиво.
моя прыгает к рукояти меча.
чем благословил?.. Регенерацией?
старался не встречаться со мной взглядом, словно уже ненавидел и себя за
откровенность в ночи, и желал гибели мне, свидетелю его слабости.
- не знающие света Христова учения, но не злые...
Божий, они приняли его хорошо и ласково. Он в ответ благословил их, а
также эту обитель. С тех пор, какие бы раны ни нанесли крепости, за ночь
они заживают. Потому и стоит несокрушима...
тут же нахмурился, не люблю быть с этой толстой жабой хоть в чем-то
заодно.
стены?.. Вот обрадовались бы ребята Карла - крепость сама себя