Чтение 81–й страницы книги ~Ритуал после брачной ночи~

похвал: она нарядилась на этот чертов симпозиум как на выступление труппы
Мориса Бежара. Не хватало только бриллиантов в ушах и театрального бинокля.

- Вообще-то я случайно здесь... Я шприц искала... - Я лучезарно
улыбнулась Кобре. - У вас случайно нет щприца?..

Монти совсем не по-бизнесвуменовски ойкнула, сделала нечто похожее на
книксен и поволокла меня к выходу из сортира.

- Ты что, ополоумела? Что за тексты? - прошипела она. - Хочешь, чтобы нас
отсюда выкинули, как щенков?

- Да ладно тебе, Монти... Уже и пошутить нельзя.

- Тебе же нельзя светиться, дура ты набитая!..

Монти бросила меня на диван в темном углу холла, села рядом и принялась
копаться в сумочке.

- Вот. Возьми, - она протянула мне мобильник. - Он уже подключен.

- Зачем?

- Затем, чтобы я была спокойна. Чтобы я могла связаться с тобой в любую
минуту. И ты со мной. Обещаешь?

- Конечно.

Подарок был настолько же щедр, насколько и неожидан. Я расчувствовалась и
даже подпустила слезу.

- Я с тобой никогда не рассчитаюсь, Монти!

- Пустяки. Рассчитаешься. Будешь вкалывать на лесопилке. В благословенной
Швеции. Среди реликтовых лесов. Из мужиков - только бобры и белки-летяги.
Отдохнешь душой и телом. Телом, естественно, прежде всего. Пойдем, а то
пропустим профессора!..

...Профессора я все-таки пропустила.

Я заснула, едва лишь он приступил к основной части своего доклада и
принялся довольно ловко, хотя и туманно, излагать основы непонятной мне
балийской мифологии. И ее пантеона, увековеченного в масках, бумажных
фонарях и подсвечниках. И как только он произнес имя верховного божества
("Санг Хьянг Тунггал"), я содрогнулась всем телом, сдвинула на затылок
наушники и благополучно отрубилась.

А проснулась оттого, что Монти трясла меня за плечо.

- Ну-ка, вставай, нравственная уродка! Как можно спать, когда человек
говорит о таком!..

- О каком? - Возвращение из сна в реальность всег-Да давалось мне тяжело.

- О сущности мироздания. - По холеному лицу Каринэ Суреновны Арзуманян,
никогда прежде не замеченной мной в религиозном фанатизме, прокатилась
одинокая слеза просветления.

- Смотри, как тебя прибило! - Я повесила наушники на спинку кресла. -
Куда едешь в качестве миссионерки?

- Не твое дело...

Я сбавила обороты. В конце концов, Монтесума печется обо мне, как о
единоутробной сестре, пусть и менее удачливой. И лезшей на свет божий не
головой, а задницей. Да еще и мобильник!.. Вспомнив об игрушке,
презентованной мне Монтесумой, я сказала примирительно:

- Что, любопытно было послушать?

- Феерически! Только ты можешь спать в такие моменты, чмо необразованное!

- У меня есть смягчающие обстоятельства... Я не спала всю ночь. Мы с
Рейно...

- Уволь меня от своих мужиков. Ты даже в могиле найдешь с кем
перепихнутъся!

- Это вряд ли. А если ты будешь так реагировать на выступления всяких
проповедников, то у тебя откроется кровотечение на руках и на ногах... Как
это называется, я забыла?

- Стигматы...

- Вот именно, стигматы.

- Лучше стигматы, чем всю дорогу дрыхнуть. Ты даже убийство проспала.

Что правда, то правда. Монтесума умела вставить в строку нужное лыко. Я
зевнула ей в лицо.

- Кстати, об убийстве. Не забывай, что он один из подозреваемых. И
подозрения с него еще никто не снимал...

- Может быть, стоит взять у него автограф? Ты как думаешь?

Ценная мысль. Но Монтесума!.. Монтесума была не лучше Кайе, которая
жаждала пары строк от Полины Чарской. Хотя, с другой стороны... Автограф и
Полина Чарская моментально слились в моем мозгу, обвили друг друга в экстазе
и высекли еще одну ценную мысль.

Анонимка Тео Лермитта, которую Рейно передал мне. Она и сейчас лежала в
заднем кармане моих джинсов. Так почему бы ею не воспользоваться?..

Но стоило мне подумать об этом, как я получила унизительный и довольно
ощутимый удар под колени и оказалась на полу.

- Что происходит? - просипела я.

- Лежи тихо, - таким же шепотом ответила мне Монти. - В зале гиена.

- Какая еще гиена?

- Фээсбэшная. Навуходоносор стриженый. Лемешонок.

- Лемешонок? - Я инстинктивно поджала колени к подбородку. - А что он
здесь делает?

- Меня высматривает, подонок. Думает, что я приведу его к тебе.

- А ты?

- Разбежалась! Тварь такая! - От переполнявшей ее ненависти к Лемешонку
Монти снова стукнула меня под коленную чашечку. - Нет, я не приведу его к
тебе. Я приведу его к разжалованию. И ссылке в область! В какие-нибудь богом
забытые Александровские Концы!..

- А я думала, его убрали... Твоими молитвами... - простонала я. /

- Не убрали, как видишь. Лемешонок вечен. Как геморрой и туберкулезная
палочка. Ладно, оставайся пока здесь, а я его сейчас отважу.

Прошелестев узким платьем, Монти выскочила из ряда, а я так и осталась
лежать между креслами. Сначала я валялась на боку, потом перевернулась на
живот и подперла подбородок руками. Слава богу, что доклад Тео Лермитта был
последним перед небольшим перерывом, - иначе мне пришлось бы туго. Поголовье
специалистов по Юго-Восточной Азии и декоративно-прикладному искусству
затоптало бы меня на совесть сработанной ортопедической обувкой.

Лежа на полу, я рассматривала окрестности: фантики от конфет, пустые
пивные бутылки, шелуха от семечек и даже надорванная презервативная
упаковка.

А ведь ученые тоже люди. Кто бы мог подумать!.. Презервативная упаковка
особенно занимала меня. Интересно, кто ей воспользовался? И когда? Пока я
размышляла над этим, в зоне притяжения упаковки появились чьи-то туфли на
толстой прорезиненной подошве. Туфли топтались в конце ряда, на центральном
проходе прямо напротив меня. Топтались и не хотели уходить. А потом я
услышала голос.

- Вам плохо?

Владелец голоса говорил на русском, но с сильным, очень сильным акцентом.

- Мне хорошо. Пуговица закатилась, - сказала я и подняла голову.

Передо мной стоял Тео Лермитг. Собственной персоной.

Ну, конечно же, я сразу узнала его! Я столько раз перебирала фотографии:
Тео на почте, Тео в мантии, Тео на вечеринке, Тео в Китайском дворце, Тео
среди вдохновенных русских реставраторов... Тео реальный почти не отличался
от Тео фотографического. То же унылое лицо вегетарианца, те же пегие
волосики, окаймляющие застенчивую университетскую лысину...

Человек, за которым я так долго и так лениво охотилась, сам приплыл мне в
руки, И теперь бил скользким хвостом, очевидно желая помочь девушке,
потерявшей пуговицу.

- Все в порядке, - еще раз произнесла я и поднялась из своего укрытия.

И осмотрела зал. Ни Монтесумы, ни Лемешонка видно не было. Только на
отдаленной сцене толклось несколько человек да по рядам было разбросано
несколько кучек любителей декоративно-прикладного искусства.

Обстановка более чем благостная. В такой благостной, обильно сдобренной
людьми обстановке он не решится вытащить ни удавки, ни заточки. А вот я
решусь. Я решусь взять его на арапа. Мне только стоит посмотреть ему в
глаза, чтобы увидеть в них холодеющий труп Олева Киви.

Пока я соображала, что же предпринять, и уговаривала себя идти ва-банк,
подозреваемый в убийстве повернулся ко мне спиной и направился к выходу.
Нет, такой шанс упускать нельзя!

- Подождите, - крикнула я, и Тео остановился. И снова повернулся ко мне.

- Вы что-то хотели спросить? - Он был сама вежли-Ьостъ.

- Не совсем...

Сейчас или никогда! Алчный червь Рейно Юускула будет посрамлен!

- Вы Тео Лермитт. Правда?

- Да. Я - Тео Лермитт.

- Я бы хотела взять у вас автограф. Если вы не возражаете.

- Не возражаю, - он покраснел. Черт возьми, он покраснел!

Я блохой прыгнула к нему, на ходу вытаскивая анонимную писульку.

- Где расписаться? - Он пристроил на локте увесистую папку и вынул ручку.

- Вот здесь, пожалуйста...

Я протянула ему развернутый листок. И принялась ждать, попутно
прикидывая, хватит ли мне времени добежать до ближайшей группы людей. Тео
машинально подмахнул бумажку. И только потом уставился на нее.

- Sorry, - пробормотал он, вынимая очки.

- Ничего. Все в порядке.

Но и в очках он увидел то, что и должен был увидеть:

"ВЕРНИТЕ УКРАДЕННОЕ, ПОКА ОНО НЕ УБИЛО ВАС".

Когда Тео поднял глаза на меня, в них было только пугливое удивление. И
больше ничего. Совсем не та реакция, которую я ожидала. Во всяком случае,
никто не будет лишать меня жизни здесь и сейчас. Это и коню понятно.

- Откуда это у вас? - спросил он.

- Какая разница? По-русски это называется анонимка. Это ведь вы клеили
все эти тексты. Лермитт молчал.

- Вы ведь ученый. А опускаетесь до шантажа...

- Откуда это у вас? - снова повторил он.

- Разве это имеет значение?