если бы Коротков не подхватил ее. Перед ней стояли трое ребят из группы
захвата и Коля Селуянов, а между ними с руками, скованными наручниками,
человек, чью фотографию она тупо и безнадежно разглядывала последние два
дня. Радости не было, было опустошение и огромная, давящая усталость.
вопрос: почему я? Почему вы именно меня выбрали?
Странно, я полагал, что ваша любознательность должна простираться намного
дальше. Не заставляйте меня разочаровываться в вас.
подождать до завтра. Вы меня вымотали, Илья Андреевич. Если бы вы знали, как
вы меня вымотали...
тротуар. Куртку было не жалко. Вообще ничего не жалко. Кроме тех шестерых,
которых угробил этот подонок ради своей идеи. Никакая идея, даже самая
гениальная, не стоит того, чтобы за нее убивать.
отцом, чтобы вместе посетить могилу его второй жены в годовщину смерти.
После убийства мамы отец очень долго вдовствовал, и только лет в пятьдесят
пять женился, во второй раз. И снова овдовел. По дороге отец рассказывал о
соседях, упомянул о какой-то женщине из уголовного розыска, которой
предстоит выступать в прямом эфире во время телемоста. Расхваливал ее, не
жалея слов. Я сначала особо не прислушивался, потом заинтересовался.
Интеллигентная, с хорошими мозгами, знает пять языков. Неужели в родной
милиции такие водятся? Отец и о соседке своей отзывался очень хорошо,
говорил, что она работает следователем и в свободное время книжки пишет.
Пока я выслушивал его восторги, в голове забрезжила идея.
план был готов, но для его осуществления мне нужно было еще одно: я хотел
сначала сам посмотреть на этих милицейских дам, послушать, что они говорят.
Может быть, они не годятся для моего плана... Но всю подготовительную работу
я провел так, чтобы можно было начать в ту самую секунду, когда я приму
решение.
москвичи примиряются с необходимостью переживать слякотную мокрую осень, за
которой неотвратимо следует безрадостная гнилая московская зима. В такие дни
исчезает тоскливое ожидание предстоящей пятимесячной пытки лужами, потоками
грязи, сугробами и перепадами давления. В такие дни глупое человечество
верит, что солнце и радость будут всегда. Впрочем, почему непременно глупое?
Обычное. Все мы такие. Еще Солженицын много лет назад написал коротенькое,
на страничку, эссе под названием "Мы-то никогда не умрем! ", где ясно
объяснил всем нам, что в силу общечеловеческой глупости и недальновидности
мы считаем себя бессмертными и очень сильно в этом ошибаемся. Хотя, если
быть точным, теперь я должен говорить не "мы" и "нам", а "они" и "им".
Потому что я-то как раз принял неизбежность собственной смерти и смирился с
ней. В отличие от "них".
Вовсе не оттого, что мне нравится хорошая погода, я вообще к погоде
безразличен, даже порой не замечаю, дождь на улице или снег. Но в плохую
погоду, например, при проливном дожде, телемост мог не состояться. То есть
передачу с эфира никто не снял бы, но "эту" сторону моста могли организовать
где-нибудь в закрытом помещении, например, в кинотеатре "Художественный",
как это бывало раньше. Тогда осуществление моего плана оказалось бы
затруднительным. Нет, я бы все равно придумал, как преодолеть сложности, но
хорошо, что обошлось без этого.
удалось пристроиться так, чтобы видеть монитор. Как только на экране
появились обе героини передачи, я сразу выделил ее. Даже не то чтобы
выделил... Просто узнал. Их было двое, но вторая для меня словно не
существовала, хотя выглядела не в пример ярче и говорила увереннее. Вторая
оказалась соседкой отца, я это понял, когда ведущий ее представил, назвав
"следователем и писательницей". А вот первая... Изящная, вся в полутонах, со
сдержанной улыбкой, длинными нервными пальцами, она смотрела в камеру
бездонными светлыми глазами, и Несколько раз мне почудилось, что она глядит
прямо на меня. Длинные светлые волосы, забранные на затылке в тяжелый узел,
напомнили мне маму. Через минуту, когда она начала говорить, я понял, что
эта женщина удивительно похожа на мою покойную маму. А еще через минуту я
сказал себе, что это судьба. Принять смерть из рук мамы и по велению Родины
- вот тот идеальный вариант, к которому я стремился.
пытаясь добиться от Натальи, моей второй жены, того, чего она не могла. Мне
казалось, что я только помогаю ей, но потом понял, что я пытаюсь скрыть от
самого себя правду и не желаю признаваться в ее несостоятельности. Но второй
раз я такую ошибку не повторю. Я должен быть уверен, что приму смерть от
достойного противника, только так я смогу сохранить уважение к себе. Я не
стану особенно прятаться от нее, а она... Пусть попробует вычислить и найти
меня в многомиллионном городе, наводненном приезжими. Я устрою ей испытание,
экзамен на интеллект и характер, и если она сумеет меня поймать, значит, она
достойна того, чтобы я принял смерть из ее рук. Она поймает меня, а Родина
вынесет мне смертный приговор. Меня расстреляют, около меня не будет
плачущих родственников и горюющих друзей, которые помешают моему переходу в
другой мир. Меня расстреляют в точно известный мне момент, и я смогу
собраться и приготовиться к тому, чтобы умереть правильно. Все условия
достойной смерти будут соблюдены.
своей цели. Для меня это оскорбительно, но я это как-нибудь переживу.
ваша цель. Ради чего вы затеяли весь этот кошмар?
если бы вы этого не понимали, вы не нашли бы меня.
концов, вы сами должны быть заинтересованы в том, чтобы все поняли вас
правильно, иначе все бессмысленно. Шесть человек погибли напрасно.
чтобы вы все задумались о своей смерти. Я хотел, чтобы не только каждый
отдельный человек задумался о том, где, как и при каких обстоятельствах он
будет умирать, но чтобы и государство задумалось об этом. Если государство
считает себя обязанным заботиться о жизни своих граждан, то оно точно так же
обязано заботиться и об их смерти. О том, чтобы облегчить ее. О том, чтобы
сделать ее достойной. Легкой, безболезненной, своевременной. Человек должен
иметь право уйти из жизни тогда, когда пожелает, и таким образом, каким
пожелает, и государство обязано предоставить ему возможность это право
осуществить. Не упекать в психушку тех, кто неудачно попытался покончить с
собой. Разрешить врачам делать специальные уколы тем, кто уже не в состоянии
самостоятельно решить свою судьбу. Обеспечить достойные похороны даже
неимущим и ничтожным. Я хотел, чтобы вы все задумались и вникли в
существующую в других цивилизациях науку умирания. Я еще не умирал, поэтому
не могу на собственном опыте оценить результаты научных изысканий тех, кто
занимался этой проблемой долгие десятилетия. Может быть, смерть - это конец.
Но, может быть, и нет. Как знать? А вдруг смерть - это действительно не
точка, а только запятая? Я слишком давно имел дело с физикой и техникой и
могу заявить вам со всей ответственностью, что ортодоксальный материализм не
в состоянии объяснить абсолютно все, с чем я сталкивался. Это доказывает,
что наше знание несовершенно и далеко не полно. А коль это так, ни за что
прочее ручаться нельзя. Я имею в виду наши представления о процессе
умирания.
право и возможность избежать страданий, связанных с физической и душевной
болью. Старость, тяжкие, неизлечимые болезни, психические травмы - все это
делает жизнь невыносимой, и людям должно быть предоставлено право от этого
уйти в любой момент по собственному желанию. Верно?
начались мои размышления о смерти. Все остальное пришло позже.
недостойно, грешит, совершает преступления, тогда пусть страдает, он должен
заплатить за свою жизнь. Но когда человек живет достойно и честно,
добросовестно трудится, никого не обманывает, то почему он должен страдать?
За что? Это несправедливо!
точку зрения.
жизнь, а легкая и приятная смерть - награда за жизнь достойную. Здесь
кроется ошибка и формально-логическая, и смысловая. У жизни есть только одна
цена - смерть. Смертью можно расплатиться только за жизнь, так устроена
природа. Тот, кто имеет счастье родиться, будет иметь несчастье умереть.
Нельзя родиться и не умереть, так же как и нельзя умереть, не родившись. С