космы? Целы ли, не знаешь?
свету... Запомни, Странник: мир гоев существует лишь потому, что каждый
строго исполняет свой урок и предназначение. Это изгои живут без света и
потому творят, что вздумается, это они считают, будто могут сами изменить
свою судьбу, поскольку не владеют реальностью бытия.
какой-то долгий, пронзительный крик.
встретим...
руку. Птицы вдруг замедлили полет, забили крыльями воздух, словно
наткнувшись на невидимую стену. Строй смешался, но в птичьих голосах
послышалась радость. Драга медленно опустил руку к земле, и вслед за ней
опустилась и стая.
выгибая шеи - будто кланялись старику. Он же развязал мешок и принялся
рассыпать ячмень. Косясь на Мамонта, лебеди склевывали зерно с каким-то
степенным достоинством. Чуть позже на горизонте появилась еще одна пара и,
покружив над рекой, тяжело опустилась на землю. Лебедушка сразу села,
распустив крылья и уронив голову, а лебедь закричал требовательно, вытягивая
шею к старику. Тот же отмахнулся:
вверх животом, раздул густой пух с каплями засохшей крови.
сам, а раны зарастут... А ты иди! Иди!
покрикивая жалобно и просяще. Драга замахнулся на него рукавом длинного
дождевика:
столько ртов... Весной прилетишь, если не забудешь!
Драги, потянули на юг. А этот еще топтался на месте, кричал то в сторону
двора, куда старик посадил лебедушку, то вслед улетающей стае и, наконец,
сорвался, взмыл в небо и с криком устремился вдогонку за четко вычерченным
на горизонте клином.
раскочегарил остывающий самовар и снова уселся за стол.
чего кричать? Никакого терпения нет... Много ли до весны-то? Не успеешь
оглянуться... И ты оставайся. Навигация кончилась, надо бакены на реке
тушить, вешки собирать, чтобы со льдом не унесло,- работы много. А весной
путь бы тебе открыл, самый короткий.
объяснил Драга.- А весной они спускаются в долины, плетут венки и танцуют. Я
тебе покажу, где это. Куда ты сейчас, без пути? Будешь кружить, колобродить
всю зиму.
это - наказание! Тебя пути лишили!... Разгневал ты Стратига, и даже не тем,
что отказался от урока.
потому не любит избранных. Жаль, не предупредили тебя... Рано или поздно
тебе откроется путь к Весте, ибо лишь избранные получают доступ к Вещей
Книге, будь они трижды изгоями в прошлом. Наши предки не зря придумали это:
таким образом омолаживается кровь гоев и свежесть восприятия Знаний. И если
избранный Валькирией пройдет искушение золотом и высшей мудростью, то он
обретает дух Вещего Гоя. Последний, кто прошел все эти испытания, был Страга
Запада, цыганский барон Зелва.
струйкой пара.
князья, а по женской линии почти все становились царствующими особами
арийских народов. Свой урок и титул Стратиг получил по наследству, и, думаю,
справедливо. Но вся беда- не был избран Валькирией. И никогда не прикасался
ни к космам ее, ни к Весте. Авеги приносят ему соль Знаний, но дают столько
же, сколько всем гоям. Он же хотел быть Вещим.
проговорил Мамонт.- И есть гармония, единство разума и духа. Но неужели и
тут нет совершенства?
совершенство... Все относительно в мире. Будучи на земле, никогда не
достигнешь солнца, даже если будешь подниматься на самую высокую гору. Оно
всегда будет выше тебя. Только две вещи- Разум и Дух можно совершенствовать
бесконечно... Да, брат, тебе бы соль добывать, а не бродяжить.
госте- растянул по избе старую сеть и принялся чинить, надев тусклые очки,
связанные за дужки веревочкой. Мамонт побродил возле него, таким образом
напоминая Драге о себе,- казалось, еще чуть-чуть, и он поможет чем-нибудь,
однако занятый делом, старик его не замечал. Тогда Странник постоял возле
топящейся печи, погрелся и взял с лавки волчью доху.
Ладно, так и быть, укажу я тебе дорогу, открою путь. Стратигу скажу: ты не
Валькирию искать пошел, а гармонию. Он и успокоится...
простой. Это ты сюда летел, как курьерский поезд...
берегом километра четыре, садись в поезд и езжай, как весной ездил.
Не пешком же идти...
что-нибудь и купи билет. Путь у тебя один - все сначала, и тут над тобой
ничьей власти не будет! Сам себе Стратиг!
с собой тяжелую сучковатую палку. Вогнал ее в мягкую еще землю - весной даст
побеги, пустит корни - и пошел вдоль реки. Скоро и в самом деле послышался
грохот железной дороги, потом за пригорком показалась станция, по которой
Мамонт мгновенно определил, где находится. Названия реки и станции не
требовали перевода, сохранив значение на вечные времена- Суда...
за дорогу так запорошило глаза, что долго потом текли черные слезы.
Металлургический монстр напоминал незатухающий вулкан,- сажа, пепел и
неизвестный едкий газ забивали дыхание и вызывали астматический кашель.
платформ, на которых стояли высокие рулоны ленточного металла. Судя по тому,
как зашипели у колес отпускаемые тормоза, поезд собирался трогаться, и
Мамонт, не раздумывая, забрался в один из рулонов, как в бочку. Он
рассчитывал доехать таким образом до Вологды, куда по весне не один раз
приезжал на глухариную охоту и где был хороший знакомый- милиционер Боря
Козырев, с которым однажды случайно встретились- вместе подкрадывались к
одному поющему глухарю с разных сторон. Тогда бы можно было продать
документы и достать через него какую-нибудь справку, удостоверяющую
личность. Козырев работал в разрешительной системе - регистрировал печати и
охотничье оружие.
стали,- главное, не обдувало ветром. Состав без остановки промчался мимо
пассажирского вокзала и притормозил лишь на грузовой станции за городом.
Мамонт спешился и, поблуждав по необъятной сети железнодорожных путей,
выбрался к жилым домам. Время было уже к полуночи, пустынный город гремел
под ботинками, как железная бочка. Пока он шагал к центру, встречались лишь
бродячие собаки да редкие автомобили. Вологда показалась ему тихой и мирной
страной, существующей как бы вне страстной и взбудораженной России.
Пользуясь безлюдьем, Мамонт долго грелся у Вечного огня на центральной
площади, пока не стало клонить в сон. Потом он гулял по скверу возле церкви,
бродил по ночным улочкам и, когда начало светать, отправился на улицу
Пушкинскую, где находилась разрешительная система. Вместо чердака каменного
особнячка какой-то новоиспеченный буржуй выс-троил офис с решетками на
окнах, рядом стоял новый синий дом с мезонином, в окне которого горел свет и
стрекотала пишущая машинка. Все было огорожено высоким забором, и стоило
Мамонту приблизиться к нему, как сразу же послышался яростный лай собаки.
Мамонт уже набродился и надышался свежим вологодским воздухом, так что не
хотелось больше никуда уходить. Он решил ждать Козырева здесь, чтобы не
пропустить момента, когда он придет на работу. Никого знакомых в Вологде
больше не было, если не считать егеря в Верховажском районе за двести
километров от города.