очки.
завернул его в старый гюйс и спрятал на дно рундучка. Это была вторая
неуставная вещь в его рундучке. Первой было покрывало Майи. Майя подарила
ему его при расставании. Почему-то ей обязательно хотелось, чтобы он хранил
как бы часть ее собственной постели (которой он никогда не видел). Ей
виделось в этом что-то вроде семейного обета, домашнего очага и в таком
роде. Шурка согласился только потому, что знал, что у беременных бывают свои
причуды, которым надо уступать. А потом совестно было выкинуть. Покрывало
было старомоднейшее, не иначе от бабушки, пикейное, полупрозрачное от
стирок.
Все клялись, что ничего о нем не знают. Посочувствовал один Груня. Он
переживал и помогал искать.
заранее купленной и заначенной канистры, и к подъему флага Шурка примирился
с потерей, "ерундой по сравнению с мировой революцией", как выразился
Кондрат, и успокоился. эпилог
это для России - все знают.
буксир "Суворов". В Речпорту их под завязку заправили топливом. Обратный
путь прошел знакомым маршрутом без всяких приключений. Всем хотелось домой.
бортов. Мороз-воевода дозором обходит владенья свои. Но уже весна, и солнце
светит ярко. Это символично".
вручили его долю прибыли. Старик ошалел и расчувствовался. Но был страшно
огорчен, что его обошли награждением в Кремле. Обещали похлопотать за него,
что позднее, конечно, забыли. Лоцман проявил смекалку: через фермерский банк
за взятку перегнал свои доллары в финскую "Nordbanken group" и, раз в
полгода наезжая в Хельсинки за процентами налом, доживал свой век в
относительном достатке и покое.
опущенные в лед свои швартовые балки и приварили на место. Убрали с
набережной табличку о своем отсутствии. Утром казалось, что "Аврора" никуда
и не уходила.
Мознаим привез работяг, и все стало как раньше.
впряглись в привычную службу, и события пошли своим чередом. Но в этой
очередности событий теперь прослеживалась оптимистическая и даже мажорная
тенденция.
отвальном банкете в кают-компании. Он получил назначение на бригаду
крейсеров на Тихоокеанском флоте: контр-адмиральская должность. До должности
командующего флотом предстояло еще послужить.
вложил в акции "Лукойла" и устроился младшим менеджером в ее петербургский
филиал. После чего приобрел коттедж когда-то знаменитого авторитета Комара в
Комарове (каламбур документален) - целый замок из красного кирпича. Жена
стала ходить по струнке, но земельная аренда доводит его до истерик.
призыва. Он защитил кандидатскую по неожиданной теме: "Параллелизм в
философском мировоззрении скандинавских викингов и японском бусидо". Потом
вообще переключился на скандинавистику и к сорока стал профессором, половину
года читая курсы в Стокгольме.
защитился, ушел из кадров и открыл небольшую частную клинику по похуданию. В
ней он использовал методы профессора Калашникова, с которым подружился и
даже одно время был его деловым партнером.
собственный счет, после успеха книги права на издание купило крупнейшее
московское издательство "ACT", а полудохлый, но умственно активный
"Лентелефильм" предложил ставить сериал. Иванов-Седьмой не мог доверить
чужому человеку писать сценарии, ушел из музея, освоил профессию сценариста
и всю оставшуюся жизнь проклинал и поносил режиссеров, ничего не смыслящих
во флотских делах и вообще в литературе. Однако пережил свой звездный час:
после выхода первых восьми серий он получил премию "Ника" за лучший
телесценарий. "Моя жизнь состоялась!" - сказал он со сцены, поднимая
статуэтку над головой.
кадров. Половину собственных денег он вложил в реставрацию корабля, мечтая о
времени, когда офицеры "Белфаста" почернеют от зависти. Взрослый сын
продолжал быть несчастьем их семьи. После инфаркта Ольховский вышел в
отставку и занял место директора музея. Здесь его жизнь. Надо отметить, что,
поправившись, он стал гораздо спокойнее и здоровее, очень следит за собой.
автосервис в Курске, но прогорел. Больше других преуспел Макс. Он взял в
аренду знаменитый "Сайгон", выкинул оттуда магазин и отделал роскошное кафе
с фотографиями знаменитых некогда завсегдатаев. От Бродского до Боярского.
Портреты украшены автографами - кто еще жив, конечно. Автографистам вручили
карточки на бесплатное обслуживание. Расчет был верен: место стало модным
центром Невского. Цены ломовые, но и народ ломится: вдруг он будет пить кофе
за стойкой рядом с Розенбаумом. Макс окончательно облысел, что не помешало
ему жениться на красавице и изменять жене с любовницей-красавицей. Когда при
нем заговаривают о Москве, он ласково улыбается и говорит: "Засаживали мы ей
по шесть дюймов. Жить надо в Петербурге".
бизнес. Ездит на "ягуаре". С чужими нагл, но своих боится.
и парками. Стал у них активистом движения за закрытие атомной электростанции
в соседней Швеции.
он напился с офицерами и плакал, отвернувшись от телекамеры.
Московского пая как раз хватило на двухкомнатную квартиру. Майя очень хотела
мальчика и, когда родилась девочка, переживала страшно.
одеяльный конвертик. - Это к тому, что войны не будет. А когда родится
мальчик, у него будет старшая сестра. Пусть нянчится.
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Андреев Николай
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Андреев Николай