- Где, где она?
- Опустилась далеко... на другом материке... в стране великолепных храмов...
- Почему же они не летят сюда?
- У них ни топлива... ни пилота...
- А Кир Яркий?
- Излучение распада вещества... Он нашел на Луне заряды фаэтов... И еще
топливо звездолета гигантов... Все это ему удалось взорвать. Потому Луна и
не упала на Землю...
- Почему они не сели на наш материк?
- Все на земном шаре изменилось... Соседний с нами материк утонул... Они
опустились на другой материк... Кир Яркий ошибся... Его уже больше нет...
Излучение...
- Бедный Кир Яркий! - прошептала Эра.
- Мы должны лететь к ним на выручку, - решил я.
Тиу Хаунак вопросительно смотрел на меня, не понимая языка мариан. Я
объяснил ему все.
- Мы вернемся, - пообещал я.
- А мы с Гиго останемся, - твердо объявила Ива. - Ты, Инко, привезешь маму
сюда, к нам... на нашем "Поиске".
В тот же день Чичкалан отправился в горы проверить состояние нашего корабля.
Вернулся он веселый.
- Пусть Пьяная Блоха никогда не попробует больше пульке, если он не видел
замечательного зрелища!
- Чичкалан видел корабль? - хором спросили мы его.
Он замотал головой:
- Нет! Небесная Чаша превратилась в огнедышащую яму. Из нее поднимается
огонь и дым, разъедающий глаза. Через край выливается Огненная река.
- Отчего же так весел Чичкалан?
- Пьяная Блоха знает, что стоит Кетсалькоатлю только приказать Огненной
реке вернуться обратно, как он приказал сделать это морю, и Небесная Чаша
всплывет невредимой из дымящейся ямы.
Чичкалан заслужил свою пульке, наслаждаясь ею в стороне, а мы, сыны Солнца,
беспомощно глядели друг на друга.
Только Тиу Хаунак понимал наше бессилие.
Глава седьмая. МЫ ВЕРНЕМСЯ!
Инки восстанавливали Город Солнца.
Тиу Хаунак, Хигучак, Чичкалан работали наряду с каменотесами. Каждый из
людей Каласасавы принял на себя добровольное обязательство, помимо обычной
своей работы для общины, еще отдать и часть своих сил на расчистку улиц,
уборку гор щебня и постройку новых зданий.
Помогали разбирать развалины и восстанавливать дома и мы, сыны Солнца. Гиго
Гант вызывал всеобщее восхищение, поднимая еще более тяжелые камни, чем
могучий Чичкалан.
Я тоже таскал камни, но меня угнетала иная, ни с чем не сравнимая тяжесть.
И не только меня одного.
По необъяснимой связи явлений и чувств вид восстанавливаемых зданий,
постепенно оживающий Город Солнца пробудили во мне, в Эре, Иве и Гиго
Ганте, не говоря уже о Ноте Кри, щемящее чувство тоски по родному Мару.
Если бы хоть часть этой совсем не нужной для Земли в таком количестве воды
можно было бы перенести на Мар, если бы создать на Маре атмосферу и не жить
там в замкнутых пещерах, дыша искусственным воздухом! Какая чудесная стала
бы планета!
Пусть Мар бесконечно беднее и суровее Земли, он все же был родным и звал к
себе. Но на возвращение домой уже не оставалось надежды.
Материк со страной великолепных храмов, где опустился корабль Моны Тихой,
был отрезан от нас беспредельным океаном, на дне которого утонул материк.
Мы назвали его по имени Моны Тихой - материк Мо.
Тоска!.. Я, всегда восхищавшийся роскошной природой Земли, искал сейчас
пустынных мест, каменных россыпей, где не росло бы ни травинки, и там сидел
в безысходном раздумье.
Эра знала, где меня найти.
- Инко, - сказала она, садясь рядом на камень, - мне кажется, что все-таки
можно добраться до Моны Тихой. Вспомни о корабле Гиго. Разве мы не сможем
плыть на нем через океан, как он сам собирался перед "потопом"?
Я горько усмехнулся. Милая, милая Эра!.. Ей так хочется утешить меня. Но
она упрямо продолжала:
- Я понимаю, что залив Тики-кака стал озером, поднятым за облака. Но разве
нельзя разобрать корабль по дощечкам и попросить наших друзей спустить их к
новому берегу океана там, внизу?
Я в изумлении посмотрел на свою подругу. Вероятно, глубокий смысл и опыт
несчетных поколений заключен у нас на Маре в том, что высшим органом
управления стал там Совет Любви и Заботы, Совет Матерей. На Земле это даже
трудно представить, но вот сейчас моя Эра снова напомнила мне о родном Маре.
- Луна стала спутником Земли. Непосредственная опасность миновала, -
продолжала Эра. - Мы не нарушим Долга, если оставим сейчас наших земных
друзей. Им предстоит светлая жизнь на многие тысячелетия, если они и дальше
пойдут по пути Справедливости.
Я раздумывал над замыслом Эры. Перенести корабль, опустить его на пять
тысяч шагов вниз по отвесу?..
В тот же день я говорил об этом с Гиго Гантом. Наш инженер сначала был
ошеломлен, так же как и я. Ива, та взволновалась. Оба признались мне, что
тоска овладела и ими. Может быть, она была следствием всего пережитого.
- Но нам с Гиго нужно остаться, - сказала Ива и расплакалась. - Мы дали
клятву никогда не оставлять инков, - всхлипывая, добавила она.
Гиго Гант понуро стоял рядом с ней, протирая очки. На его лице отражались
все чувства, терзавшие его.
Тиу Хаунак с высоко поднятой головой выслушал нас. Когда мы сказали о
возможном плавании на спущенном с гор корабле, на его смуглом лице с
горбатым носом не отразилось ничего. Он спокойно сказал:
- Тиу Хаунак знал, что сыны Солнца придут к этой мысли. Он и сам мог бы им
сказать об этом, если бы не боялся остаться без них.
И тогда Ива с решительностью, присущей марианкам, объявила, что они с Гиго
Гантом останутся и что она ждет ребенка. Лицо Тиу Хаунака просветлело.
- Пусть благословенно будет дитя Солнца, которому предстоит править инками,
не имея в крови крупинок сердца ягуара.
Чичкалан, узнав о нашем замысле, попросил взять его с собой. Мы напомнили
ему, что он только что выбрал себе юную жену из числа танцовщиц. Я хорошо
помнил ее, со шрамом на бедре, спасавшую вместе с сестрой своего деда.
Чичкалан усмехнулся и сказал, что согласен лететь со мной хоть снова на
небо и... даже без жены.
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Никитин Юрий