ступая по скользким камням.
голоса.
тебя в оскорбительной лжи, и боги повелели, чтобы я вернулся и предал себя
в твои руки.
которой дни бесцветны и похожи один на другой. Ты не знаешь, что значит не
спать ночами, если ты не можешь определить время, когда она, эта ночь
наступает. Ты не знаешь, что значит видеть перед собой лишь серую стену.
Ты не знаешь, что значит ждать, когда сердце обливается кровью неутоленной
мести.
трясется рядом с тобой?
удостовериться, что месть свершилась.
курносую физиономию.
особой отвагой.
постоит.
доносится отчетливый стук сердец гостей. Сердце Силена стучало намного
быстрее, чем следовало.
лишнее. Вино. Сладкое вино, тягучее словно проклятье. Я поплатился за свою
болтливость. Киклопы никогда не отличались особой мудростью, а я был
просто глуп. Я видел мир и наслаждался тем, что вижу его. Все мои мысли
уходили на бессмысленное восприятие. Каждый день я словно заново узнавал
мириад раз виденное - скалы, море, лужайки, небо, песок, блеющих овец. Я
смотрел на них и не осознавал их сути. Это были лишь вещи, назначение
которых мне было в целом непонятно. Точнее мне думалось, что они
существуют лишь ради меня. Когда же я ослеп, ко мне пришло прозрение. Я
понял, что мир существует сам по себе и ничто не изменится, когда меня не
станет. Наверно, это была первая мысль в моей жизни. Я не мог видеть, но
зато я мог думать над тем, что видел прежде, и я вдруг начал понимать мир,
существовавший вокруг меня. Все эти скалы, море, ветер... Я вдруг понял их
суть. Море предстало передо мной не просто соленой лужей. Я увидел его
могучую и гневную душу. Я увидел переполняющую его жизнь, рождающуюся и
умирающую, во всем ее стремительном беге. И я вдруг понял всю грандиозную
суть моря, я понял, что этот мир не может жить без моря, это его
неотъемлемая часть, более важная, чем мой глаз или рука. Я увидел ветер,
увидел то, что нельзя видеть глазами. Это был свирепый Борей. Он раздувал
свое горло и стремительно выплевывал влажные плотные сгустки,
превращавшиеся в воздушные шквалы. Эти вихри топили корабли, и Борей
радостно хохотал. Его дикий вой разносился по морской равнине. Он был
несносен, даже отвратителен, но я любовался им. Ведь в нем была сила и
мощь этого мира. Еще я впервые разглядел песок, наполненный мириадами
крохотных насекомых, едва заметных даже человеческому глазу. Здесь были
мокрицы, вертихвостки, божьи коровки и стрекающиеся гусеницы, тараканы,
всевозможные морские личинки и прыгучие блохи. Вся эта мелочь жила своей
жизнью, влюблялась, ссорилась, изменяла, ненавидела. Песок, зачерпнутый
ладонью, превратился в огромный мир и я подумал как же велик наш мир в
целом, если столь необъятна частичка его, поместившаяся в ладони. Это было
удивительно, и я понял! Я был слеп, когда видел, и прозрел, когда коварный
Никто выжег мой глаз...
холодно, я весь продрог. Прибей его и покончим с этим.
Полифем продолжил:
ужасные дни. Я метался меж камней, мечтая услышать голос своего обидчика и
обрушить на его голову скалы. Я бегал, спотыкаясь, падал, чудом избегая
гибели, я разбивал ноги. Мой слух обострился, а обоняние уподобилось нюху
молосской собаки. Малейший шорох, доносившийся из закоулка темноты, и я
бросался туда, думая, что это вернулся коварный Никто, чтобы посмеяться
надо мной. Я словно Талое ходил по мысу и швырял в море огромные глыбы,
надеясь потопить корабль, на котором будет плыть коварный Никто. Я не
задумывался над тем, что убивая людей, плывущих на этом корабле, я
уничтожу часть мира. Тогда я еще не понимал этого. Истина открылась мне
позже.
был неповинен в моей боли. Я познал прелесть того, что прежде совсем не
замечал. Я научился наслаждаться шершавой шероховатостью замшелого камня,
чувствовать прохладное благородство гранита, ловить ладонями ветер. Я
научился еще многому, о чем не имел понятия прежде. Я благодарен тебе за
это, Одиссей! Отчего ты молчишь?
того, что осчастливил тебя, вырвав твой глаз. Я не чувствую и угрызений
совести, потому что весть, поведанная тобой, была черной для меня.
много, ты отведал слишком много, но ты не проник в суть вещей, ты не
научился предугадывать их развитие. Ты скрытен, лжив, подозрителен. Ты не
доверяешь даже преданным друзьям, зная, что они могут предать. И ты прав,
рано или поздно это произойдет, но ты не сможешь предотвратить
неизбежного. Ведь если друг вознамерился вонзить тебе в спину меч, он
выберет именно тот момент, когда ты повернешься к нему спиной. Людям не
дано предугадывать предстоящее. Это удел провидцев и слепцов. Последние
занимаются этим неблагодарным ремеслом потому, что им нечем более
заняться. Кроме того, вы боитесь верить в то, во что нельзя не верить.
Ведь ты знал, что женщины лживы и непостоянны, но все же верил в свою
жену, ты тешил себя пустыми надеждами, Одиссей. Люди склонны тешить себя
пустыми надеждами. И твое разочарование оказалось слишком горьким.
уродца, продолжал киклоп, - что если это уже было, то хотя бы раз
повторится еще, и вполне вероятно, что повторится именно в твоей жизни.
Разве Клитемнестра не предала своего мужа? Разве Алкмена не зачала героя в
отсутствие Амфитриона, клянясь позднее, что спала с самим Зевсом? Разве
Елена не променяла любящего мужа на яркие восточные тряпки?
страшную кару?!
должен был знать никто из смертных.
что же боги говорят тебе относительно того, как я поступлю с коварным
Никто?
песню.
бесконечной ночью, которая стала для меня жизнью. Пусть это лишено смысла.
Пусть, убивая себя, я убиваю частицу мира, но я сотворю свою месть. Ты
готов принять смерть?
Когда ты будешь проходить рядом, он упадет и раздавит тебя. Иди.
Насторожив слух, он внимал медленным шагам обреченного человека. Они были
медленны, словно Одиссей пытался насладиться последними мгновениями жизни.
Затем раздался короткий вскрик, однако грохота каменного обвала не
последовало. Силен охнул. Сквозь звуки моря пробивался лихорадочный стук
его трусливого сердца.
беспокойство.